Вячеслав Федоров - Симбиот

Добравшись до квартиры, напряг память Генерала, вытащил на свет божий пару бутылок водки, и, не раздеваясь, завалился на диван. Водку пил прямо из горлышка, закусывая полузасохшим яблоком. Вспомнил, так сказать, молодые годы, проведенные в деревне. Но уже минут через тридцать убедился в том, что успокоения мне спиртное не принесет. Мозг, забитый всевозможными мыслями, жестоко подавлял действия алкоголя на организм. Стало даже хуже чем раньше. Водка сняла последние защитные барьеры разума и увеличила и без того серьезные опасения за исход Дела.

Да, именно Дела! Теперь я точно мог сказать самому себе, что начал мутить воду не только для того, чтобы спасти свою жалкую шкуру. Нет. Я действительно хотел предотвратить тот Ужас, что надвигался на нашу страну. К дьяволу все россказни про патриотизм и любовь к отчизне! Здесь совсем другое. Стоило мне закрыть глаза, как перед ними начинали плясать строчки из Момента истины: "Присланные Вами копии трех извещений о гибели на фронте Вашего мужа, дочери и брата возвращаю. С уважением, командир в/ч полевая почта 19360, Егоров". Расшифровать надо? Или и так все понятно? Никогда этих строчек не забуду, даже номер полевой почти помню наизусть.

А что если все совсем не так как я думаю? Что если Сталин действительно решил устранить меня? Какой же я дурак! Озвучивать на таком широком совещании докладную записку однозначно говорящую о том, что не работает именно Система, а не ее отдельные шестеренки, было явной ошибкой с моей стороны. А системная ошибка, как ни крути, это ошибка начальства, т. е. лично Сталина, претендующего на абсолютную власть в стране. Таким образом, я прилюдно обвинил Вождя в недальновидности! Ну какой же я дурак! Один непродуманный шаг и вся работа под хвост. Да что я тешу себя надеждой, шаг этот далеко не первый и ошибок я наворочал уже не счесть! Как он вообще меня столько времени терпел, уму непостижимо! А что еще ждать от малоопытного, по большому счету, пацана, волей случая попавшего в тело значимой фигуры?

Тьфу, зараза. Вот и водка действовать начала… Как только начинаю себя жалеть, значит напился. Нужно как-то выкручиваться. Нет, я безропотно на убой не пойду! Хрен вам всем. Придут за мной — живым не дамся! До последнего отстреливаться буду, а потом себя гранатой взорву, к чертям собачим. Благо Генерал запасливый был, одну с Испании еще припрятал.

Вот такой вот бредятиной я и маялся весь вечер, да еще все это водярой заливая. И до того мне себя жалко стало, что чуть плакать не начал. Поэтому раздавшийся звонок в дверь прозвучал, словно гром среди ясного неба. Я почувствовал, как мое сердце мгновенно провалилось куда-то в район пятой точки, спина покрылась холодным потом, а алкоголь выветрился из головы.

Ну вот и все. Пришел и мой черед. Совершенно неожиданно для себя, я успокоился. Спокойно достал пистолет, проверил обойму, взял с тумбочки гранату и пошел к двери…

По пути в прихожую напялил на себя домашний халат. У него были большие и удобные карманы, в которые удачно поместились граната и пистолет. Уже возле двери меня снова передернуло от страха, но после секундного колебания, я все же приоткрыл ее.

Вопреки моим страхам, перед входом стояли вовсе не НКВДэшники. Да и не стояли, а стоял. Всего лишь какой-то одинокий командир, со знаками различия капитана ВВС. Я даже немного огорчился, уж на войну собрался, а тут просто какой-то порученец или вообще хмырь залетный. Но уже спустя пару секунд я понял, что погорячился в своей оценке. Этот парень был кем угодно, но только не летчиком. Я вдруг как-то сразу понял, что передо мной волкодавище самого высокого уровня, и, для того чтобы разобрать меня на запчасти, помощь ему совсем не понадобится. Да и оружие не потребуется. Выждав пару секунд, капитан проговорил:

— Дмитрий Григорьевич, вас ждет товарищ Сталин. Машина уже подъехала… — немного помолчав, добавил: — Мы будем ждать перед подъездом. Поторопитесь.

— Ммм… Я сейчас не совсем в форме. Боюсь в таком виде ехать…

— Он знает, — прервал мои словеса ряженый капитан: — Не волнуйтесь.

— Ну что ж, я буду минут через десять.

Капитан, не спрашивая разрешения, развернулся и начал спускаться вниз. Однако через пару шагов он остановился, обернулся ко мне и проговорил:

— Дмитрий Григорьевич, а гранату вы лучше мне отдайте. Не нужна она вам. Да и взрыватель там испортили, — и пристально уставился мне в глаза.

— Хм. Молодцы. А патроны вы мне в кипятке не сварили? — проговорил я, протягивая капитану гранату, и одновременно пытаясь сделать вид, что мне смешно. Получалось, прямо скажем, хреново.

— Такого приказа не было.

— И на том спасибо.

Захлопнув дверь, и тупо уставившись на свой пистолет, я еще раз подумал над тем, что может все-таки лучше будет самому застрелиться. Но на этот раз воинственный запал куда-то испарился. Наверное, хватит уже истерить как малолетка. Поздно боржом пить, надо идти до конца. А там авось кривая вывезет. В конце концов, очень интересно узнать, что сейчас от меня хочет Сталин? Было бы у меня полцарства, я б его отвалил, не раздумывая, чтобы его мысли прочесть!

Симбиот, конечно же, не мог знать, что предшествовало подобному решению Вождя. Не знал он и то, какое именно событие стало решающим. Он не знал, что совещание, с которого он был изгнан с позором, закончилось практически сразу после его ухода. Иосиф Виссарионович, совершенно неожиданно для себя, вдруг осознал, что говорить-то по большому счету уже нечего. Доказательства собраны, виновные найдены… Или найден? Не этот ли вопрос задал себе Он? Не в нем ли причина? Может ли один человек нести ответственность за все неудачи, уже постигшие страну, или за те, которые могут постигнуть ее в будущем?

Или Вождь снова и снова вспоминал выражения лиц тех, кто остался в кабинете после ухода засланца? Как помрачнел Тимошенко, тот самый человек, который, как и в реальности симбиота, стал инициатором создания уникального по своему содержанию документа, в сути своей повторявшему выводы только лишь наклевывающиеся у экспертов комиссии, собранной Павловым. Если бы не его действия, быть может, немцы Москву и взяли. Кто знает? Или он вспомнил опустившего глаза Смушкевича? Того, кто не побоялся говорить о нашей слабости? Или он вспомнил глаза других? Тех, на чьих каменных лицах за маской безразличия проскользнул огонек злорадства? Или он вспомнил поток успокоительных речей, вновь пролившийся на него после ухода симбиота?

Так кто же все-таки виноват? В глубине души Вождь знал ответ. Он не раз и не два в другой ситуации указывал на него окружающим. На пути к результату может быть множество проблем, причиной которых стали ошибки подчиненных, но ответ за результат несет всегда один человек — руководитель.