Юрий Каменский - Витязь специального назначения

— В каком смысле «на обычного»?

Кочевой венценосец оторвался от шампура, — а я, по-твоему, какой?

— Ну, не придуривайся, — поморщился Акела, — сам же сказал: «…раз не спрашиваешь, значит, тебе не интересно…». Вот я и спрашиваю.

— Врать не хочется, — откровенно вздохнул великий завоеватель, — а правду говорить…

— Не думал, что действительно стану спрашивать?

— Ага, — нимало не смутившись, кивнул Джура-хан, — брякнул языком, не подумав, а ты вцепился, как клещ.

— Ну, ты и хам, — буркнул Акела, — я вцепился, надо же… ладно, я же не зверь. Не готов — не отвечай.

— Да ладно, — махнул рукой Хан, — я, как и вы…

— Из другого мира?

— Догадался? А сообразил, что не из вашего?

— Угу, — отозвался Витязь, открывая глаза, — если бы из нашего, ты бы знал про взрывчатку.

— Про что? — поднял глаза Хан, — а, это так называется. Ты прав, у нас такого нет. К тому же, когда мы с сестрой сюда провалились, мне совсем мало лет было.

— У тебя тут сестра?

— Спи, — не слишком вежливо отозвался Джура.

— Ладно, — покладисто отозвался Витязь и прикрыл глаза. Сытость и тепло костра нагрузили веки дополнительной тяжестью, привалившись спиной к стенке. Усталость и переохлаждение взяли своё. Акела постепенно проваливался в мягкую дрёму.

…Он встрепенулся, почувствовав какой-то зов из глубины пещеры.

«…Не ветер перемен, а переменный ветер. Стоящий на горе человек, продуваемый всеми ветрами, какие есть на свете, понимает, что прежняя жизнь ушла безвозвратно, в неё нельзя вернуться, как змея не может вернуться в сброшенную кожу. Он пронизывает насквозь, очищая душу и тело, не оставляя свободных затенённых уголков, наполняет животворной силой…».

Бесплотный зовущий голос звучал в мозгу беззвучным набатом. Акела и не думал сопротивляться. Он двинулся в тёмную глубину, нащупывая ногами неровный пол и согнувшись, чтобы не проверить лбом крепость какого-нибудь выступа. Какое-то время он медленно шёл, ощупывая руками стены.

Однако, темнота впереди стала как бы рассеиваться. Не то, чтобы там что-то светилось, но и полного мрака уже не было. Подойдя ближе, Витязь не столько увидел, сколько почувствовал, что зов шёл из небольшой ниши в стене. Протянув руку, он нащупал и взял в руку округлый камень примерно с гусиное яйцо размером.

Едва оказавшись в ладони, он начал наливаться сначала тусклым красновато-багровым светом, который, становясь всё сильнее, стал ярко-алым и осветил даже стены пещеры, но при этом не слепил и не резал глаза.

«Сила! — загремели внутренние голоса, — он взял Силу!»

Акела открыл глаза. Он по-прежнему сидел у потухающего уже костра. Затёкшую ногу, которую он неудобно подвернул, покалывало иголочками кровообращения. Хан мирно спал у соседней стенки.

«Сила, — вспомнились Акеле громовые голоса, — он взял силу…».

Самое интересное, что сон на сон не походил. Во-первых, был слишком ярким и каким-то конкретным. Во-вторых, он помнил каждое его мгновение. Во сне, каждый знает, такого не может быть. При пробуждении все события начинают таять, оставляя в памяти, в лучшем случае, какие-то размытые образы. В-седьмых и в-последних, тот зов никуда не делся.

Акела пошевелился. Хан тут же открыл один глаз.

— Ты, случайно, не задушить меня собираешься?

— Нужен ты мне, — беззлобно огрызнулся Акела. Он прекрасно видел, что Хан просто дурака валяет от скуки. Не тот это фрукт, чтобы ночных душителей бояться.

— Куда собрался?

— Посмотрю, что там дальше, — кротко ответил Витязь.

— Ну, пошли, посмотрим, — пожал плечами Джура-хан, нисколько не удивившись.

Акела потихоньку стал пробираться вглубь темноты, Хан держался сзади. Всё происходило так же, как и во сне. Вот и мрак потихоньку начинает таять. Протянув руку, он почувствовал тот самый, из недавнего сна, округлый камень.

Словно очнувшись от прикосновения, он мягко наполнился теплом и согрел озябшую ладонь. В глубине его замелькали алые искорки, разгораясь и набирая силу, они сливались, наполняя невзрачный камешек рубиновой прозрачностью. Свечение стало распространяться, из темноты постепенно, как на проявляемой фотографии, стали выступать сначала рука, затем одежда на груди.

На пещерных изломах гранита вспыхнули отблески радужных огоньков. Но едва мерцание коснулось лица Хана, тот резко отшатнулся назад, отодвигаясь в тень выступа, при этом треснулся затылком о низкий свод пещеры, зашипев от боли.

— Осторожно, ты так без головы останешься.

— Это Сила, — шёпотом сказал Хан, — она опасна для простых смертных.

— А я, по-твоему, слишком сложный? — усмехнулся Акела. Камень действительно рождал в нём какое-то интересное чувство. Из камня вливалась в тело весёлая упругая мощь. Казалось, ударом кулака он может разнести эти каменные стены, словно сложенные из картонных коробок.

— Его нельзя брать отсюда, — так же тихо сказал его спутник.

— Откуда знаешь? — удивился Витязь. Ему самому только что пришла в голову точно такая же мысль.

— Чувствую.

«Глюк на двоих — это реальность», — вспомнив бессмертную фразу Барса, он осторожно положил находку на место. Камень медленно угасал, поток света, тускнея, возвращался туда, откуда вышел. Но странное дело, ощущение силы осталось. Не такое, конечно, ужасное, но всё же… Чудны дела твои, Господи. Самое интересное, что и свет для него не иссяк совсем. Акела продолжал видеть всё окружающее словно сквозь серую пелену. Отчётливо увидел, как ниша, где остался чудный камень, стала затягиваться красноватой дымкой. Через минуту на этом месте была только неровная стена.

Лихо! Теперь, даже зная про тайник, не очень то его и найдёшь. Внутренний голос подсказывал Акеле, что, когда придёт время вернуться за камнем, проблем с поисками исчезнувшей ниши у него не возникнет. А то, что придётся вернуться, сомнений почему-то не вызывало.

Не сговариваясь, они повернулись и пошли в обратную сторону. Правда, темнота исчезла только для него, а вот Хан, осторожно идущий впереди, продолжал спотыкаться. Он, касаясь рукою стен, оберегал лицо и голову от случайного удара. Да и узкий проход не располагал к поспешности. Костёр в пещере почти догорел, угли подёрнуло седым пеплом, зато снаружи падал ярко-алый отсвет заходящего солнца. Видимо, безобразие с погодой закончилось. Тучи развеяло, пока они путешествовали под землёй. Выйдя из расселины, Акела с наслаждением потянулся и вдохнул полной грудью.

Хан стоял рядом, подставив лицо солнцу. Яркий свет с чуть заметным тепловато-оранжевым оттенком освещал вершины, берег островка, искрясь, дробился на морской зыби. А по ней, уже приближаясь к острову, двигался на вёслах корабль, как две капли воды похожий на драккар. Это было, прямо скажем, неудивительно, ибо он таковым и являлся. Хан резко развернулся, бросился в пещеру и затушил огонь. Через несколько секунд дым исчез. Огнеборец присел рядом с Акелой, наблюдая за движением корабля.