Федор Березин - Война 2011. Против НАТО.

— Ага, вы бы меня еще упрекнули в помощи «самостийщикам», — огрызался он на укоры в скрытности. — Сказали бы, мол: «Усиливаю натовских прихвостней супротив Руси». Так ведь?

Что тут было возражать? Конечно же, так.

— А ракетчик — Алеша Корепанов — классный мужик, — продолжал расхваливать перспективы грядущей совместной борьбы с супостатом Яровицкий. — Ничуть не заносчивый, хоть и технарь. Прямо по духу наш — пехотинец. Это ж он мне когда-то предложил обучить его офицеров с сержантами навыкам ратного дела, когда все без ракет, по-древнему.

— По пьяному делу? — подтрунивал Беда.

— В смысле? Обучать, что ли? — возмущался Яровицкий.

— Нет, в смысле, за бутылкой предложил обучать, а, Змей?

— А, ну было, наверное, что-то по мелочи. Иначе ведь…

— Вот, — хлопал его по плечу Беда, — всегда был уверен, что в России да и в нашей Нэньке никогда мысли по переустройству страны на трезвую голову не рождаются.

— Так ведь дело-то получилось, — зачем-то начинал оправдываться Яровицкий.

— Я вот тоже надеюсь — во что-нибудь это выльется, — высказывался майор Шмалько. — Должна же, наконец, армия сказать свое слово.

Короче, теперь они следовали по маршруту. Правда, «айда со мной» вылилось не в стремительный полет над полями в «вертушке», не в сладостную дрему, под шуршание шин «Тойоты» по грунтовке, и даже не в лихую езду на раскрашенном зеленью грузовике «Зил-131» — в условиях иностранной оккупации все подобные методы отбрасывались априори, пришлось топать ножками, причем со всеми причиндалами на горбу. Правда, особые сложности, по крайней мере, в психологическом плане, имелись только в городе. Здесь пришлось перемещаться преимущественно ночью, а днем разведывать трассу без снаряжения. Поскольку Донецк — город большой, то растянулось это на целых полтора суток. За границей города стало легче. Яровицкий и прочие «старые вояки» оказались в своей стихии. Даже Шмалько и Ладыженский с Громовым, видимо, почуяли себя танками, коим город не мил ввиду бесчисленности препятствий.

— Сколько еще идти-то? — спрашивал у Змея Алексей Нелесный.

— Вот, капитан, показываю на карте, но крестика не ставлю. Мало ли что, — пояснял Яровицкий.

После таких «мало ли» все предшествующие рекламные предложения Змея как-то блекли, но куда было теперь деваться — не обратно же в оккупированный пришлыми термитами городской муравейник?

То на замок запирается, то собирается вести речь о «репортаже века» при каких-то «саунщиках», размышляет Георгий Полеводов. Вот и пойми этого главного редактора. Однако все совсем не так, как представляется поначалу.

— Это Георгий Валерьевич, — сообщает Абрам Львович двум типусам в костюмах. Однако встречного представления не происходит. Тип, который постарше, просто милостиво кивает.

— Пожалуй, — говорит «саунщик», — оставьте нас ненадолго, Абрам Львович.

Сказано это таким будничным тоном, что у Полеводова отвисает челюсть. Главред без всяких-яких, произнеся только «конечно-конечно», исчезает. Второй типус помещение не покидает, но тоже как-то мимикрирует под окружающий фон, растворяется — его уже нет.

— Вы были в аэропорту, Георгий Валерьевич, да? — вопрос прям до безобразия.

— Ну, — вроде как ответствует Полеводов. — А вы из какой газеты?

Предположение о возвышении до уровня «Зеркала недели» или еще куда в корне неверно. Впрочем, Георгий понимает это еще до того, как договаривает фразу. Типус не то чтобы улыбается, но как бы делает вид.

— Мы не из газеты, Георгий Валерьевич. Мы из… — отработанным жестом фокусника он извлекает откуда-то солидную «корочку». — Служба безопасности. Слыхивали о такой?

— Ну да, — блеет Полеводов. — А что я…

— На этой камере то, что вы отсняли, да, Георгий? — Главный типус протягивает лапу, а второй, помоложе и побольше, снова материализуется и как раз над видеомашинкой. — Разрешите взглянуть?

— Подождите, — заявляет Полеводов почти храбро, но явно не слишком уверенно. — Это моя интеллектуальная собственность… Для репортажа. Я не хочу, чтобы…

— Какого репортажа, Георгий Валерьевич. — Тип так и не убирает протянутую руку. — Разве вы с кем-то о нем договаривались? Понимаете, Георгий, тут дело серьезное. Уже начато расследование происшествия. Любое досрочное просачивание сведений нежелательно, очень-очень нежелательно. Вы, кстати, нам еще пригодитесь как свидетель происшествия. Вы не против? Дело сверхсерьезное. Борт пришел из России и…

— Из России? — удивляется Полеводов вслух.

— Да, вы же в курсе, что НАТО перебрасывает припасы и прочее в Афган через Российскую Федерацию. Или у вас имеются какие-то другие сведения?

— У меня… Нет, что вы, я только снимал. — Полеводов очень надеется, что лицо его достаточно бесстрастно.

— Очень хорошо, что вы снимали. Очень, очень хорошо, — заявляет типус. — У следствия будут серьезные улики. Кстати… — Он смотрит Георгию прямо в глаза. — Вы еще не делали копий с записи?

— Я… Нет, не успел, — без запинки врет Полеводов. — Давайте сделаю. Вам же…

Нет, Георгий Валерьевич, мы сами сделаем копию, когда понадобится. Вот, кстати, бумага, — тип кладет перед Полеводовым какой-то отпечатанный листок. — Прочтите и распишитесь. — Типус бесцеремонно хозяйничает на столе главреда, разыскивая в общей куче ручку покрасивее.

— А что здесь… — Буквы в глазах Георгия почему-то прыгают.

— Это о неразглашении, — поясняет старший типус. — О неразглашении и о невыезде из города Днепропетровска. Временно, очень временно, Георгий Валерьевич. Не волнуйтесь. Туг почти чистая формальность.

— Ничего себе формальность, — говорит Полеводов. — А если я не стану подписывать? — Это, конечно, не сопротивление, так, жест отчаяния.

— Тогда проследуете с нами, Георгий Валерьевич. Извините, но мы не можем, из-за несознательного корреспондента газеты завалить сверхважное для Отечества расследование. — Сам типус уже тянет захапанную видеотехнику на свою сторону. Силища у него неимоверная.

— Это же моя личная вещь, — возражает Полеводов.

— Тогда извлеките из вашей «личной вещи» записывающую систему, Георгий, — открыто приказным эсбэушник. — Вы хотите, чтобы такое сделал я? Мне нисколько не трудно.

Тип № 2 блокирует двери, и даже если бы нет, Георгий Полеводов очень сомневается, что сумеет вообще без разрешения встать со стула. | — У нас вроде демократия, — сообщает он в пространство, — и свобода слова. — Естественно, — снова почти натурально улыбается типус № 1. — Но ведь вы — сознательный гражданин, правильно? Бумагу-то подпишите, Жора, ядреный кот. Насчет «не болтать по поводу», я думаю, вы понимаете. Не стоит вредить следствию. Туn попахивает российским заговором, Георгий Валерьевич. Знаете, я постараюсь… Просто постараюсь, дабы вас ввели в курс дела, когда происшествие окончательно расследуется. Хотя это трудно, ой, трудно. Ведь, знаете, после этого взрыва, который вы, возможно, засняли, никто из тех, кто прибыл на самолете, не выжил. Невезуха просто-таки. Еще… — В процессе Речи типус успевает легко и непринужденно оторвать ручонку Георгия от камеры, перевернуть ее и, Надо отдать должное, аккуратно извлечь бесценную флешку. — Еще, Жора, и в вашей, и в прочих газетах будет дана версия об «Ан-двадцать четыре». Вы уж, будь ласка, не слишком ее критикуйте. Это все для отвода глаз и в интересах дела, понимаете? Вы расписались? Что, все еще не прочитали текст? Вам что, вслух читать, что ли?! Ага, вот и спасибо за закорючку.