Amargo - Хогвартс. Альтернативная история.

— В целом неплохо, неплохо, — одобрительно говорил Слагхорн, глядя на формулу, выведенную мной после получаса мозгового штурма, направленного на попытку выделить из настоя Черного сглаза (между прочим, запрещенного к приготовлению без лицензии) три основных ядовитых вещества — соки молочая и крушины и яд прыгающего скорпиона, а потом нейтрализовать их. — Вот только выделить-то у вас получится, а нейтрализовать — увы, нет. Посмотрите, — он ткнул толстым пальцем в формулу. — Зельеварение, Линг, точная наука, и вы должны подбирать составляющие исходя не из их общей категории, а из конкретных свойств каждого растения или вещества. Кровь бармалейки здесь не годится, поскольку она не обладает нейтрализующими этот яд антителами — бармалейки не водятся в местах обитания прыгающего скорпиона, и у них нет к нему иммунитета. Вы перепутали их с рыжей подковочницей.

Я не знал, кто такая рыжая подковочница, и уже давно сомневался, что за год мои познания в искусстве зельеварения хоть немного возросли: после уроков Слагхорна в голове скапливались лишь разрозненные, неполные факты, поскольку многие зелья я не успел доваривать, а многие формулы так и оставались на бумаге. Вряд ли Снейп был в курсе происходящего, но идти жаловаться я не собирался, хотя иногда очень хотелось.

В одно из воскресений я отправился в библиотеку писать очередную работу, посвященную реакции Абрамелина и общим принципам приготовления зелий из категории лунных. Через пару часов напрасных попыток разобраться в слоге и терминологии древних трактатов мой мозг не выдержал нагрузки, и я, оставив книги на столе и на всякий случай наложив на них охранное заклятье, пошел искать Флетчера, чтобы стрельнуть у него пару сигарет, которые он умудрялся доставать даже в обстановке тотальной проверки почты.

Замок оказался почти пустым — большинство учеников были в Хогсмиде, за исключением студентов пятого и седьмого курса, пребывавших в обычной панике из-за близости важных экзаменов, так что я отправился на улицу. Выйдя во двор, я заметил медленно бредущую к воротам знакомую фигуру в аврорской мантии и устремился за ней.

— Привет, — сказал я, догнав Тонкс у самого выхода. — Что-нибудь случилось?

— А, привет, — ответила она и остановилась у ворот. — Да так, ничего… к Дамблдору заходила, а его нет.

— Выглядишь кошмарно, — продолжил я, испытав внезапную досаду из-за ее унылого вида и затянувшейся депрессии. — Сколько же можно страдать! И кто тебя только довел до жизни такой?..

Неожиданно глаза у Тонкс заблестели, и через секунду по щекам покатились слезы. Она отвернулась и начала судорожно шарить по карманам мантии в поисках палочки, чтобы открыть ворота.

— Значит, я прав! — разозлился я. — Значит, это какой-то придурок тебя целый год доводит!

— Он не придурок! — захлебываясь слезами, выкрикнула Тонкс, дергая руку и пытаясь достать застрявшую палочку. — Ты ничего не знаешь! Ты не поймешь!

— Стой! — раздался хриплый голос, и за нашими спинами возник задыхающийся от быстрой ходьбы Филч. — Ты куда это собрался? А ну покажи бумагу!

Тонкс обернула к нему заплаканное лицо, а я раздраженно ответил:

— Да никуда я не собрался! Нужен мне ваш Хогсмид…

Однако Филч остановился у ворот, вознамерясь пресекать любые попытки покинуть территорию школы без письменного разрешения, и Тонкс, которой так и не удалось вытянуть из кармана палочку, разрыдалась еще сильнее. Я гневно взглянул на скалящегося Филча, явно получавшего удовольствие от этой сцены, и ухватил Тонкс за руку.

— Давай отойдем.

— Линг, мне надо в деревню…

— Всего на пять минут.

Когда мы укрылись от пристального внимания Филча под темными ветвями раскидистого дуба, растущего у железной ограды, я спросил:

— Ну и кто же такой этот "он", который не придурок?

— Ты не поймешь, — повторила Тонкс, утирая платком слезы. — Ты…

— … еще маленький, знаю, — я кивнул. — Но я не претендую на понимание твоих чувств, просто могу помочь решить проблему. А судя по твоему чудовищному облику, проблема довольно серьезная.

Все еще всхлипывая, Тонкс продолжала вытирать глаза, и я спросил:

— Ты не в Снейпа случайно влюбилась? С ним действительно могут возникнуть сложности…

Тонкс оказалась настолько сражена этим предположением, что ее серые волосы побелели до самых кончиков.

— В Снейпа? — изумленно переспросила она. — Ты издеваешься? В этого крокодила?

Я расхохотался. Тонкс тоже слабо улыбнулась, и ее волосы обрели легкий каштановый оттенок.

— Просто не могу представить себе идиота, который целый год будет динамить такую девушку, как ты, — объяснил я. — А Снейп вполне на это способен, просто чтобы позлить.

Тонкс, наконец, перестала плакать.

— Однако, — усмехнулась она. — Ты уже научился говорить комплименты.

— Колись, — сказал я. — Кто этот счастливчик-идиот?

Тонкс подумала пару секунд и ответила:

— Ты ведь никому не разболтаешь?

— Кому, например? — удивился я. Тонкс пожала плечами.

— Ну не знаю… кому-нибудь.

— Не разболтаю. Давай, не тяни, ты меня уже заинтриговала!

Тонкс грустно вздохнула:

— В общем, это Ремус. Только прошу тебя, никому ни слова…

— О, — сказал я, слегка озадаченный таким ответом и не обратив внимания на ее повторную и уже такую привычную для себя просьбу молчать об услышанном. — Люпин? И что же Люпин?

— Ремус считает, что поскольку он оборотень, мы не можем быть вместе; оборотни, мол, живут только с себе подобными, и он представляет для меня опасность… — Тонкс снова была готова расплакаться. — Он такой… — она быстро вытерла глаза, — такой дурак!..

— Ну, знаешь, — нерешительно сказал я, исполненный легких сомнений в искренности Люпина — слишком уж его возражения напоминали те отмазки, которых я за свое криминальное прошлое наслушался в разговорах между взрослыми ("Детка, ты для меня слишком хороша, я тебе никак не подхожу: меня ждет не дождется Пентонвилль, а моя единственная подруга — вот эта пушка"). — У него всегда были непростые отношения со своей волчьей природой. Но ты все равно не должна так убиваться. От этого только хуже: Люпин понимает, что из-за него ты страдаешь, и чувствует себя виноватым. Если бы ты оставалась веселой и фиолетовой, у тебя бы появилось гораздо больше шансов. Он бы видел, что тебе хорошо, что ты радуешься, следишь за собой, не опускаешь руки, а так… — я пожал плечами. — Получается, он вгоняет тебя в депрессию, испытывает из-за этого чувство вины и единственное решение видит в том, чтобы ты выкинула его из головы. Это замкнутый круг. Тебе надо его как-то разорвать.

Тонкс слушала меня внимательно, а потом сказала:

— Ты уж извини, Линг, но сразу видно, что ты ни разу не влюблялся. Я не могу радоваться, даже если умом понимаю, что так будет лучше и для него, и для меня. Во мне просто нет радости, а притворяться я не могу. Но все равно спасибо, что хотел помочь…