Юрий Корчевский - Ушкуйник

В ответ полился поток ругательств. Местного языка никто не знал, но по тону и без перевода понятно было.

— Зажигай!

В окна полетели зажжённые тряпки. Почти тут же оттуда высунулась крепкая волосатая мужская рука, и одна чадящая тряпка полетела обратно во двор.

— Ты гляди, чего делает! — подивился Зосима. — Что, не нравится?

Сам он стал сбоку от другого окна. Оконца были узкие, высокие. Из него снова показалась рука с тряпкой. Зосима ловко рубанул по ней топором. Из дома донёсся дикий, почти звериный рёв. По коже ушкуйников пробежали мурашки.

Спустя мгновение резко распахнулась дверь, и во двор выбежал огромного роста обнажённый по пояс ордынец с искажённым от боли лицом и лихорадочно горящими глазами. Из культи правой руки сочилась кровь. Обрубок был наскоро перехвачен верёвкой. В левой руке ордынец держал странный меч — не очень длинный, но широкий к концу лезвия и изогнутый. Ордынец описывал им вокруг себя полукружья, с шипением разрезая воздух. Попытался было один ушкуйник с сабелькой приблизиться к нему, но раздался звон разрубленного металла, и в руке у русича осталась только рукоять, — лезвие сабли отлетело.

— Окружай его и — в топоры! — скомандовал Михаил.

Со всех сторон, как раненого медведя, обложили ордынца ушкуйники. Пока один делал выпад топором, другой успевал лезвием сабли или топора резануть гиганта по спине. Он уже весь был в крови, но пока держался на ногах. Однако сказывалась большая кровопотеря, и гигант пошатывался, отбиваясь от ударов наседающих ушкуйников.

Было видно, что надолго сил у него не хватит, и корабельщики решили измотать врага. Враг с душераздирающим рыком бросался на вятичей, но те благоразумно отступали, а иные, кто был за его спиной, не упускали возможности кольнуть саблей в ногу, ягодицу или спину. Внезапно ордынец остановился, закачался и рухнул. Все стояли и смотрели на поверженного врага, опасаясь приблизиться.

— По-моему, он не дышит, — предположил кто-то.

Тело кольнули саблей в ногу, потом в спину.

— Готов!

Ушкуйники осторожно подошли и с нескрываемым интересом уставились на необычное оружие ордынца.

— Что у него за меч такой?

Один из ушкуйников нагнулся и вытащил меч из руки ордынца. Далось ему это непросто: пальцы мёртвого ордынца продолжали крепко сжимать рукоять меча.

— Ого, тяжёлый, только такому и по руке.

— Хватит пялиться, идите в дом. Обыскали. По всему видно было, что гигант жил один, обстановка скудная, но мешочек с серебряными дирхемами они всё же нашли.

«Странный тип!» — подумал Мишка.

Ушкуйники подошли к дому напротив, постучали в ворота. На удивление корабельщиков, калитка открылась. С поклоном их встретил невольник в ветхом рубище и серьгой в ухе.

— Хозяин где? — с ходу спросил Михаил.

— Где ему быть — воевать ушёл, он нукер ханский.

— А ты кто?

— Раб.

— Русский?

— Да, рязанец.

— Давно здесь?

— Десять годков.

— Много! Деньги, золото где у твоего хозяина?

— В сундуке. Пойдёмте, покажу.

Раб привёл их в комнату, показал на сундук в углу.

— Только ключей у меня нет, хозяин их всегда с собой берёт.

— Обойдёмся!

Замок сбили топором, отбросили крышку. Он был наполовину полон драгоценностями. Причём — только женскими. Цепочки, нитки жемчуга, височные кольца, серьги, перстни.

— Вот сволочь, с пленниц снимал!

— Повозка и ишак или мул есть?

— Есть, я за кизяком в степь на нём езжу — для печи.

— Запрягай.

Когда уже грузили сундук на телегу, Михаил спросил:

— А кто этот сосед? Огромный верзила, с мечом широким. Еле справились.

— Палач городской. Мечом он руки да головы рубил. Сами городские его боялись. Зверюга!

— Сдох сей зверюга.

— Тьфу! — раб сплюнул.

— Трогай. Вы двое — на охрану. Можете сюда не возвращаться. Мы ещё пару домов пройдём — и на причал.

В других домах жители сопротивления не оказали. В двух жили работорговцы. Их убили, а невольников выпустили. Они обступили ушкуйников, напряжённо ожидая решения своей участи в чужом городе. Из их числа Михаил выбрал крепкого русского мужчину.

— Домой вернуться хочешь ли?

— Бога за вас молить буду!

— Ступай с нами, мне гребец на судно нужен. Михаилу требовалась замена погибшему Ефиму.

Из группы невольников отделился парень, едва старше Михаила. Редкие волосы только начали появляться на его щеках.

— Возьмите меня с собой! Я и грести умею, и из лука стрелять. Охотник я! Тятеньку басурманы замучили — сгиб он, один я остался.

Пожалел его Мишка за сиротство, да и лучник нужен был, если, конечно, парень не врал про охотничье умение.

— Хорошо. Звать тебя как?

— Саввой.

— Беру. Пойдёшь с нами, Савва. Остальные зашумели, заволновались:

— А нам куда? А мы как же? Всё одно теперь нам здесь не жить — басурманы вернутся, на нас отыграются, пока все кровушкой не захлебнёмся.

— На пристань идите, ищите воеводу. Он скажет.

Только воевода походный Костя Юрьев и сам подошёл к Михаилу — уже в сумерках, когда ушкуйники сидели вокруг котла и ели наваристый шулюм из баранины.

— Здравствуй, честной народ русский! Вижу, устали, изымая у басурманина то, что он прежде у нас украл. Вот и сейчас Ахмат по земле русской шастает, горе множа. Ну и до него доберёмся! — погрозил он кулаком в сторону Заволжья, куда ушло ханово войско. — А много ли напромышляли, удальцы-ушкуйники? — вдруг весело спросил Костя.

— Всем вдосталь будет, атаман наш удалой! Под началом Михаила не токмо силой, а больше через хитрость вон сколь сокровищ отняли! — показали довольные корабельщики на громоздившиеся на судах сундуки и узлы.

— Благодарствую за старания ваши, что большой пользой всем вышли. А хану, коль живым вернётся, урон сей послужит острасткой надолго.

Ушкуйники пригласили его разделить трапезу.

— С удовольствием.

Ему вручили серебряную ложку, из трофеев, и румяную, пышущую жаром, лепёшку. Поев, Костя отозвал Михаила в сторонку.

— Сказывай накоротке, Михаил, как дела? Вижу ведь — тайная дума гложет. Что так?

— Ушкуи и ладья почти полны.

— Пойдём, поглядим.

Он спрыгнул с причала на один ушкуй, с него перебрался на другой, затем на ладью. Наконец, потирая руки, подошёл к Михаилу.

— Сразу видно — купец ты разумный. Мои обормоты всё подряд тащат на суда, чего увидят. Разную рухлядь натащили. Суда полны, а против твоего трофея — не сравнить: ценного мало. Наша удача, что дворец ханский взяли. Вот оттуда мы много злата-серебра вывезли, десять ушкуев заполнили.

Открыв один из сундуков, Костя запустил в него руку, зачерпнул пригоршню монет, ссыпал назад.

— Молодец, далеко пойдёшь. Тут вот какое дело. Ратники мои немного опростоволосились. У дальних ворот кумысу напились — стоялого, крепкого. А он хмельной. Вот и упустили они двоих кыпчаков — на лошадях в степь ушли, к своим — за помощью. Полагаю, завтра к вечеру или послезавтра утром здесь кыпчаки будут. Уходить завтра не позже полудня надо. Сразу в погоню они не бросятся, потому как с кочевий до Сарая гнать лошадей будут. Даже если на заводных коней пересядут, самим дух тоже перевести надо, не железные. Такие вот дела! — вздохнул Костя.