Валерий Елманов - Не хочу быть полководцем
- Название:Не хочу быть полководцем
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:«Издательство АЛЬФА-КНИГА»
- Год:2010
- Город:М.
- ISBN:978-5-9922-0551-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Елманов - Не хочу быть полководцем краткое содержание
Кем только не приходилось становиться Константину, попавшему в XVI век, в своих странствиях: фряжским князем и купцом с тайным поручением к самому Иоанну Грозному, юродивым Мавродием по прозвищу Вещун и испанским пограничником…
Он ринулся в это столетие в погоне за своей любовью, не собираясь менять историю Руси, но так вышло, что судьба подкидывает ему все новые и новые испытания, ввергая в круговорот важнейших событий.
И ему приходится убивать и беспомощно повисать на дыбе, хлестать и самому стонать под ударами кнута, рубить врага и получать стрелы в собственную грудь.
Но сверкает на его пальце подаренный любимой перстень с алым камнем любви, призывающим не сдаваться и следовать дальше, до самого конца.
До победного!
Не хочу быть полководцем - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
— И на Москву Девлетку позвали, — продолжил мой собеседник. — Лжа. Под пыткой чего не скажешь.
— Но ты еще и рассказывал, что Иван Федорович признал свою вину и даже какую-то поручную запись подписал.
— А в ней сказывалось, — с усмешкой подхватил Воротынский, — де, изменил, навел есми с моими товарищи безбожного крымского царя Девлет-Гирея… моею изменою и моих товарищев христианская кровь многая пролита… ну и прочее. — И, не закончив, небрежно махнул рукой. — Должон же хоть кто-то виновником быть, а князь Мстиславский трусоват, да и знал — коль не подпишет, все равно ему Москву в вину поставят, токмо уже через плаху. Да ты сам вдумайся. Чего заслуживает набольший воевода, истинно, а не ложно повинный в гибели Москвы? То-то. А князя заместо плахи наместником царя в Новгород Великий отправили. Это как?
Я пожал плечами. А чего говорить, когда все ясно. Никак. Нужен был крайний, точнее, человек, согласный взять на себя эту роль. В качестве оплаты за позор и посрамление — никаких санкций, никаких казней. Мстиславский трезво все обдумал и согласился. Вообще-то правильно сделал. Подумаешь, подписал бумажку, где взвалил все на себя. Зато жив и здоров. Даже стал наместником, после того как царь сдержал негласный уговор.
— Вот и выходит, что быть ему ныне в набольших, — заключил Воротынский. — Да к тому ж людишек толковых осталось нет ничего, а потому он еще и опричников мыслит в воеводы поставить. Слух ходит, что большим воеводой полка правой руки, то бишь вторым опосля Мстиславского, замыслил государь боярина и князя Никиту Романовича Одоевского поставить, а в передовой полк сразу двух опричников — князя Андрея Петровича Хованского, да другим воеводой к нему князя Дмитрия Ивановича Хворостинина, вторым же в полк левой руки братца его — князя Петра Хворостинина.
— Плохие воеводы? — уточнил я.
— Опричники они, — вздохнул Воротынский. — Хотя, ежели выбирать, уж лучше Одоевский, нежели Мстиславский. Чай, у первого ума поболе.
— А он тоже знатнее тебя? — осторожно уточнил я.
— Да ты что?! — От возмущения Михаила Иванович чуть не встал на дыбки. — Да у меня род…
Я не стал слушать длинную и запутанную донельзя историю о генеалогических корнях — лишь время от времени утвердительно кивал в такт горячим речам хозяина терема. Думал же в это время о другом. Только под конец на всякий случай уточнил:
— Стало быть, если Мстиславского не будет, то большим воеводой могут назначить только тебя? — И, получив подтверждение, тут же поинтересовался: — А как у него со здоровьем? Больным-то на брани делать нечего.
— Крепок он, яко дуб столетний, — сердито отрезал Воротынский.
— А если бы болен был и сам отпросился у государя? — не отставал я.
— Тогда иное. Токмо сказываю же я, что он…
— Да ты не горячись, Михаила Иваныч, — миролюбиво предложил я.
Забрезжил у меня в голове план. Только он опять-таки с хитрецой. Поэтому вначале князя надо к нему подготовить, а потом уже излагать свою идею. Успокоил. Изложил.
— И ничего в этом нет, — убеждал я Воротынского. — Просто мы ему откроем глаза — что с ним станется. Он же об этом еще не задумался, вот и пускай помыслит, пока есть время. — А в заключение снова напомнил про святую ложь да, про святую Русь, которую надо спасать.
Морщился князь, как от зубной боли, но слушал. И прислушался все-таки. Пронял я его. Прислушался и проникся. А через две недели князь Иван Федорович Мстиславский неожиданно слег, сказавшись больным. Сработал мой план.
Был он совсем простенький. Зная всех доброхотов и лизоблюдов Мстиславского, Воротынский отправился к ним в гости. И в откровенной беседе с каждым искренне посетовал, что ему, дескать, очень жаль Ивана Федоровича. Не простит ему Иоанн Васильевич второго разорения Москвы, нипочем не простит. Заодно припомнит и подметные письма, которые ему якобы писал польский король Жигмунд [70] Сигизмунд (искажен.). Имеется в виду Сигизмунд II Август (1520–1572), великий князь литовский с 1529 г., король польский с 1548 г. (коронован в 1530 г.), король Речи Посполитой с 1569 г.
. Пускай Мстиславский тогда и повинился, и письмецо это отнес к царю, но зато теперь государь ему все припомнит.
«Одна из прелестей Закона Джунглей состояла в том, что с наказанием кончаются все счеты. После него не бывает никаких придирок».
Но это там, у неразумной природы. А тут никто не сомневался — припомнит, и еще как припомнит.
— А что, Москву не отстоять? — испуганно спрашивал его очередной хозяин терема.
— В прошлое лето под его началом втрое больше ратников было — и что получилось? — интересовался в свою очередь Михаила Иванович и продолжал сокрушаться, выражая надежду, что из уважения к сединам князя, может быть, царь пощадит хоть Федора Ивановича, его сына. А впрочем, и тут, как вспомнишь Александра Горбатого-Шуйского, которого отволокли на плаху вместе с сыном, или того же Алексея Даниловича Басманова, или…
Долго перечислял Воротынский. Примеров, к сожалению, много: морщить лоб, припоминая, нужды не было.
Слова Воротынского почти незамедлительно передали Мстиславскому. Один раз, другой, третий… Не говорю, что тот струсил. Зачем? Просто человек достаточно трезво мыслил и понимал — Москву и впрямь не отстоять. Во всяком случае, именно ему это сделать не удастся. Да и любому другому тоже вряд ли. Значит, опала. А так как он уже под подозрением после этих польских писем, пусть и отказался служить польскому королю, то плахи и впрямь не миновать. С сыном Федором еще туда-сюда, хотя тоже сомнительно, что он уцелеет, а с ним самим наверняка.
Хотя фальшь в словах Воротынского Иван Федорович почуял. Еще бы. Все-таки опыт царедворца, искушенного в подобного рода интригах, у него имелся, и немалый. Но тут он промахнулся, решив, что князь втайне злорадствует над его грядущим падением и потому решил отомстить. Известив царя о своей тяжкой болезни, он не нашел ничего лучшего, как предложить кандидатуру Воротынского в качестве возможной замены. Это я узнал от Михаилы Ивановича, а он — от самого государя, от Иоанна Васильевича. Да и выбора у царя не было. Я же говорю — мнительный он. Потому так радостно и ухватился за Михаилу Ивановича, что он один-единственный на царские вопросы отвечал четко и решительно. Все прочие только мямлили что-то невразумительное да отводили глаза в сторону, а Воротынский чеканил:
— Побьем басурман. Спуску не дадим.
Сам царь в это все равно не верил, иначе не стал бы еще в январе «паковать чемоданы», вывозя казну в Новгород. Но надежда умирает последней. А вдруг и правда побьет? Бывают же чудеса на свете. Вот так и стал Воротынский старшим над всем войском, то есть главным береговым воеводой, причем невзирая на свое отечество.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: