Руслан Бурбуля - Звездный посев

Вернулась Ира с очередного Круга (собрания друи), на котором обсуждались насущные проблемы единого арийского корня, мать замкнутой. Долгое время она вообще ни с кем не общалась. Даже Рама не смог добиться от нее ответа, что же там произошло. А между тем, словно от нечеловеческой тоски, ИРа стала чахнуть прямо на глазах. Она полностью отказалась от еды и перед тем, как испустить свой последний выдох — тихим шепотом обратилась к плачущему семнадцатилетнему Раме:

— Отныне сын мой, ты будешь местным друи. Живи по правде сын мой. Гони из своей души все нечистое. Оставь после себя как можно больше детей… Не грусти. Поверь, настанет время, и мы встретимся в Небесном Чертоге и тогда, ты будешь смеяться над своей былой скорбью. Но вот плакать… Не разучись плакать, сын. Ни когда! Ибо слезы очищают не только тело, но и дух.

Однако, спустя уже три года, став настоящим мужчиной, он даже теперь, вспоминая последний наказ своей матери, не мог понять, а что значит жить по правде? Кто укажет ему стезю Прави? Ведь кругом разрастается великая скорбь. Друиды других родов стали исповедовать кровавые человеческие жертвоприношения. Такие рода как слабь и норм, уже в открытую проповедуют насилие и неравноправие между женщиной и мужчиной. Более того, благодаря проповедям своих родовых друидов они стали совершать опустошительные набеги на другие племена. Многие даже не гнушались разорять родовые гнезда своих же соплеменников, которые теперь густо расселились по всему югу Северного моря. Теперь, воины рода слабь совершили опустошительный набеги даже на своих соседей киммеров, считая их своими врагами. И это несмотря на то, что еще несколько столетий назад их рода были убежденны, что все они, суть одного корня. А теперь… Теперь свою "двуногую добычу" воины рода слабь переправляли в свои родовые земли для принесения их в жертву духам земли, дабы те помогли их племени процветать и множиться. Теперь даже отец Рамы, Кисек, решил выступить в поход на слабь, дабы наказать зачинщика свары между детьми единого корня. Может это был и благородный поступок, с точки зрения всего народа, но ведь прольется кровь. Причем не животная, а родственная! Так кто поступает по правде? Те кто гооврит что пролитие жертвенной крови во спасения всего рода есть благо? Или те, кто ради родовых традиций, готов пролить кровь своих оступившихся соплеменников?

"Учить разуму нужно не силой, но словом, а слова подкреплять делом и благими поступками". - так стал учить Рама своих соплеменников, помня заветы своей матери. Все это пришлось очень не по нутру даже его отцу, который жаждал справить тризну на пепелище татей, что нарушили древнюю роту. Кону, согласно которого арийцы все споры решают сообща на общем Вече, а не под покровом ночи при помощи оружия!

Он оперся на свой посох и нехотя встал. И тут же почувствовал, что его спину сверлит чьей-то злобный взгляд. Причем сверлит не издали, а практически на расстояния выстрела из тисового лука. И почему это он раньше не почувствовал приближение татя? Для того чтобы определить недруга, кто он и что замышляет, можно было бы конечно войти в "созерцание" и послав на разведку свой дух, который способен не только лицезреть врага, но и выбить из физического вместилища даже его дух, но прибегать к столь крайним мерам не хотелось. Кругом ведь была такая тишь да благодать, что нарушать эту природную гармонию было равносильно перступлению родового кона (преступить кон — означает переступить черту — то есть переступив грань человек превращается в черъта). Поэтому грустно вздохнув, молодой друид лишь покрепче обхватил свой посох. Посох был тяжелым и весил как настоящая богатырская палица. Ведь его оба конца, были обиты самым крепким листовым железом, которое арии называли булатом.

Так как Рама не признавал убийства ради добычи и насилия, но осознавал, что рано или поздно ему придется защищаться от хищников о двух и четырех ногах, он много времени провел в размышлении, как же обезопасить свое тело от преждевременной смерти, еже ли оно подвергнется нападению со стороны многочисленных противников. С пятью обыкновенными людьми, не принадлежащим к их славному корню, он мог бы с легкостью справиться даже голыми руками. С большим количеством — посредством своей знахарской техники. Но что если когда-нибудь ему будет противостоять десяток людей, причем ариев, да как минимум вооруженными сварным железным оружием. Причем те кто обладает познанием в области боевой магии?

После погружение в состояние "сомосозерцания" ответ пришел сам собой. Что сильнее огня и того что он может породить (ведь любое железо — это дитя огня)? Это же очевидно — вода! В чем содержится вода? Во всем! В живом теле, небесах, земле. А что поражает земля? Растения! А что может быть прочнее крепкой плоти древа? Лишь камень. Но он не живой, а вот дерево, это продолжение жизненной силы самой плоти земли и в нем, так же как и у человека, течет своя водяная кровь…

Когда он стал друидом своего рода, он отыскал в многовековом лесу Великий Дуб. В день когда его жизненная энергия (жива) была наиболее активна), при помощи пастрелят своего клана он срубил толстую ветвь. Попросил у живого олицетворения силы земли прощенья и обещал, что будущий посох будет использоваться только для благих дел, а что бы он никогда не забывал своего обета, Рама, сам себе дал зарок, что при свершении любого доброго дела, станет делать на нем зарубки. Причем маленькие, что бы посох смог покрыться узором аж к глубокой старости своего владельца, коли на то конечно будет Воля Рода.

После того как молодой друид несколько суток исследовал знания оставленные в единой памяти мира, он нашел в нави знания, позволявшие человеку, владеющему искусством боевого посоха, противостоять практически целой армии. Такой опыт был оставлен одним из тех, кто последовал учению последнего воплощения Будды (он был лемурийцем, который выйдя из состояния сомадхи (сомати), попытался направить остатки черной (негройдной) расы, переживших последний потоп, в новое русло. Это ему не удалось. Однако, у него остались последователи, которые до сих пор хранили ниспосланные им знания). Именно от осознания знаний души этого ученика, Рама и познал стиль борьбы с шестом, превращавший простую ровную палку в смертоносное боевое оружие. После освоения информации, которая в процессе медитации перешла из его подсознания и вышла на сознательный уровень, он много тренировался и достиг в этом виде боевого искусства большого успеха.

Не спеша, развернувшись, он уставился в глаза лесного жителя. Древнего обезъяно-человека, который сформировался задолго до тех, кто теперь населял этот материк. Глубоко посаженные глаза горели огнем, в которых читался страх, ненависть и голод. Эти создания были древними, но вымирали. Арии их прозвали лешаками. Они обладали двух с половиной метровым телом, которое было покрыто густой черной шерстью. Выдвинутая в перед челюсть демонстрировала противнику ряд мощных резцов. Но сила лешака была не в его физике, а в его способности подавлять чужую волю. Внедрять в сознание своего противника или добычи неконтролируемый животный страх.