Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью. Том 1. Игра на железной флейте без дырочек [OCR]

А чтобы слепить дело о вредительстве в сфере археологии, нужно какое-никакое специальное образование или хотя бы понятие, что это, собственно, такое и как соотносится с теорией обострения классовой борьбы.

С директором (не Вайсфельдом, другим, с царских времен засидевшимся) договориться о выделении под секретную лабораторию пары секций в подвалах — плевое дело. (Тоже под расписку о неразглашении, само собой.)

Начальник отдела связи и спецтехники УНКВД изыскал и выделил оборудование и материалы, какие смог (после чего приказом из Центра убыл с повышением в Пермь). Еще кое-что доставили из Москвы по спецзаявке самолетом.

«Шар» и блок-универсал у Лихарева были с собой. Четыре часа в день он занимался выполнением задания Сталина, манкировать в таком деле — себе дороже, остальные — техническим творчеством. Раза два в неделю устраивал скромные застолья для директора музея и регулярно подбрасывал ему дефицитные продукты и талоны на промтовары в спецраспределитель. Просто так, от души.

Идея у него была простая — собрать простенький хроногенератор, который сможет, по принципу той же столешниковской квартиры, сдвинуть лично для него текущее время совсем чуть-чуть, хоть на десяток квантов, и тем самым вывести себя из сферы досягаемости аггрианских пеленгаторов. Да и из поля зрения товарища Сталина тоже. Лихарев будет жить немного впереди и сбоку, в этих же самых местах, но дотянуться до него — простите. Ни приказом, ни рукой, ни пулей. Все это для него будет «неслучившимся вчера», а для всех остальных — вечной табличкой на двери: «Приходите завтра».

Он даже успел приготовить себе несколько явочных квартир в Пятигорске и Кисловодске, после завершения проекта мелькать в Ворошиловске будет незачем. Хотя при каждой встрече со знакомыми людьми, теми же чекистами, он будет для них совершенно чужим, ранее невиданным человеком, но все равно. Мало ли какие сбои и деформации могут случиться? Ахилл тоже в теории никогда не догонит черепаху, но ведь догоняет же на практике?

На бегство, кроме всего прочего, Валентина подвигла случившаяся в день ухода Шульгина из тела наркома до крайности непонятная история. Он даже склонен был считать ее чем-то похожим на галлюцинацию, если только подобные ему особи, не совсем аггры и не до конца люди, подвержены психическим расстройствам такого рода.

Валентин Лихарев не зря был очень высокого мнения о себе. Он считал, что как экземпляр профессионального координатора стоит на более высокой ступеньке эволюции, чем уже работающие на Земле. Ведь его создали и воспитали на сотню лет позже, чем ту же леди Спенсер, и при подготовке наверняка использовали уже накопленный опыт функционирования подобных «псевдохомо». И роль ему предназначалась более серьезная, чем Сильвии. Личный друг полноправного Самодержца — это не в пример значительнее, чем приятельница принцев царствующего, но не правящего Дома, всяких там пэров и министров, то и дело сменяющихся кабинетов.

А что ранг в аггрианской иерархии у нее гораздо выше — это лишь упущение тех, кто его сюда определил. Рано или поздно оно будет исправлено, Лихарев был уверен в этом. Не зря же, вопреки обычаям, его все же повысили в звании, и леди Спенсер сама заменила в его «шаре» системный блок на гораздо более мощный. Не исключено, что последует и очередное повышение, тем более что Сильвия в деле Шульгина-Шестакова продемонстрировала отнюдь не лучшие деловые качества.

Антон напрасно считал, что имеет возможность надежно заблокировать все установленные в квартире следящие системы. Возможно, ему внушил эту уверенность один из Игроков, которому захотелось обострить столь неожиданно возникший эпизод с тридцать восьмым годом, матрицей и кольцевым парадоксом «письма к самой себе».

На самом деле Лихарев сумел записать почти все переговоры, которые вели и Сильвия, и Антон с Шульгиным. Единственное, что осталось ему неизвестным, — это замысел Александра сохранить свою матрицу в личности наркома. Тоже, скорее всего, по воле Игроков. Иначе терялась всякая интрига.

Но Валентин теперь знал, что имеет возможность лично посетить Таорэру и встретиться там с кем-то из высшего руководства, а заодно и с Шульгиным, когда его переправит туда Сильвия или же Антон. Кто успеет раньше. С Шульгиным даже предпочтительнее. Сначала обговорить с ним условия дальнейшего сотрудничества, а уже потом выходить на Дайяну или кого-нибудь еще сопоставимого ранга.

Вернувшись домой после весело проведенной ночи, он обнаружил, что Шестаков уже «пустой». Причем лакуны в его памяти очень аккуратно и тщательно замещены непротиворечивой и позволяющей наркому сохранить душевное равновесие информацией. Можно было только позавидовать техническим возможностям форзейля.

Одновременно Валентин испытал чисто человеческое чувство обиды, что Шульгин его так нагло обманул. Пообещал дождаться, обсудить дальнейшие, связанные с использованием Шестакова планы, еще раз сходить к Сталину для закрепления достигнутого успеха, а уже потом… Он же сбежал сразу, не оставив хотя бы записочки.

Благородные люди так не поступают.

Но его еще можно догнать. «Шар» сохранил координатную привязку времени и направления внепространственного перемещения. Новые возможности позволяли Лихареву прибыть на Таорэру не позже, чем через пять минут после Шульгина. Вряд ли за этот срок его успеют переправить обратно на Землю, но уже в другую реальность. В любом случае Валентин ничего не теряет.

Ему только не совсем понятен был механизм осуществляемого форзейлем обмена. С аггрианскими технологиями он не имел ничего общего. Если леди Спенсер подсадила матрицу Шульгина в тело наркома в виде волнового пакета, то Антон зачем-то отправил Шестакова через канал физически, это подтверждалось и зафиксированным «шаром» количеством перемещенной массы и тем самым «штрихом мастера», придуманным Сашкой на этот именно случай. Следы сырой земли на подошвах сапог и прилипшая к каблуку свежая зеленая травинка.

Разве что туда же, на Таорэру-Валгаллу, одновременно было перенесено собственное тело Шульгина и обмен состоялся именно там, после чего организмы возвратились «по принадлежности».

Александр Иванович — в свое основное время, Шестаков — обратно в квартиру Лихарева.

Валентин знал, что по его положению самостоятельно являться на главную базу — как провинциальному партработнику, минуя местное руководство, приехать в Москву, в Центральный комитет. Может повезти, если ткнешься в нужную дверь, но скорее — голову открутят.

Но он же не собирался сразу по начальству, он сначала хотел Шульгина перехватить. А если не выйдет, так можно и обратно вернуться, замаскировав следы своего пребывания.