И Намор - В третью стражу [СИ]

— Знала, — серьезно кивнула она и выпила свой "грамм". — Все боши свиньи и скупердяи!

— Ну, что ж... — Олег достал сигарету, повертел в пальцах, подыскивая правильные слова, но потом решил, что дело не в форме, а в содержании, и заговорил, так и не прикурив: — Через три года здесь начнется война, — сказал ровным голосом. — А в Союзе чистки, считай, уже начались...

— Так! И? — Таня тоже смахнула с лица веселость.

— Я к тому, что Южная Америка далеко и в отличие от Африки имеет вполне цивилизованные города, где...

— Что, правда? — именно этим, ехидным голосом, что Олег "услышал" и спросила Татьяна.

— Вполне. Чили, Бразилия, Аргентина, в конце концов! — не повелся Олег.

— "Зачем нам, поручик, чужая земля?" — Пропела вдруг Таня.

— Мне незачем, — пожал плечами Ицкович. — Я...

— Спасибо, Олег, — как-то неожиданно мягко и душевно сказала Таня, не отводя взгляда, ставшего, напротив, неожиданно твердым. — Но никуда мы не поедем.

"Мы! Или она просто?.."

— Я не о себе забочусь.

— Я поняла, — кивнула она. — Но ты себе никогда этого не простишь. И мне не простишь.

— Не простишь! — Повторила она, останавливая Олега жестом руки. — Даже если никогда слова не скажешь, все равно не простишь. А я... Впрочем, это не важно пока, — прервала она какую-то свою мысль, не захотев озвучивать. — Но ведь и я себе не прощу. Я уже думала об этом... Что ты делал в Праге? — спросила она вдруг.

— Я убил Гейнлейна, — забывшись, по-немецки ответил Олег.

— Писателя?! — Округлила глаза Таня.

— Какого писателя? Ах, вот ты о чем! — усмехнулся Олег, сообразив, в чем тут дело. — Во-первых, не Хайнлайна, который живет в США, а Хейнлейна, который лидер судетских немцев.

— И за что ты его?

— Да, в принципе, не столько за что, сколько для чего, — объяснил Олег. — Он был ключевой фигурой в 38-м, может быть без него и Мюнхен не состоится.

— Мюнхен... Ты уверен? — Уточнила Таня, не отреагировав на факт убийства.

— Ну, какая, к черту, может быть тут уверенность! — Ицкович все-таки закурил. — Я просто пытаюсь сделать то, что в моих силах. Хоть что-нибудь сделать.

— Думала об этом, к сожалению, кроме Гитлера и остальных Г, ничего не надумала, — призналась Таня и потянулась за сигаретой. — Но вдвоем-то мы больше сможем, как считаешь?

"А вчетвером? Ну, да, снявши голову, по волосам не плачут!"

— Что, правда? — Повторил ее собственную реплику Олег.

— Абсолютно!

— А... — Решиться на вопрос было, ой как, не просто, но Олег уже начал понимать простую истину: не сделанное сегодня, возможно, уже не удастся сделать никогда. — Таня я тебя...

— Не торопись! — Ее пальцы стремительно коснулись его губ, что называется, "запирая уста". — Пожалуйста! — Добавила она. — Дай мне собраться с мыслями, разобраться... с собой... Ну, ты же не маленький, должен понимать. — Грустно улыбнулась она. — И потом, после Зальцбурга я, скорее всего, должна буду вернуться в Москву.

— И вернешься? — Насторожился Олег.

— А почему бы и нет? До 37-го целый год. Снова пошлют, а если не вернусь... Нелегальное положение?

— А так легальное?

— Так я под своим именем в Париже могу появиться, а если не вернусь, искать станут. Ты же знаешь!

— Тоже верно, — кивнул Олег, в голове которого вдруг начала формироваться нетривиальная идея. Рискованная, дерзкая, но зато куда как более эффектная и эффективная, чем индивидуальный террор мелкого пошиба.

— Что? — Насторожилась Таня, почувствовав что "что-то происходит".

— Ты едешь, как курьер? — спросил он вместо ответа.

— Да.

— А вот скажи, мог бы кто-нибудь "вычислить", что ты связана с коммунистами?

— В каком смысле? — нахмурилась Таня, еще не уловившая к чему он клонит.

— Ну, кто-нибудь, кто мог бы "стукнуть" мне – немцу – что вот эта барышня была связана с французской компартией?

— Ты серьезно?

— Вполне, Танечка! Ну, напрягись!

— Питер Кольб! — Выпалила Таня.

— Кто он? — Сразу же взялся за дело Олег.

— Мы с ним учились вместе... он эльзасец... Он мог знать, хотя я не уверена, что знал... А потом он уехал в Германию... Вроде бы вступил в НСДАП...

— Ты знаешь, где он сейчас?

— Семь месяцев назад был в Париже.

— В Зальцбург тебе нельзя. — В этом вопросе Таня была непреклонна и, в принципе, совершенно права. Разведка не детская игра в песочнице, но сердце, черт возьми, с прописными истинами соглашаться не желало.

— Я вернусь завтра, но завтра ты ко мне даже близко не подойдешь — Сказала она непререкаемым тоном и посмотрела Олегу в глаза уже взглядом "я начальник – ты дурак". Судя по всему, она знала, какое впечатление производит на него – и, вероятно, не только на него – этот взгляд "глаза в глаза". — Вполне возможно, что за мной будут следить.

— С чего бы это? — Насторожился Ицкович.

— У меня это первое самостоятельное задание, — объяснила Таня. — И отсюда я еду в Голландию к нашему резиденту, так что вполне могут проследить.

"К резиденту... в Голландию..." — что-то мелькнуло в голове, но ушло раньше, чем Олег смог сосредоточиться на этой смутной, — а иначе бы и не ушла, — мысли.

— Значит... — Сказал он, но Таня его сразу же перебила, по-видимому, выудив содержание его несостоявшейся реплики из весьма, следует отметить, прозрачной интонации.

— Значит, мы встретимся через неделю в Антверпене, — пообещала Жанна и улыбнулась. — Говорят там замечательный железнодорожный вокзал. Я приеду из Гааги днем...

— Гаага! — Ускользнувшая в небытие мысль вернулась к Ицковичу, как собака с палкой в зубах, только вместо палки, она притащила обрывок воспоминания, что-то читанное много лет назад в одной из любимых Олегом книг по истории разведки. — Гаага... — повторил он. — Ты едешь к Вальтеру?

— А ты откуда?... — Татьяна не то, чтобы была напугана, но, пожалуй, все же встревожена.

— Знаешь, сколько я этой мути в свое время прочел? И его книгу читал, и книги о нем. Интересная личность. Впрочем, там неинтересных не было.

— Там неинтересных нет. — Поправила Олега Таня.

— Поймала! — Усмехнулся он. — Значит, 16-го в Антверпене.

– 16-го или 17-го. — Кивнула женщина. — Встречай меня с двух до четырех. А если не появлюсь... Ну! Баст, не будь ребенком!

Очевидно, выражение лица Олега недвусмысленно отразило эмоции, но он вдруг настолько испугался, что она вот так вот уйдет сейчас в никуда и больше не вернется, что даже стесняться не стал. Не до стеснений ему было.

— Баст, мы же договорились! — Татьяна и встала из-за стола. — Если ты думаешь, что мне не страшно, ошибаешься. Но если не появлюсь, действуем, как договорились. — Она еще раз посмотрела ему в глаза, повернулась и, уже не оглядываясь больше, вышла из кафе, где они коротали время до отправления поезда на Зальцбург.