Юрий Каменский - Витязь специального назначения

Он не договорил. У стража сдали нервы, меч его визгом вылетел из ножен. Умел, стервец! Оружия с собой не было, да не впервой… Витязь, следуя за его ударом, умело вплёлся в движение тела. Уж что-что, а «прилипающие руки» [74] «Прилипающие руки», «липкие руки» — боевое упражнение из восточных единоборств, когда один прижимает раскрытые ладони к запястьям партнёра, а тот любыми движениями плавно пытается оторваться. В боевом варианте даёт способность мгновенно «прилипать» к противнику, особенно, вооружённому, сковывая его движения или, пользуясь его же (как в описываемом случае) инерцией, исполнять бросок или сбив, что очень широко используется в Русском стиле Кадочникова или айкидо. у него всегда отлично получались. Плотно захватив пальцы врага с череном меча, он жёстко ткнул его основанием другой руки под подбородок. Меч остался в руке, а Стражник кубарем откатился на несколько шагов, пружинисто вскочил, метая взглядом громы и молнии, выхватил длинный кинжал, сделал шаг навстречу.

— Шёл бы ты себе, добрый человек, — смиренно сказал Акела и меч в его руке описал два гудящих полукруга, — али мыслишь, корешки лесные снизу поохранять некому? Второй раз не пожалею.

На лице врага, как в калейдоскопе, менялись злоба, страх, оттенок какого-то раздумья…

— Ну! — поторопил его Витязь.

— Как звать тебя, витязь? Кого мне назвать, перед кнезом стоя?

— Скажи «Акела». А ежели у твоего «кнеза», — он иронически выделил голосом это слово, — вопросы какие появятся, пусть спросит Великого Кнеза Волода. Или боярина Ставра, на худой конец — Главного Воеводу Барса. Уж они ему разъяснят, будь благонадёжен. А теперь ступай себе, молодец.

— Может, отдашь меч?

— Может, ещё в бане спинку потереть?

Стражник дёрнул щекой, но молча пошёл прочь. Витязь повернулся к женщине. Она, прижимая корзинку с грудняшкой, подхваченной ею при первом шаге стражника в сторону Акелы, смотрела ему прямо в глаза, лицо её сияло.

— Мальчишка? — неловко спросил Акела, не зная, что сказать. Она доверчиво протянула ему корзинку. Он заглянул внутрь — там действительно улыбался и дрыгал голыми пятками очень симпатичный мальчик. Встретив взгляд Витязя, он разулыбался ещё больше, показывая свои первые проклюнувшиеся зубки, и ещё быстрее засучил ножками, прогнулся в спине и загукал от избытка чувств.

Вдруг младенец протянул к нему сжатый кулачок размером не больше жёлтой сливы. Когда он разжал его, на маленькой розовой ладошке сиял овальный голубой камень не меньше куриного яйца. Вот те на!

Витязь оторопело уставился на малыша и на камень.

— Хранитель выбрал тебя. Прикоснись, — прозвучало в голове. Он медлил.

— Прикоснись же! — снова прозвучал голос Туманной Девы. Он осторожно накрыл ладонью камень вместе с маленькой ладошкой и почувствовал, как что-то меняется в нём самом. Перед глазами поплыла картина, словно он смотрит на землю с большой высоты. Младенец засмеялся и камень снова непостижимым образом исчез в маленьком кулачке.

— Теперь ты один из нас, — торжественно прозвучал голос женщины.

— Хороший мужик будет, — он бережно протянул зыбку красавице.

— Мы — Люди Тумана, — снова зазвучал в голове её бестелесный голос, — а это последний Хранитель Голубого Камня. Талисман этот из поколения в поколение передаётся от одного хранителя к другому. Ради завладения этим им убили недавно его отца. Перед смертью он успел вложить его в ладонь наследника. Теперь мальчик подвергается смертельной опасности. Ты спас наш народ, витязь.

Акела неопределённо пожал плечами. А что тут ещё ответишь — на здоровье, приходите ещё?

— Теперь мы будем вынуждены укрыться в священной долине, дабы оградить Хранителя от гибели. Но стоит тебе только про нас подумать — в любой момент мы можем прийти тебе на помощь. Ведь Тело человека несовершенно и иногда своей неуклюжестью может предать хозяина. С благословения Хранителя, ты теперь сможешь как бы растворяться в воздухе.

— Это что, — в голове Акелы взвился протестующий вихрь, — мне предлагают стать каким-то бестелесным «звёздным странником»?! Нет уж, дудки!

На лице красавицы засветилась улыбка, а в голове звонко рассыпалась горсть серебряных монеток.

— Не бойся за тело, воин. Голубой Камень дал тебе умение превращать своё тело в туман. Это особенно ценно для тебя, не знающего спокойной жизни.

— Эт-точно, — невесело хмыкнул про себя Витязь, — нам покой даже и не снится, — и тут до него дошло, — да это же сон! Вот уж, точно, даже здесь покоя нет.

Когда он открывал глаза, в голове всё ещё звучал звенящий хрусталём голос женщины: «Тело твоё — вода, чувство — огонь, который тебя не обжигает, туман — их сын, туман невесом и вездесущ, ты растворяешься в океане воздуха, летишь, но кто обращает внимание на туман? Всё в мире состоит из одной и той же тонкой материи, тебе стоит лишь представить себя туманом…».

Он сел и с силой потёр лицо ладонями. Небо над кронами деревьев уже слабо светилось рассветным сумраком, зыбко освещая сидящего на часах Хана. Меж тёмных стволов тихо полз и расстилался по траве зыбкий утренний туман, пряча за белой пеленой даже ближайшие кусты. Одежда и волосы спящего Эрика покрылись мелкими капельками влаги и он беспокойно заворочался, пытаясь плотнее закутаться в плащ. Сырость, убивая накопленное тепло, всё глубже забиралась под одежду — становилось зябко. Где-то, в белесом молоке тумана, словно пробуя голос, тренькнула невидимая пичуга. За ней вторая, третья и пошло-поехало, целый хор на утренней распевке. Уловив краем глаза движение, тот повернул голову.

— Молодец, сам проснулся, как раз тебе заступать. Что, сон страшный увидел? Штаны сухие?

— Не дождёшься, — буркнул не проснувшийся ещё до конца Акела, беря у него арбалет и усаживаясь на его место. Едва солнце робко просунуло острую спицу первого лучика сквозь сплетение вековых крон, Хан резко сел и, глянув на товарища ясными глазами, словно и не спал вовсе, поинтересовался:

— Мы чай-то пить сегодня будем?

— Если свободные от вахты воины не поленятся сходить за хворостом, — запросто, — в тон отозвался Акела.

— Для чего было становиться ханом, если за хворостом нужно ходить самому? А этот рыжий всё дрыхнет, — проворчал Джура, но встал и стал собирать сухие сучья, благо в них недостатка не было уже в нескольких метрах от стоянки.

— Нехрен было великую Русь завоёвывать, — поддразнил его Витязь, — сидел бы сейчас в своём шатре, мурзы твои тебе чай подавали, пятки бы чесали…

— Угу, — буркнул восточный владыка, — и каждый бы в голове масло варил: как бы этого выскочку-пастуха с навозными пятками травануть или зарезать вернее?

— Ну, не без этого, — усмехнулся Акела, вешая на косо воткнутый корявый сук наполненный водой маленький казанок. Нашёлся он вчера в мешке запасливого Хана, — у вас, я имею в виду, у восточных владык, это же святое дело. Ты вот, к примеру, своего предшественника куда девал?