Сергей Байбара - Цветы на камнях

— Ты мне напоминаешь моего младшего брата, Сердж, — сказал Гарро, не зная, куда деть свои руки. Как же непривычно было без оружия! Не оставляло ощущение, как будто ты что-то забыл.

— А сколько ему?

— Двадцать два. Было двадцать два… Он тоже все время искал правду. Считал, что закон — это еще не все, что жить надо по христианским законам, — Гарро заметно помрачнел. — Когда у вас здесь началась первая война, он не вылезал из Интернета. Не верил нашим телеканалам, общался с русскими, с европейцами. Говорил, что все не так, что официальные новости врут. И дождался… Когда начался кризис, его одного из первых выпихнули с работы. И никуда больше не брали. Ну, он и покатился по наклонной, начал пить, колоться…И как-то его сбил на дороге грузовик. А я из-за него чуть не вылетел из армии. Я тогда его просто возненавидел. А сейчас я понимаю, — парень чувствовал, что за времена настают и хотел остановить, задержать это, как мог.

— Жалко его, — сказал Сергей.

— Нет, — ответил Гарро. — Он сам выбрал свой путь. Это я понял уже здесь, в Джорджии. Каждый сам выбирает свой путь по душе. И, пока он его не найдет, будет лишь половина человека.

Так Гарро и сказал по-русски: «половина человека». А они тем временем подъехали к баррикаде, у которой застылив изумлении четверо охранников с АК и витовками Мосина в руках. Сергей подумал: «Господи, сколько же еще оружия, старого, уже негодного, извлечено людьми из погребов, чтобы борьться за свою жизнь не с голыми руками». Он не удивился бы, если бы встретил бойцов с кремневыми ружьями 17 века. А там и до луков с каменными топорами недалеко!

И вот подъем закончился. Меж горных круч на небольшом плато раскинулся загадочный «город Игроков». В небо тянулись десятки дымов, а между старых домов и относительно новых сооружений сновали люди.

От маленькой грузинской деревушки остались лишь редкие одноэтажные квадратные домики. К их стенам жались старые, грязные брезентовые палатки и круглые жилища, наподобие киргизских юрт. В качестве жилищ использовали корпуса междугородних автобусов, где стекол не было, а окна были завешены одеялами и тряпками, потерявшими цвет. Люди обосновались даже в подбитом транспортном вертолете, лежащим в песке на брюхе, с отломанными лопастями и хвостом.

Жители этого странного города оборачивались на шум двигателя. Они с изумлением покачивали головами, что-то говорили друг другу, кто-то начинал плакать, кто-то истерически захохотал. Они сбегались к необычной машине, чтобы получше рассмотреть ее. А посланцы Союза всматривались в их лица. И тут же жалели об этом.

Большая часть людей была одета в тряпки, драные одеяния, балахоны из лоскутов, кое-как сшитых, скрепленных друг с другом. За неимением лучшего многие украшали себя обломками механизмов, старыми железяками, которые бренчали, как бубенцы. У кого-то вместо обуви были куски резины или деревяшек, примотанных к ногам веревкой, какая-то модница напялила на лысую голову подобие шляпы, сделанное из абажура для люстры. Многие бегали босиком, у кого-то не было ничего, кроме убогой тряпочки на бедрах. Их лица не предвещали ничего хорошего. Чувствовалась и нарастала нестерпимая вонь, как будто они въяезжали на свалку. Гарро, ничего не говоря, мигом надел свой противогаз, и его примеру тут же последовали все остальные.

Здесь многие были тяжело больны, многие доживали свой век. Сергей и его товарищи видели людей с уродливыми кожными наростами на головах, видели одноногих и тех, у кого рядом с одной здоровой ногой болтались культяшки двух «лишних» конечностей. Видели слепых, одноглазых, с провалившимся носом, беззубых, безухих. Видели тех, у кого голова была огромная, как шар, и сквозь их бледную кожу можно было разглядеть узлы набухших жил. И все это скопище уродов кричало, вопило, стонало, плакало, хохотало при виде диковинной машины из прошлого, при виде здоровых мужчин в хорошей чистой одежде. Сергей инстинктивно отшатывался от тянущихся к ним костлявых рук, он с трудом подавлял в себе желание соскочить с телеги и броситься куда-нибудь в сторону, спрятаться в каменных развалинах.

Сергили тоже решил позаботиться об индивидуальной защите. Он вытащил из-за пазухи какую-то повязку, надел ее, закрывая нос и рот. Потом он снял с плеча чешский «Скорпион» и сделал два одиночных выстрела поверх голов:

— А ну, пошли отсюда! Нищеброды, гоимеби! Чтоб вас черти в аду трахали!

А потом он обернулся к гостям и сказал:

— Ничего! Сейчас до стены доедем, там свосем другая публика, респектабельная!

Сергей увидел, как прямо на улицах горят костры, как в громадном черном от сажи и закопченного жира котле варят какую-то пахучую похлебку. К торговцу подходили люди, отдавали ему что-то, получая взамен вонючую похлебку. И тут же ее сжирали, быстро, пока не отняли другие. Одному покупателю не повезло: на него налетела стайка полуголых чумазых мальчишек. Пацаны с волчьими глазами сбили его сног, принялись избивать руками и ногами, не обращая внимания на вопли и крики о помощи. Разумеется, никто из прохожих даже не подумал помочь ему, они только ускорили шаг. Тарелка со звоном полетела на землю, пахучая жижа вылилась. А мальчишки выхватили из тарелки какие-то куски, подхватили саму тарелку и с кусками в зубах, как волчата бросились врассыпную.

Торговца это нисколько не волновало. Он помешал деревянной палкой свое варево и принялся орать во всю глотку, зазывая покупателей:

— Лучший суп во всей округе! Недорого! Только у меня чистейшее крысиное мясо! — Потом он с презрением посмотрел на охающего избитого клиента, плюнул на него и выкрикнул:

— Так тебе и надо, лузер, свиное семя! По сторонам смотреть надо, сын осла!

Тут же у застывшего навеки грузовика зазывали клиентов местные проститутки, дородные сорокалетние бабищи. Одетые лишь в дамское, обветшавшее от времени, нижнее белье, они крутили задницами, трясли грудями, призывно кивая на кузов, завешанный одеялом. Из кузова слышались недвусмысленные стоны и крики. Девочек «опекал» одноногий карлик, одетый в длинный, драный, грязный плащ без рукавов на голое тело.

— Что это? — вдруг спросил Тенгиз, показывая на двухэтажный дом, на котором красовалась больша деревянная вывеска «Casino».

— Казино. Там же написано, — ответил Сергили. — В Городе Игроков игра — это смысл жизни. Нигде нет такого количества игорных заведений, как у нас. Удача правит миром.

У игорного заведения толпился народ. Под крики толпы из дверей вылетел одетый в камуфляжные штаны и патронташ здоровенный детина. Он заорал от ярости, вскочил и бросился было обратно, но тут же упал, простреленный насквозь. А из дверей вышел седой мужик с автоматом наперевес. Он деловито обшарил карманы убитого, снял с него патронташ. Никто не смел напасть на седого или помешать ему, хотя зевак собралось несколько десятков. А потом седой ушел обратно, в здание, где горели огни. А зеваки тут же накинулись на труп, срывая с него штаны и будто бы желая разорвать сам труп на части.