Amargo - Хогвартс. Альтернативная история.

— Бывают, — все это время Волдеморт не сводил с меня глаз, и каждую секунду я ожидал вторжения в свое сознание. — Но не настолько, чтобы нарушать мои приказы.

Выдержав несколько секунд паузы, я сказал, холодея от собственной наглости:

— Я прошу прощения за то, что сделал. Мне казалось, смерть оборотня вряд ли может кого-то огорчить.

Поглаживающая Нагайну рука Волдеморта замерла. Казалось, даже поленья в камине стали потрескивать тише. Действительно, я поставил Темного Лорда в очень неудобное положение. Он не мог признать, что расстроен из-за гибели Фенрира, но и не мог возразить мне — это бы означало, что он оправдывается. Вероятно, Волдеморт уже сожалел о своем решении разговаривать со мной в присутствии двух свидетелей, и словно в ответ на эту мысль я услышал его приказание:

— Северус, Яксли, оставьте нас.

Оба беспрекословно поднялись и молча покинули зал. Оказавшись наедине с Темным Лордом, я испытал заметное облегчение — мне вовсе не хотелось умирать на глазах у Снейпа. Волдеморт снова принялся гладить Нагайну, какое-то время не обращая на меня внимания. Наконец, он поднял голову и посмотрел мне в глаза.

— Ведь ты бы не пришел ко мне сам?

— Нет, — сказал я.

— Гордость, Линг, это смертный грех, — задумчиво проговорил Темный Лорд, и слышать от него подобные слова было неожиданно и странно. — Иногда, особенно в периоды смуты, приоритеты смещаются, и человеку следует переступить через собственную гордость, чтобы добиться желаемого, чтобы вынести из ситуации все уроки, которым та может его научить. И лишь когда он преодолеет это искушение — искушение гордыней, искушение своей особенностью, своим отличием от окружающих, — на место гордости придет то единственное, что способно его возвысить — смирение. — Темный Лорд помолчал. — Ты, наверное, думаешь, что не мне об этом рассуждать, — продолжил он, — и в свете происходящего в стране смирение кажется не самым рациональным поведением, однако все это я делаю не для себя. — Он медленно покачал головой. — Для себя мне ничего не надо. У меня есть все, чего только можно желать. — Волдеморт перевел взгляд на пылающий в камине огонь. — Это время… оно требует жертв. Нет, не гекатомбы трупов, но внутренней жертвы каждого из нас. Оно обнажает наше истинное лицо, ставя перед тяжелыми решениями, и судить сделанный нами выбор будем уже не мы, а те, кто придет следом, кто получит в наследство этот мир.

Аккуратно приподняв голову своей змеи, Темный Лорд переложил ее на подлокотник, и Нагайна слегка переместилась, чтобы дать ему встать с кресла.

— У тебя, Линг, тоже есть выбор, — сказал Волдеморт, приблизившись ко мне почти вплотную. — Ты помнишь, что я предлагал, и поверь — это далеко не все. Но если ты откажешься, я не буду принуждать тебя, не буду преследовать и оставлю в покое. Мне не нужны трусливые слуги — их у меня полно. Мне не нужны безмолвные марионетки и льстивые приспособленцы — на них нельзя положиться. — Темный Лорд опустил руку мне на плечо. — Мне нужны те, кто их сменит. Те, кто будет управлять страной после всей этой смуты, кто начнет строить новый мир на том фундаменте, что закладывается сейчас, в эти самые дни… Мы — не банда садистов, что бы там ни утверждал Дамблдор. Мы, если угодно, — он помедлил, — чернорабочие. Да, чернорабочие, которые вынуждены выпалывать сорняки, сколь бы красивыми они ни казались, потому что, как тебе наверняка известно… — Темный Лорд слегка усмехнулся, — у сорняков весьма развитая корневая система, и им требуется очень мало времени, чтобы заполонить собой весь сад, уничтожив благородные растения. Мы взяли на себя неприятную роль, неблагодарную, черную работу, но кто-то должен ее делать, чтобы потом на чистую, свежую, подготовленную почву пришли вы, те, кому придется только созидать, растить новый сад и наслаждаться его плодами.

Он вернулся к креслу и остановился рядом, лицом к огню.

— Но не все понимают, что для обретения чистоты сперва нужно смыть грязь. Не все осознают, что процесс очищения, процесс избавления от старого, косного, мешающего идти вперед, всегда связан с болью. Это как феникс, Линг. Чтобы возродиться, надо сгореть. Но… — он покачал головой, — гореть никто не хочет. — Волдеморт снова сделал паузу. — Итак? — он обернулся ко мне. — Могу ли я на тебя рассчитывать? Или ты предпочтешь наблюдать за тем, как творится история, со стороны?

— Я предпочту участвовать, — ответил я.

Темный Лорд снова сел в кресло, и Нагайна вернулась к нему на колени.

— Ты должен знать, — продолжил он, — что это участие накладывает на тебя определенные обязательства. Ты больше не будешь один, сам по себе. Ты станешь представителем новой силы, взявшей на себя ответственность за будущее каждого волшебника в этой стране. Глядя на тебя, твои ровесники будут судить и о ней. Глядя на тебя, они задумаются над тем, стоит ли им вносить свой вклад в работу этой силы, и ты обязан вести себя так, чтобы они приняли правильное решение. Но, полагаю, все это ты прекрасно понимаешь и сам, а потому я убежден, что мое доверие к тебе окажется оправданным.

Волдеморт замолчал. На этот раз пауза затянулась надолго, но атмосфера в зале была спокойной, даже умиротворяющей.

— Осталась последнее, — сказал Темный Лорд через минуту. — Подойди.

Я сделал пару шагов и оказался рядом с креслом. Нагайна приподняла большую голову, ревниво глядя на меня желтым глазом с вертикальным зрачком. Волдеморт указал на мою левую руку и достал палочку.

Мне представлялось, что возникшая в воздухе зеленоватая, слегка расплывающаяся Темная Метка должна была произвести эффект, подобный Круциатусу или ожогу, ведь со стороны она выглядела настоящим клеймом. Когда контуры черепа со змеей коснулись моего предплечья, я почувствовал жжение, но эта боль оказалась не зашкаливающей и отключающей мозги — находясь на грани болевого порога, она была в чем-то приятна, позволив мне снова почувствовать себя живым, как во время пройденных немногочисленных сражений. По мере проступания на коже отчетливых контуров клейма свечение исчезало, и спустя пару десятков секунд заклятье прекратило свое действие.

— А теперь позови сюда своего наставника и подожди снаружи, — проговорил Темный Лорд с легкой улыбкой на губах. Потревоженная Нагайна недовольно сползла на пол, медленно исчезая за спинкой кресла. Я поправил мантию и быстро покинул теплую гостиную, снова оказавшись в сыром, холодном холле. Двери на улицу, где до сих пор шумел дождь, оказались открыты; у выхода, прислонившись к косяку, стояли друг против друга Снейп и Яксли. В полумраке не было видно их лиц, но оба при виде меня выпрямились и повернулись навстречу.

— Он вас зовет, — сказал я Снейпу, приблизившись к дверям. Тот молча направился в гостиную, а я остановился на пороге рядом с Яксли, глядя в ночную темноту.