Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради [OCR]

— А ты? — вдруг заинтересовался Тарханов.

— А я ответил, что гарем из трехсот несовершеннолетних мальчиков мне точно не нужен, а более экзотические развлечения я пока не могу вообразить…

— В ответ тебе предложили заткнуться и подумать о собственной заднице? — предположил Ляхов.

— Примерно так, — кивнул Максим. — Ты ж там не был, как догадался?

— Я рожу этой бабы видел. Чтобы представить стиль ее мышления — достаточно. Она себя никак не назвала?

— Не успела. Я как раз собрался поподробнее обсудить с ней предложенную тему, а тут и вы подскочили…

— Умеем, когда хотим, — скупо улыбнулся Тарханов, который по-прежнему мало что понимал в разворачивающейся перед ним интермедии. Но и прерывать разговор конкретными вопросами не желал, иногда из чужой раскованной болтовни можно извлечь гораздо больше. Он просто предложил выпить и закусить. У Максима стресс, у Ляхова релаксация после боевого напряжения, а он сам просто вымотался, на полдня приняв на себя обязанности главноначальствующего по гарнизону. Не такое легкое дело в нынешних обстоятельствах.

Однако все живы, бардак идет по плану.

— Как только поднялся шум и первые выстрелы, мужик залепил мне рот пластырем, приткнул туда, откуда ты меня высвободил, и они убежали. Баба еще успела крикнуть, чтобы я не радовался. Живым все равно не уйду…

— И?

— И потом ты зашел. Тебе что, мои ощущения пересказать? Задыхался и в гальюн очень хотелось. Но русскому полковнику обмочиться, сидя на цепочке, — моветон. Подумали бы, что со страху… Терпел.

— Да, братец, — вздохнул Тарханов. — Давай, махни полную. А Вадим Петрович нам твою знакомую представит, вот и возьмешь реванш.

Проглотив сто грамм и торопливо прожевывая заливное из языка с морковкой и зеленью (все, что по случаю форсмажора нашлось в буфете управления), Бубнов кивнул головой. Давай, мол.

Теперь Вадим мог рассмотреть женщину повнимательнее. Нет, не сорок ей лет, тридцать два, тридцать пять от силы, А лицо распухло от ударов тяжелыми солдатскими ладонями. Короткевич тоже команду исполнил от души. Ну что скажешь? Физиотерапия. Зато сейчас явных признаков душевного расстройства не наблюдается.

— Ее обыскивали? — спросил Тарханов, глядя в сторону.

— Бойцы наскоро общупали. Оружия вроде нет, — ответил Ляхов. — Пистолет я изъял, странный довольно.

О том, что сам эту систему знает, распространяться не стал. Достал из полевой сумки и подвинул через стол трофей.

Сергей взглянул мельком, не заинтересовался, не до этого сейчас было. Снял трубку телефона, приказал адъютанту немедленно прислать к нему двух сотрудниц шестого отдела.

Девицы с погонами подпоручиков явились почти мгновенно. Тут, в этом корпусе, все рядом.

— Вот вам, Яланская, — сказал Тарханов одной, наверное, старшей, — задержанная. Идите в мою комнату отдыха, — показал пальцем, куда именно, — и обыщите ее так… Ну, в общем, понимаешь. Предупреждаю — особо опасна и в том, и в другом смысле. Одна работает, вторая смотрит. Давайте. Туалетом пользоваться разрешаю. На тех же условиях…

— Итак, господа, что же мы имеем? — значительно произнес Тарханов, указывая на свой письменный стол. На нем рядом лежал трофейный пистолет и большой пакет из прозрачного целлофана, в котором виднелись какие-то изделия из ткани. — Подпоручик Яланская, весьма в своих делах квалифицированная сотрудница, ну и вообще… как женщина, под полную ответственность заявила, что снятое с задержанной нижнее белье не соответствует любому фасону, имеющему…

— Ношение в цивилизованном мире, — помог его стилистической заминке Ляхов.

— Вот-вот. Особенно та вещь, которая вызвала наибольший интерес у специалисток. Некая странная комбинация мужских кальсон с дамскими чулками. Я вам это демонстрировать не буду, поскольку вещи… несвежие, но передам на исследование экспертам. Пусть выскажутся.

— Что там бабские трусы неизвестного происхождения, — грубо ответил ему достигший начальной фазы восстановления Бубнов, — если подошедшие к нам на помощь неизвестные бойцы из неизвестного оружия спалили восемь или девять вражеских танков совсем уже нечеловеческой конструкции…

— Об этом точнее, пожалуйста.

Понимая, что не следует доводить до крайности и так весьма напряженного товарища, Ляхов доложил ясно, коротко и без намека на ерничество.

— …что полностью подтверждает ранее мною изложенное положение вещей, под которое мы попали.

Тарханов взял в руки и повертел отобранный у террористки пистолет. Номер, клеймо, почти похожее на настоящее, Тульского оружейного завода, год выпуска — «1964».

— Яланская! — крикнул он в сторону двери комнаты отдыха. — Введи ее сюда.

— Подожди, я сейчас, — попросил Ляхов Сергея, направляясь к входной двери.

— Так чего ты, там же… — удивился Тарханов, машинально бросив взгляд в сторону маленькой двери в углу.

— Извини, там ведь девушки, а дверь тонкая, а я застенчивый… Я в общий.

Объяснение не хуже прочих, действительно, справлять свои дела за тонкой фанерой, когда по ту сторону три женщины… Не комильфо.

Ляхов в очередной раз нажал кнопку вызова на хронометре. Ждать пришлось дольше, чем обычно. И там они заняты…

Шульгин ответил снова только по звуковой связи.

— Александр Иванович, вы сейчас за нашим советом наблюдали?

— Фест смотрел… — слова прозвучали как-то неопределенно.

— Смотрел или нет? — Это уже с напором.

— Да, да… Просто у нас тут сейчас… тоже совещание.

— Он готов подменить меня на полчаса хотя бы?

— Что ты придумал?

— А вы не поняли? Не хотите, не надо. Мне на ваши заботы тем более плевать! Шапки врозь и конец компании!

— Опасно нам, понимаешь, опасно сейчас снова канал открывать. То чужие танки на улицах ездят, а то в квартиру ввалятся… Хрен с вами, открываю…

Сначала приоткрылось окно, чуть больше дамского туалетного зеркала. За ним чрезвычайно взвинченный, никогда его Ляхов таким не видел, Шульгин, рядом — Ляхов-первый. В той же здешней форме, что была сейчас и на втором.

— Заскакивай, — сказал Секонд, — буквально на пятнадцать минут. Схема интересная наклевывается. Я — не потяну. Тут баба пленная — точно из вашего времени. Поучаствуй в допросе. Я тебя здесь подожду, чтобы лишний раз вашу систему не грузить.

Сказано это было с едкой иронией. Да в самом деле, головы-то мы сейчас кладем, а за что? За ваши забавы? А если нет — так тем более давайте на равных.

Фест перешагнул рамку, и проем тут же закрылся.

— Но ты в самом деле весь разговор слышал? — подстраховался Секонд. — Тут ведь в одном слове сбой, и уж не знаю, как выкарабкиваться будем.

— Говорю тебе — слышал. Та штука, что ваших ментовок удивила, колготки называется. Чудо трикотажной мысли девятьсот шестьдесят пятого года!