ГЕОРГИЙ ЛОРТКИПАНИДЗЕ - СТАНЦИЯ МОРТУИС

Но счастливая улыбка вскоре сошла с его губ, да и спесивый, пресыщенный плантатор тоже окончательно исчез. Лицо бородача приняло задумчиво- утомленное, даже угрюмое выражение, и когда он оставил корму далеко позади выяснилось, что обманчивый облик самодовольного барина был всего лишь маской, фикцией. Удалившись от судна на почтительное расстояние, метров эдак на пятьдесят, он остановился, переступил за тянувшуюся вдоль причала ярко-оранжевого цвета заградительную линию, и, нагнувшись, попытался подсмотреть собственное отражение в мутно-зеленой портовой воде. Потерпев в этом начинании неудачу, он зло сплюнул в нее и резко выпрямился.

Антон, - а именно так звали этого бородача средних лет, - был не в лучшем состоянии духа. Правда, от навязчивых мыслей-прилипал его на пару секунд отвлек образ жены (это она одарила его улыбкой с палубы), которая давно поднялась на судно, ибо как истинная грузинка немножко боялась, что корабль неожиданно отчалит раньше положенного часа и унесет весь их нехитрый багаж в безбрежную даль. Но секунды эти минули, а навязчивые мысли не собирались отлипать. Частично они были связаны именно с женой, а конкретным поводом, или скорее причиной, выведшем Антона из равновесия, была небольшая заметка в английской "Гардиан". Утром, когда он покупал в портовом киоске цветные фотографии с морскими видами Неаполя, эта треклятая газета сразу же попалась ему на глаза.

Неприятная новость состояла, как ни странно, в том, что, как Антон узнал из этой заметки, вчера в Рим для ведения политических переговоров прибыла делегация Советского Союза во главе с первым вице-министром иностранных дел. Большего ему при его довольно поверхностном знакомстве с английским языком из заметки извлечь не удалось, но и этого было вполне достаточно. Антон, разумеется, ровным счетем ничего не имел против улучшения итало-советских отношении, но была тут одна тонкость... Честно говоря, он предпочел бы если эти переговоры начались в какое-то другое время.

Инициатором их нынешнего путешествия была жена. Не то чтобы Антон предвзято относился к туризму, отнюдь, но в данном случае, он, говоря откровенно, предпочел бы остаться дома. Но она так давно мечтала о морском круизе! Так надеялась, и он не посмел высказать вслух свои возражения, уступил ей с постной миной на лице. Мальчики их давно вышли из грудного возраста, нынче уже не боязно было оставить их бабушкам на попечение, а самим развеять городскую скуку по далеким морским просторам. Июль-август, за полтора месяца множество европейских портов, - не удивительно, что этот круиз входил в число наиболее престижных и дорогих маршрутов. Достать семейную путевку было очень и очень нелегко, а обычными методами - просто невозможно. Говоря по правде, он и в прошлом, и в позапрошлом году метался между Совпрофом и "Интуристом". Просил, умолял, добивался, беспокоил занятых людей, - и ничего. Ему не раз обещали помочь, но так - ради красного словца. Обещания не выполнялись и когда наступало лето, им, вместо желанного морского путешествия, вновь приходилось отправляться в Сочи, Гагры или Ялту. К ужасу своему, Антон даже заподозрил, что жена вот-вот смирится с унижением, но перестанет его уважать. А ради того, чтобы обеспечить ее вечное уважение, он был готов на все. Даже на то, чтобы пойти на поклон к бывшему своему другу, Птице Высокого Полета. К человеку, который, было время, изо всех дарованных ему природой сил ухаживал за той самой девушкой, что восемь лет назад согласилась стать его, Антона, женой. С тех пор многое изменилось: у них растут два прелестных мальчугана, а бывший друг сделал головокружительную карьеру - забрался в высокое кресло первого вице-министра иностранных дел, что ему сейчас какая-то путевка для двоих, или потерянная в незапамятные времена девушка! Видит бог, Антон обратился к вице-министру не во имя их увядшей дружбы, а единственно ради любимой жены своей, ради того, чтобы в семье не наступил разлад, - и разве он не вправе был так поступить? И вот они, - благодаря великодушию, незлопамятности и незлобивости первого вице-министра, - в течении двух дней отбивали чечотку на неапольских тротуарах, и все бы хорошо, да Птица Высокого Полета как назло прилетела в Рим именно сейчас, и жена может узнать об этом из любой местной газеты - они ведь накупили целый ворох на память. Вернее, могла бы, а кроме того, эту весть ей вполне способна сообщить какая-нибудь сплетница- доброхотка из туристок. Всегда найдется доброхотка с невинными глазами, и, что еще печальнее, с совершенно невинными мыслями. Болтуны! Ну а ему неприятна эта параллель. Он предпочел бы ее избежать. О, все это неспроста! Небось, первый вице таким вот нестандартным образом подчеркивает глубину пропасти между ними: Я, мол, достал вам эти путевки и ради бога: кто старое помянет, тому глаз вон, - но я все же не позволю вкусить вам от сочного плода абсолютной победы. Я сделаю так, чтобы мы очутились в Италии в одно и то же время, и вам все станет ясно: разве ваша Италия и моя Италия - одно и тоже? Вы мотаетесь среди чванных бездельников, рожденных для того, чтобы пробавляться аперитивами в барах и таращить глаза на голых баб, а я приезжаю в эту страну на свидание с премьер-министром. Ну какая мы после этого с вами ровня?. Да, первый вице наверняка мог бы выстроить подобную конструкцию и заявиться сюда лишь для того, чтобы лишний раз ненавязчиво напомнить им о собственной значимости. Дурак! И за руку не схватишь, правительственные решения не обсуждаются. Да он ни за что не польстился бы на эту путевку, но жена, жена... Впрочем, она ничего не знает, он не осмелился рассказать ей о том своем унижении. Разве ему легко было выпросить у него эти путевки, но он победил, и потом императорским жестом возложил глянцевые билеты на ее ночной столик - вот это был подарок так подарок! И она оценила, - ластилась к нему все последующие дни. А он ей объяснил: "Это все мои старые знакомые из Совмина". В общем, он сказал ей правду. Почти. Ну что могло ему понадобится здесь именно сегодня? Он так много передумал об их дружбе, так тщательно выискивал собственную неправоту. Нет, ему не за что вымаливать себе прощение. Теперь-то он знает точно: его жене никогда не нравился этот его дружок. Не нравился и не мог понравиться. Совершенно другой стиль. Да и вообще: в ту пору мало какой женщине искренне пришелся бы по душе этот молодой бюрократ. Какой-то мрачный, излишне академичный и, вдобавок, идеалист с завиральными идеями. Нет, женщина ищет в мужчине совсем иное: надежность, силу, уважение к быту - именно то, что она обрела в своем супруге. Они быстро полюбили друг друга, и будь первый вице честным человеком, он нашел бы в себе мужество приветствовать их союз. И не так, как он приветствовал, не формально, а искренне и от души. Ну а если он предпочитает формально, то и с ним - формально. Он не решился тогда порвать с ними, так тем хуже для него. Теперь он уже не сможет отмахнуться от них. Вот где ключ к разгадке. Вот почему в критической ситуации Антон решился обратиться к нему с просьбой оказать незначительную услугу. Вот почему бывший друг не посмел ему отказать, но и капитуляцию подписывать не захотел. Что ж, в таком случае Антон вынужден рассматривать официальный визит первого вице-министра страны в Рим как ответный укол. Ну хорошо же, следующий выпад будет за Антоном. Погодите-ка, он того еще о чем-нибудь попросит, он приперет его своими просьбами к стенке, пусть разыгрывает из себя благородного дона пока хватит терпения, черт бы его побрал! Посмотрим, надолго ли достанет его благородства. Посмотрим, доколе он, скрипя от досады зубами, заставит себя исполнять ИХ пожелания, делать ИХ дело. Назвался груздем - полезай в кузов! И наплевать куда еще залетит Птица Высокого Полета. Чем выше - тем лучше, тем более сложными для выполнения просьбами станет он того допекать!