ГЕОРГИЙ ЛОРТКИПАНИДЗЕ - СТАНЦИЯ МОРТУИС

- Как оценивает Мальцев общую обстановку в Австрии?

- Как сложную, но довольно благоприятную. Федеральный президент стоит за безоговорочный нейтралитет. В кабинете Хольмана засилье министров от правобуржуазных и клерикальных партии, но сам Хольман не рискует торговать суверенитетом страны в открытую. В пределах предвидения переговоры Больцман-Малапарте будут продолжаться, но больше с целью снизить австрийские пошлины на итальянский экспорт, чем заключить пакт о взаимопомощи. Но мы всегда должны быть готовыми к внезапным поворотам в глобальной стратегии, например к оформлению альянса Северная Америка - Западная Европа - Япония. Такой поворот мог бы побудить Хольмана действовать вопреки воле президента. Народные массы довольно инфантильно относятся к идее укрепления военных связей с Североатлантическим блоком, даже при формальном соблюдении нейтрального статуса Австрии - следовательно со стороны общественного мнения угроза незначительна. Но, с другой стороны, такие активные сторонники австро-советского сотрудничества как Брансмауэр и его друзья, в настоящий момент находятся в меньшинстве. До президентских выборов еще два года, и вряд ли внутриполитическая обстановка в Австрии успеет за этот срок серьезно измениться. Но мы не можем позволить захватить себя врасплох. Одним словом, за Хольманом и Линдером, да и за Брансмауэром, нужны глаз да глаз.

- Это-то понятно. Итак, все-таки начать с "Платонова"?

- Обязательно. Им придется проглотить эту пилюлю. Потребуйте от них веских гарантии. Если ситуация неожиданно осложнится, посетите капитана теплохода на виду у репортеров. Дайте Малаларте понять, что для всех будет лучше, если "Платонов" выйдет в открытое море до вашего отъезда из Италии.

- Меня беспокоят вероятные итальянские требования. Может показаться смешным, но я до сих пор не составил себе ясного представления о границах уступок, на которые мне дозволено будет пойти. Миронов говорил мне одно, Паламарчук - другое, Лазарев может иметь и вовсе отличное мнение, да еще этот "Платонов" повис... Возможно я буду вынужден связаться с вами до подписания протокола.

- Кто у вас главный экономист в делегации?

- Сикорский. А с итальянской стороны - Радич.

- Радич? Ну ничего. Радич так Радич. В случае благополучного исхода с "Платоновым", во имя прогресса политического, то есть уступок Бертело и Малаларте по австрийскому комплексу, поручите Сикорскому заинтересовать Радича кое-какими контрактами на десятки миллиардов лир. Сообщите им, что в сентябре решится вопрос о размещении крупного заказа на строительство завода малогабаритных тракторов, и при известных обстоятельствах ФИАТ может получить преимущество над "Судзуки". Имеется в виду Башкирский проект. На севере Италии растет безработица, они могут клюнуть.

- Что ж, Радич возможно и ухватится за эту возможность, но Малапарте...

- Помогите им ухватиться за нее. Ну и потом, Сикорский великий дока по этой части, и ему виднее нас с вами, на какие послабления мы можем пойти по нефти и газу. Разумеется, в обмен на дешевые кредиты. Но, конечно, если препятствия покажутся непреодолимыми, немедленно снеситесь со мной.

- Еше один вопрос. Дело Курциуса...

- Ни-ни, ни в коем случае! О деле Курциуса с Малапарте ни слова. Если хочет, пусть давит сам. В деле Курциуса у нас нет слабых мест, он осужден согласно нашим законам и с соблюдением всех установленных процедур. Этот вопрос не может быть предметом настоящих переговоров. Если вам попытаются навязать его в повестку, смело заявляете протест!

- Так. С Курциусом ясно. Я также попытаюсь вытянуть все возможное по Эритрее, хотя Малапарте наверняка скинет меня Бертело, а тот сошлется на необходимость проконсультироваться с Дюпрэ. Тем не менее у меня есть небольшой шанс.

- Нота Рассела?

- Вот именно.

- Что ж... Если умело обыграть, то шанс действительно есть. Впрочем, весьма слабый шанс. Что еще?

- Ну, порядка ради, обоснованная критика неизменно негативной позиции Италии на переговорах по разоружению в Центральной Европе и... и пока все.

- Проблеме разоружения вам уделять много внимания не следует, хотя напомнить о ней, конечно, стоит. Тем более после известного выступления Хэммонда в подкомиссии. Но вскользь. Вам предстоит решать более насущные, более "земные" что-ли, проблемы. О ракетах и лазерах ни Бертело, ни Малапарте ничего нового рассказать не смогут, другое дело - "Платонов". Это обязательная программа...

X X X

По широкому, покрытому асфальтом пирсу неторопливо прогуливался мужчина средних лет.

Он выглядел как обычный турист: легкий коричневый загар, короткая бородка, белая хлопковая майка с какой-то надписью на груди, шляпа "плантатор" на голове, кинокамера через плечо, - все выдавало в нем иностранца. Пожалуй даже можно было сказать, что мужчина выглядел как пресыщенный турист, так веяло от него закормленностью и благодушием. Но если первое наблюдение было верным, и он действительно принадлежал к сему непоседливому племени рода человеческого, то пресыщенность была лишь ширмой, под которой скрывалась некая неудовлетворенность. В Неаполь, да и в Италию вообще, он попал впервые в жизни. Здесь, в порту, поодаль от всемирно известных музеев, отелей и магазинов, турист-новичок при желании мог бы почерпнуть из окружающей сутолоки немало поучительного. Беззлобно и привычно переругивались между собой докеры, важно прохоживались по пирсу портовые служащие в униформах, праздно летали между мачтами кораблей местные чайки, деловито скользили по рельсам портальные краны, жужжа метались в складских помещениях бойкие транспортеры - одним словом в порту кипела жизнь. Но ни голосистая перекличка просоленных морем неаполитанцев, ни впечатляющий вид акватории, ничуть не занимали внимание бородатого туриста. Он продолжал чинно, не теряя из виду трапа, прогуливаться вдоль белоснежного корпуса океанского лайнера по бортам которого большими синими буквами было выведено его название: "Андрей Платонов" - на носовой части по-русски, на корме по-английски. Тонкая струйка белого дыма била из большой трубы в голубое небо и медленно растворялась в его просторах. Лайнер готовился к скорому отплытию, менее чем через час ему вновь предстояло окунуться телом в глубокие воды Тирренского моря. Многие пассажиры, вернувшись из прогулки по городу, уже поднялись на судно, кое-кто из наиболее домовитых обустраивался в каютах заново, но большинство высыпало на палубу вкушая аппенинский аромат июльского зноя. Туристы, по-южному жестикулируя, обменивались наиболее яркими впечатлениями от кратковременного пребывания на суше, надеясь в душе при отплытии из гавани занять на палубе местечко поудобнее, - такое, чтобы все было видно. Бородатый турист однако не спешил подняться на борт. Дойдя почти до самой кормы, он на малое мгновение как бы очнулся, стряхнул с себя оцепенение, и, задрав высоко голову, стал вглядываться в лица на палубе. Так постоял он несколько длинных минут, явно стараясь обратить на себя чью-то таинственную благосклонность, и кажется преуспел в этом, ибо лицо его вдруг расплылось в неожиданной доброй улыбке, предполагавшей наличие ответной улыбки с верхней палубы, или даже целого сонма таких улыбок. Добрая улыбка эта мигом согнала с его чела пошловатое выражение благолепной сытости, он галантно поднес правую руку к сердцу, чуть поклонился и продолжил свое медленное шествие по направлению к корме.