Александр Больных - Трагедия ошибок

контрольное траление не велось. В 5.41 немецкие корабли вышли из пролива.

Наблюдатели союзников на острове Мавро из-за плохой видимости и тумана противника

не заметили. В 6.10 "Гебен" подорвался левым бортом на мине. Повреждения оказались

незначительными, и операция продолжалась. На месте подрыва был сброшен буй, и в 6.32

отряд взял курс на Имброс. Так как якорная стоянка Алики была пустой, германские

корабли повернули на север вдоль восточного берега Имброса. Первым в 7.20 их заметил

эсминец "Лизард", патрулирующий северо-восточнее Имброса. "Бреслау" шел впереди

"Гебена". Так как немецкие радисты глушили радиопередачи, эсминец лишь через

несколько минут установил визуальный контакт с "Рагланом" и передал прожектором

условный сигнал "ГОБЛО". Почти одновременно противника заметил "Раглан". В 7.45

монитор сумел по радио сообщить о выходе немцев "Агамемнону", стоящему в бухте

Мудрое. Тот передал сообщение Хейсе-Садлеру в Салоники, куда адмирал ушел на "Лорде

Нельсоне" 4 дня назад.

Мы приведем свидетельство одного из очевидцев этих событий, командира эсминца

"Лизард" лейтенанта Оленшлагера.

"В момент выхода "Гебена" и "Бреслау" из Дарданелл вблизи пролива

патрулировали только 2 британских эсминца. Первоначально патруль был

гораздо сильнее, однако эсминцы требовались для сопровождения конвоев,

и их отзывали один за другим. Поэтому силы патруля постоянно

сокращались. Днем один из эсминцев оставался севернее Имброса — это

называлось Северным патрулем. Другой эсминец отвечал за проход между

Тенедосом и Имбросом. Этот корабль носил титул Главного патруля. Ночью

оба эсминца крейсировали севернее Имброса.

Нам было запрещено переходить с главной позиции на северную восточнее

Имброса из-за опасности попасть под огонь береговых батарей. В

результате нам приходилось обходить кругом большой остров для того,

чтобы соединиться с товарищем, находящимся на расстоянии всего 15 миль.

Воскресным утром 20 января эсминец "Тайгрисс", на котором находился

командир отряда, в 6.30 отделился от нас и повернул на запад, чтобы обойти

Имброс и занять место на главной позиции. В 7.20, когда я зашел в

штурманскую рубку, мой вахтенный офицер сообщил, что видит возле

выхода из Дарданелл крейсер и считает, что это "Бреслау". После эвакуации

наших войск с полуострова все эсминцы ждали именно такого случая. Но

недели превращались в месяцы, те плавно перетекли в год, и вероятность

столкновения казалась нам все более сомнительной. Мы начали думать, что

выход "Гебена" и "Бреслау" из Дарданелл еще менее вероятен, что выход

Флота Открытого Моря из своих баз для генерального сражения с Гранд

Флитом в Северном море.

Откровенно говоря, когда я услышал это сообщение, то не сразу понял, что

настал долгожданный час. Но я быстро поднялся на мостик, чтобы отчитать

своего вахтенного начальника за глупую ошибку и выяснить, кого же он

принял за германский крейсер. В это время "Лизард" находился в 2 милях

от мыса Уэлкам. Утро было тихим и солнечным. Находившиеся восточнее

берега полуострова Галлиполли казались черными на фоне голубого неба. В

бухте Кусу 2 монитора стояли на якоре, предаваясь обычному воскресному

отдыху. Единственные признаки жизни подавал дрифтер "Суперная",

медленно ползущий вдоль линии сетей. Мыс Кефало выглядел как обычно.

Но там, где мы привыкли видеть чистую морскую гладь, все всяких

сомнений находился "Бреслау". И он шел прямо на нас!

Загремели звонки боевой тревоги, защелкали створки прожекторов,

посылающих срочные сообщения. По трапам зазвенели каблуки матросов,

разбегающихся по боевым постам. Лязгнули замки орудий, глотая снаряды.

Эсминец задрожал, увеличивая ход до полного. Мы еще не успели ничего

сделать, как огоньки пробежали вдоль борта "Бреслау" и "Гебена", который

виднелся в миле за кормой своего маленького товарища. Невероятное в

конце концов случилось!

Наша рация еще не успела передать сигнал общей тревоги, как с глухим

ревом снаряды "Бреслау" подняли столбы воды у нас под бортом. Снова

замигали прожектора, мы пытались предупредить мониторы в бухте Кусу.

Противник все еще был скрыт от них скалами. После показавшейся

бесконечной задержки мы сумели привлечь их внимание и сообщили, что

видим противника, идущего на север. Командир отряда эсминцев не раз

повторял нам, что в случае подобного выхода наша главная задача —

поддерживать контакт с противником и сообщать о его передвижениях.

Поэтому мы не должны были без крайней необходимости подставляться под

огонь вражеской артиллерии. Я вспомнил это наставление не без

облегчения. Решив, что немцы пытаются под прикрытием берега прорваться

на север, я лег на курс N30°O и дал полный ход, чтобы оказаться впереди

них и поддерживать контакт.

Залпы "Бреслау" начали ложиться в неприятной близости от нас. Расчет

кормового орудия даже обдало водой, когда снаряд лег у нас под бортом.

Хотя противник находился слишком далеко от нас, я приказал старшему

помощнику открыть огонь, чтобы хоть как-то занять матросов. Наши

орудия, как я помню, имели прицелы, рассчитанные только на 7000 ярдов, а

противник находился в 5 или 6 милях от нас, поэтому наш огонь просто не

мог быть эффективным. "Бреслау" накрыл нас 2 или 3 раза, но попаданий

не добился. Я приказал идти зигзагом, поворачивая на место падения

предыдущего залпа. Поэтому, если только не случится несчастье, мы могли

считать себя в полной безопасности от попаданий.

Мой суб-лейтенант, который отвечал за торпедные аппараты, настаивал на

немедленной торпедной атаке. Он с затаенной надеждой сообщил, что его

люди находятся в полной готовности к немедленному пуску торпед. Но я

все еще думал, что германские корабли пытаются сбежать, поэтому решил

сберечь наши драгоценные торпеды до наступления ночи. Тем временем

противник заметил наши мониторы и завязал бой с ними.

Я не слишком беспокоился за мониторы, полагая, что они смогут постоять

за себя. Поэтому с огромным удивлением я увидел, что бой завершился уже

через несколько минут. Оба корабля пылали, прекратив стрельбу. Я решил

попытаться укрыть их дымовой завесой, нажал кнопку сигнала "дым" и

направился к бухте Кусу. За нами тянулся хвост жирного черного нефтяного

дыма. Когда мы подошли ближе к бухте, то увидели, что вся она усеяна

всплесками падающих снарядов. Я понял, что прикрывать мониторы мы

сможем пару минут, после чего сами погибнем. Мы прекратили ставить

дымзавесу, и почти в тот же момент немцы прекратили огонь. В этот