И Намир - В ТРЕТЬЮ СТРАЖУ [СИ]

- Не надо за город. Есть у меня... - Олег, больше похожий теперь на немца или какого-нибудь скандинава, достал сигарету, покрутил в пальцах, что-то обдумывая, но не закурил. - Запоминайте адрес. Угол Керкстраат и набережной Амстель, третий этаж. Встреча через два часа. И это... Проверяйтесь там по дороге! О чем говорю, понятно?

- Не извольте беспокоиться, герр немец! - Хохотнул явно довольный поворотом разговора Федорчук. - Хвоста не приведу! - И, прислушавшись прежде к шумам из коридора, быстро вышел, прикрыв за собой дверь.

- Иди! - Кивнул Степан. - Иди, не маячь. Проверюсь, не беспокойся.

Кое-кого в столицах нескольких европейских государств, узнай они об этой встрече, наверняка хватил бы "Кондратий". Каждый из собеседников, оказавшихся в середине дня первого января 1936 года за старым круглым столом в крошечной гостиной квартиры на третьем этаже дома, что на углу Керкстраат и набережной Амстель (как раз напротив Маджери Бруг - моста Маджери), без труда назвал бы пару-другую имен кандидатов на удар, а может быть, и на расстрел. Впрочем, случись огласка, им - троим - не поздоровилось бы в первую очередь. Причем, расстрел в этом случае мог оказаться не самым худшим исходом.

- Прослушки здесь нет, - взглянув в напряженные лица собеседников, сказал по-немецки хозяин квартиры. - Сам снимал несколько дней назад, и никому еще ничего об этой точке сообщить не успел, но орать все-таки не следует, и лучше обходиться без имен. Нынешних, я имею в виду.

- Ну, прям как в анекдоте, - неожиданно хохотнул один из присутствующих, явно испытавший облегчение при словах хозяина. - Встретились как-то англичанин, русский и немец...

- Жид, хохол и кацап тоже справно звучит, - поддержал шутку, переходя на украинский вариант русского, второй.

- Шутники! - сказал на это хозяин квартиры и, быстро написав на бумажке: " официально журналист, а на самом деле гауптштурмфюрер СС, сотрудник СД, связан с Гейдрихом ", с многозначительным выражением на лице подвинул гостям.

- Ну, ты, Цыц, и конспиратор! - покачал головой "рафинированный англосакс" в твидовом костюме в ёлочку, но сам, тем не менее, говорить вслух "о сокровенном" тоже не стал, а записал на той же бумажке: " и я журналист, а так - MI-6 " .

- Ох, грехи наши тяжкие! - Вздохнул Федорчук, делая свою запись. - И как же нас угораздило? Есть идеи, или об этом тоже нельзя вслух?

- А тебе легче станет, если я рожу что-нибудь вроде "сбоя в мировых линиях" или о "пробое пространственно-временного континуума"? - Степан придвинул к себе листок, на котором под немецкой и английской строчками было выведено кириллицей : " журналист и я, а так РОВС, НКВД ", и даже бровь от удивления поднял. - Ну, мы и попали.

- Мы попали... - задумчиво пропел по-русски Ицкович и вытянул из кармана пиджака пачку французских сигарет.

- Ты же, вроде, бросил? - Снова удивился Матвеев.

- Бросишь тут, когда полковое знамя спи***ли, - усмехнулся не без горечи Федорчук и тоже потянулся к сигаретам. - Так что, профессор, так уж и никаких идей?

- Идей море, - Матвеев-Гринвуд встал и на сталинский манер прошелся по комнате, рассматривая простенькие литографии на стенах. - Конспиративная?

- А то ж, - Ицкович встал и подошел к буфету. - Выпить кто-нибудь желает? - спросил он.

Незаметно для себя все трое перешли на русский и говорили теперь гораздо свободнее, но голосов, разумеется, не повышали.

- Вообще-то разговор на серьезную тему... - Степан с сомнением смотрел на извлеченную из буфета бутылку коньяка и очень характерно дернул губой.

- А я, собственно, и не настаиваю, - пожал плечами Олег, который был теперь настолько не похож на себя прежнего, что при взгляде на него у Матвеева дух захватывало. Впрочем, имея в виду, новую внешность Витьки и вспомнив, как выглядит он сам, Степан эту тему решил "не расчесывать". И так на душе было погано - хуже не куда - а тут, как назло, еще и ни одного знакомого лица. Но с другой стороны, лучше так, чем никак. Втроем все же легче как-то.

- Ладно, - сказал он, увидев, как утвердительно кивает Олегу Виктор. - Плесни и мне немного.

- Заметьте, не я это предложил! - Довольно улыбнулся Ицкович, а вслед за ним и остальные.

- А не может так случиться, что это бред? - Осторожно спросил Федорчук, понюхав свою рюмку.

- Коллективный? - Уточнил Степан.

- У меня бреда нет, - отрезал Ицкович. - Я себя проверил.

- А это возможно? - Сразу же заинтересовался Виктор.

- Нет, разумеется, - Ицкович тоже понюхал коньяк, но пить не торопился. - Тут расклад настолько простой, что и говорить не о чем, но, пожалуйста, если уж так приспичило. Допустим, у меня бред, и все это, - он обвел рукой комнату и находящихся в ней людей. - Есть лишь плод моего воображения. Отлично! Но! Если бред настолько подробен, что внутри него я не только вижу и слышу, но и чувствую, то какая, собственно, разница, снится это мне или происходит на самом деле. Ведь если я обожгу палец, мне будет больно...

- Это называется солипсизм[52]... - как бы ни к кому конкретно не обращаясь, но достаточно внятно произнес Матвеев.

- Можешь считать меня последователем Клода Брюне[53], - пожал широкими плечами "немца" Олег. - По факту же, я знаю, что я здесь и что вы тоже здесь. Что это значит для меня? Для меня - здесь и сейчас - это единственная реальность, данная мне в ощущениях, и, как это ни дико, мне даже неинтересно знать, каким макаром меня сюда занесло! Что для нас изменится, если мы поверим, что нас, и в самом деле, запихнула сюда юная креолка, читающая на досуге Чехова?

- Какая креолка? - Опешил Федорчук.

- Красивая, - снова пожал плечами Ицкович. - На Фани Ардан похожа. Ну, помните, она меня ночью на улице поцеловала?!

- Пить меньше надо! - Покачал головой Матвеев. - Но, ты уж извини, Олежек, не было там никакой мулатки, креолки, или квартеронки. Но ты прав. Потому что старичок, которому мы сдуру, да с пьяных глаз чуть не полторы тонны евро отдали, в Хароны[54] тоже не годится.

- Какой старик? - Почти в один голос воскликнули донельзя удивленные Федорчук и Ицкович. - Какой такой Харон?

- Вы что, не помните старика? - Подозрительно сузив глаза, спросил Степан. - И про деньги... и про желание?

- Нет, - покачал головой Ицкович. - Постой! Витя, а у тебя кто был?

- У меня... - Виктор провел пальцем по узким усикам и, уже начиная догадываться, куда клонит Олег. - Разумеется, мужика в военной форме никто из вас ночью не видел?

- Нет, а кто он? - С новым интересом поинтересовался Матвеев.

- Прапорщик Прокопенко... он в Афгане...

- То есть, каждый из нас видел, что-то такое, чего не видели другие. - Кивнул явно довольный своей проницательностью Ицкович. - Но даже если эти трое и заслали нас сюда, что с того?

- Н-да, - Федорчук опрокинул рюмку, выдохнул воздух носом и закурил, наконец, сигарету, которую так и крутил в пальцах.