Рудольф Баландин - Завещание Сталина

«Гитлер, — продолжал Сталин, — начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации, говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира». (Расизм впервые провозгласили именно в Англии; а в конце XVIII века известный немецкий философ Иоганн Готфрид Гердер лестно отзывался о славянах, не столь хорошо о германцах и плоховато о евреях, хотя имел в виду не расовые отличия, а традиции, духовную культуру, национальный характер.)

«По сути дела г-н Черчилль и его друзья в Англии и США, — говорил Сталин, — предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно, и тогда все будет в порядке, — в противном случае неизбежна война». Подтвердила утверждение Сталина «доктрина Трумэна», предполагавшая реализовать предложение Черчилля.

Серьезные разногласия между недавними союзниками стали очевидными уже на Потсдамской конференции в июле 1945 года. Когда речь зашла об установлении опеки над колониями Италии, захваченными британскими войсками, Черчилль категорически возражал против обсуждения этого вопроса. Сталин отозвался так:

— Из печати, например, известно, что господин Иден, выступая в английском парламенте, заявил, что Италия потеряла навсегда свои колонии. Кто это решил? Если Италия потеряла, то кто их нашел?

Слова Сталина вызвали смех присутствовавших. Лишь Черчилль был возмущен, хотя и ответил бесхитростно:

— Я могу на это ответить. Постоянными усилиями, большими потерями и исключительными победами британская армия одна завоевала эти колонии!

— А Берлин, — спокойно парировал Сталин, — взяла Красная Армия.

Вскоре после окончания Потсдамской конференции 6 августа американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму, а через 3 дня — на Нагасаки. До сих пор можно услышать мнение, будто эти два чудовищных взрыва имели целью заставить Японию капитулировать. Это — ложь. Ведь война продолжалась еще почти месяц, пока наши войска не разгромили наголову в Маньчжурии сильнейшую японскую Квантунскую армию.

Мирные японские города США ввергли в атомное пекло только для того, чтобы проверить, во-первых, две модификации бомбы на деле, а во-вторых, чтобы запугать Советский Союз и говорить с ним с позиции силы. Такую политику стали неуклонно проводить США и Англия. Сталин при всяком удобном случае высказывался за мирное сосуществование. Но его мирные предложения отвергались.

Понять «поджигателей войны» нетрудно. Пока США владели монополией на атомное оружие, они могли усиливать свое политическое давление на СССР. Хотя пустить атомное оружие «в дело» без веских причин было невозможно из опасения народного гнева едва ли не во всех странах мира. Но подготовка к атомному нападению на Советский Союз велась.

«В середине 1948 года, — пишет Ю. Емельянов, — комитетом начальников штабов США был подготовлен план «Чариотир», предусматривавший применение 133 атомных бомб против 70 советских городов в первые 30 дней войны. 8 бомб предполагалось сбросить на Москву, а 7 — на Ленинград. В последующие два года войны на СССР следовало сбросить еще 200 атомных бомб и 250 тысяч тонн обычных бомб.

Хотя сами планы сохранялись в тайне, печать США постоянно публиковала сообщения о том, что ожидает СССР после начала военных действий». В секретных оперативных планах Пентагон подсчитывал, сколько миллионов советских людей погибнет от атомных взрывов (получалось — не менее 6 миллионов) и сколько будет раненых и оставшихся без крова (28 миллионов).

В противовес этим планам и угрозам в апреле 1949 года по инициативе Москвы был созван Первый Всемирный конгресс сторонников мира. Позже Иосиф Виссарионович учредил ежегодные Международные Сталинские премии мира.

…Политиков, стремящихся к мирному сотрудничеству государств, принято называть «голубями», а сторонников военных действий — «ястребами». Какому из этих двух направлений внешней политики отдавало предпочтение руководство страны после Великой Отечественной войны?

На этот вопрос дал ответ Г. М. Маленков в своем докладе на XIX съезде партии, состоявшемся в 1952 году. Он говорил: «Позиция СССР в отношении США, Англии, Франции и других буржуазных государств ясна, и об этой позиции было неоднократно заявлено с нашей стороны. СССР и сейчас готов к сотрудничеству с этими государствами, имея в виду соблюдение мирных международных норм и обеспечение длительного и прочного мира… Советская политика мира и безопасности народов исходит из того, что мирное сосуществование капитализма и коммунизма и сотрудничество вполне возможны».

Как видим, советское правительство предлагало западным политикам отказаться от железного занавеса. Но в то же время преемник Сталина понимал, что объединение Западной и Восточной Европы чрезвычайно беспокоит правительство США, взявшее курс на мировое господство под извечным лозунгом агрессоров «Разделяй и властвуй!».

«Уже сейчас, — говорил Маленков, — более трезвые и прогрессивные политики в европейских и других странах, не ослепленные антисоветской враждой, отчётливо видят, в какую бездну тащат их зарвавшиеся американские авантюристы, и начинают выступать против войны. И надо полагать, что в странах, обрекаемых на роль послушных пешек американских диктаторов, найдутся подлинно миролюбивые демократические силы, которые будут проводить свою самостоятельную, мирную политику… Встав на этот новый путь, европейские и другие страны встретят полное понимание со стороны всех миролюбивых стран».

Нетрудно догадаться, что это был призыв к созданию своеобразной «объединенной Европы» на основах торгового, технического, экономического сотрудничества, невзирая на социально-политические различия. (Заметим, что Сталин всегда выступал за объединенную Германию.) Мирное сосуществование наиболее желательно для СССР, ибо, говорил Маленков, «прекратит неслыханное расходование материальных ресурсов на вооружение и подготовку истребительной войны и дает возможность обратить их на пользу народов». И тогда можно будет сосредоточить усилия на главном направлении внутренней политики: «На основе развития всего народного хозяйства обеспечить дальнейшее неуклонное повышение материального и культурного уровня жизни советских людей».

У Сталина была почти неограниченная власть. Только использовал он ее не в корыстных личных целях, не ради своих родных и близких, не на благо своего клана, а в интересах советского народа. При его единоличной власти, которую не зря приветствовал народ, ограничивались притязания «третьего эксплуататорского класса», которым упомянутый выше М. Джилас не вполне справедливо назвал партийную номенклатуру.