Вячеслав Васильев - Ковчег

— Ого, а это ещё что такое? — вопрос КВСа был явно риторическим. Как только "Ил", снижаясь, пробил облачность в пяти километрах над морем у южного побережья Сомали, в глаза всему экипажу сразу бросились длинные дымные шлейфы на земле.

— Да вот, похоже, Кисмайо горит… — озвучил развернувшуюся картину маслом второй пилот, — Хорошо горит…

— А это, между прочим, почти рядом с аэропортом, — забеспокоился командир корабля, — Если у них там опять разборки между собой или с официальной "властью", так и зацепить могут! Петя, дай мне связь с диспетчером, а сам послушай пока эфир… Может, чего услышишь…

— Сейчас, Кирилл Андреевич!… Готово!

— Борт сто два вызывает диспетчера, — КВС привычно завёл шарманку на английском. Местные всё же нашли где-то диспетчера, хоть как-то умеющего изъясняться на понятном остальному миру языке… — Борт сто два вызывает диспетчера…

— Говорит диспетчер Международного аэропорта Кисмайо. Вас слышу, борт сто два. Как долетели? — услышав в наушниках голос, изъяснявшийся на чистом русском языке, командир корабля чуть не выпустил штурвал из рук.

— Это диспетчер? — решил он уточнить ситуацию после секундной заминки.

— Диспетчер, диспетчер, Кирилл Андреевич. Привет вам от Мысько, Павла Георгиевича. Помните такого?..

— Помню, как не помнить – взял себя в руки пилот. И, немного подумав, вопросил эфир: – Борька, ты что ли?

— Он самый, Кирилл Андреевич. Тут такое дело… У нас здесь внизу горячо. Так что садиться придётся по градиенту. Не разучились ещё?

— Да нет вроде… А может, проще развернуться, и сесть в другом порту?

— Не проще, — послышался голос сзади, — Садиться надо здесь. И сейчас.

КВС оглянулся: позади него, одной рукой опираясь на шахту аварийной эвакуации экипажа, а другой прижимая к уху наушник, стоял сопровождающий груза.

— Ну, придётся, так придётся… — ответил пилот в микрофон.

— Посадка с южной стороны, — сообщил диспетчер. Давление 738.

— Понял, посадка с юга, семьсот тридцать восемь. Встречайте, — КВС отключился от связи, и повернулся к второму пилоту:

— Так, тряхнём стариной. Левый разворот.

Тяжёлая машина заложила вираж в сторону открытого моря.

— Диспетчер сказал – с южной стороны, — сопровождающий отпустил наушники и засунул руку в карман. "Это конец. А где же пистолет?" — вспомнился Кириллу Петровичу анекдот такой же старый, как и он сам.

— Слушай, сынок… Не учи отца… И баста! И вообще, пошёл бы в грузовой отсек, пристегнулся в своём креслице…

— Нет, я побуду здесь, — тон сопровождающего был непреклонен.

— Дело хозяйское… — буркнул командир, и повернулся к второму пилоту: Роман, у тебя пакет есть? Выдай товарищу, а то не ровен час…

— Спасибо, я обойдусь – теперь голосом сопровождающего можно было замораживать воду.

— Вы то да, а вот мы… Потом кабину отмывать… Вы держите, держите. Он не тяжёлый, рука не отвалится.

Выйдя из виража, "Ил" лёг на обратный курс, не снижаясь, а наоборот, чуть набирая высоту. Несколько минут прошли в полной тишине. Сопровождающий нервничал, то засовывая руку в карман, то вытаскивая её оттуда. Командир добродушно улыбался в густые седые усы, хотя ему тоже было не до смеха.

Наконец командир скомандовал:

— Левый разворот! Боря, давление выставил?

— Да, Кирилл Андреевич.

— Серёжа, что там у тебя?

— Да орут что-то не по-русски, нехристи. В общем, волнуются. Сильно. Если бы у меня так горело, я б тоже волновался.

— Хорошо, всем приготовиться, — командир обернулся к сопровождающему, — Видали когда-нибудь посадку по градиенту? Нет? Ну, вам понравится, — и, повернувшись к второму пилоту, бросил: – Ближний, ты помнишь.

— Да, конечно, — ответил тот, и почти сразу: – Прошли дальний. Высота шесть тысяч.

— Понял, выпускаю шасси и механизацию.

У сопровождающего глаза полезли на лоб: выпускать шасси на высоте пять километров на крейсерской скорости… Оставалось надеяться, что пилоты знают, что делают.

— Закрылки выпущены, — доложил второй пилот

Самолёт затрясло, словно в лихорадке. Командир крепче сжал штурвал.

— Боря, помогай!

— Прошли ближний. Высота шесть тысяч.

— РУДы на малый газ!

— Второй пилот сдвинул рычаг управления двигателями, обороты упали, и тяжёлая машина, резко опустив нос, начала снижение.

— Левый разворот! Крен шестьдесят градусов! Отстрел тепловых ловушек!

Самолёт почти лёг на крыло. Стрелка на альтиметре крутилась с бешеной скоростью. Лицо сопровождающего позеленело, и он судорожно схватился за пакет.

— Скорость снижения – пятьдесят метров в секунду, — усмехнулся, обернувшись на мгновенье, командир.

"Пятьдесят метров в секунду…. Три километра в минуту…. Сколько в километрах в час, и думать не хочется. Только бы это старое корыто выдержало…" — замелькали заполошные мысли в голове у сопровождающего.

— Разворот двести восемьдесят градусов. Убираем крен… А вот и полоса!

Глаза сопровождающего полезли на лоб: Самолёт снижался перпендикулярно полосе!

— Крен влево шестьдесят градусов. Добавь газку.

Старенький "Ил", натужно взвыв турбинами, начал снижать скорость то ли снижения, то ли падения, одновременно выходя в южный створ полосы…

— Ближний… Высота семьдесят, — послышался голос второго пилота.

— Выравниваемся… — Самолёт, казалось, чуть-чуть не задел крылом землю.

— Пятьдесят… Двадцать… Девять… Семь… Шесть… Пять… Четыре… Два… Один… Сели!

Шасси наконец коснулось бетонки, не менее раздолбанной, чем в Чугуеве. "Ил", плавно снижая скорость, покатился к зияющей окнами с выбитыми стёклами вышке управления полётами, у которой, как оказалось, уже разгружался такой же тяжеловоз.

Когда тяжёлая машина замерла на месте, и грузовая рампа поползла вниз, Кирилл Андреевич оглянулся назад.

— Ну как, пакет пригодился? Нет? Молодец! А когда-то мы в Афгане вот так каждый день… Эх! Были времена!…

В небе послышался гул турбин. Низко опустив нос, на посадку заходил ещё один "Семьдесят шестой". Белые шлейфы отстреливаемых тепловых ловушек рисовали в синем небе за ним фигуры, похожие на ангелов с раскрытыми крыльями…

— Ну что же, подведём результаты нашей "маленькой победоносной войны" — открыл я сакраментальной фразой очередной военный совет, — Прежде всего, насколько она на данный момент победоносная? Товарищ Кудряшов, доложите обстановку.

Как-то у нас (или, точнее, уже не у нас) в Российской армии странно получается: с одной стороны: "Господа офицеры", с другой – "товарищ капитан" ("майор", "полковник", и так далее…)

Хотя – я уже об этом думал и обсуждал вопрос с коллегами. Решили, что в обращении останется "товарищ". А вот как тогда быть с "господами офицерами" в множественном числе?… Господи! Право же, неотложный вопрос! Как будто нет дел поважнее! Я задвинул "господ офицеров" в дальний уголок памяти, чтобы вернуться к нему в более свободное время, и сосредоточил внимание на докладе.