Юрий Корчевский - Ушкуйник

Ушкуйники укрылись за бассейном и сараями. Савва осторожно выглянул из-за угла и, натянув тетиву, пустил стрелу. Со стороны дома послышался вскрик.

— Готов лучник, — удовлетворённо кивнул головой бывший невольник. Снова выглянул из-за угла сарая, выругался.

— Ты чего?

— Сюда ещё двое ордынцев лезут через стену. Михаил выглянул. В самом деле, через стену перебирались двое давешних парней, подходивших к Михаилу и у него просивших оружие. Они уже переоделись в хозяйскую одежду — шаровары и жилетки, и если бы не русые бородки, то их можно было бы принять за местных жителей.

— Да это же русские, из невольников!

Не подозревая того, невольники отвлекли на себя внимание хозяев в доме. Увидев это, Михаил, Никита и Савва рванули к дому. Свистнула стрела и ударила в стену. Но теперь ушкуйники были под балконом, в безопасной «мёртвой» зоне.

— Чего делать будем?

— Выкуривать!

Они подобрали старые тряпки, подожгли, забросили в дом. Вскоре из окон повалил дым, послышался надсадный кашель.

Савва отбежал от дома, укрылся за толстым деревом и стал выискивать цель. Сзади, за домом, послышались крики, звон оружия.

Михаил с Зосимой, прижимаясь к стене, побежали на задворки. Оказалось, не желая задохнуться в дыму, по верёвке с тыльной стороны дома спустились двое ордынцев. И тут же наткнулись на бывших невольников. Те напали на них, яростно нанося удары саблями. Силы и злости у парней хватало, умения только не было. И быть бы им обоим убитыми, если бы не помощь подоспевших Михаила и Зосимы. Ударили они дружно с тыла. Михаил ближнего к нему ордынца проткнул саблей, а Зосима, крякнув, снёс голову второму боевым топором.

Парни стояли рядом, переводя дух, дышали тяжело, по лицам струился пот.

— Да мы бы их и сами… того.

— Охолонитесь. Один на один против опытного воина не устоишь. Ваше счастье, что мы подоспели — сгибли бы почём зря. Зосима, посмотри, что у того басурмана в заплечном мешке?

Зосима срезал лямки, растянул горловину.

— Тут деньги разные — серебряные, и золотые есть.

— Забери мешок.

Мишка уже повернулся было уходить, как взгляд его упал на саблю убитого татарина. Рукоять обычная, а лезвие? Михаил поднял саблю, начал рассматривать. Было оно в узорах и тёмное, почти чёрное. На ржавчину не похоже. «Возьму с собой, — решил Мишка, — а при случае покажу Косте». Он вогнал саблю в ножны и подвесил к себе на пояс.

Двери выбивать не стали, как и обыскивать дом. Зачем? Мешочек с деньгами был при убитых. Надо полагать, что это и есть самое ценное, раз они прихватили его с собой.

Пошли назад, к причалам. И двух парней, что переоделись в одежды ордынцев, прихватили. Всё равно на замену Спиридону человек нужен, а парни, похоже, не из трусливых. Такие отчаянные и на судне пригодятся.

Впереди неспешно шёл ослик с поклажей, за ним шествовали ушкуйники. Мишка с тревогой поглядывал на длину теней — те стремительно укорачивались.

Едва они вышли на площадь перед причалами, как увидели, что первые ушкуи, что справа у причала стояли, начали разворачиваться в потоке. Вовремя поспели!

Быстро перекидали поклажу на судна. Михаил повернулся к парням, вызволенным из неволи:

— Быстро перебирайтесь на ладью! Грести вместе с остальными будете!

Остальные-то, что вернулись с Михаилом, уже знали свои суда и места на них.

Оглянулся Мишка последний раз на Сарай-город, да и перепрыгнул на ушкуй. Не бывать ему больше здесь. Слишком много врагов его в лицо знают. И заявись он потом в город по купеческим делам — опознают, и ждёт его мучительная казнь, а уж истязать перед смертью ордынцы мастера!

Первые ушкуи уже отошли от причала, на остальных судах корабельщики суетились, готовясь к отплытию. Настал черед и судов Михаила.

— Всё, Павел, отплываем, отдать швартовы! Отвязали верёвки от причала, оттолкнулись.

— Вёсла на воду! — скомандовал Павел. — И — раз, и — раз, и — раз!

Вёсла дружно вошли в воду. Поначалу берег не сдвинулся назад ни на пядь. Наконец, тяжело гружённые суда медленно двинулись вперёд, преодолевая инерцию.

С каждым взмахом весла ход становился быстрее и быстрее. Догнали ушедших вперёд, подняли парус. Пузатая ладья сильно тормозила ход. Под парусом и вёслами они обогнали суда и встали в средине каравана, как и наказывал Костя.

Ветер, хоть и не сильный, но ровный, пока благоприятствовал. Но на передних судах вовсю работали гребцы, хотя были подняты паруса.

— Видать до темноты Костя подальше от Сарая отойти хочет, — высказал Павлу Михаил свою догадку.

— Правильно делает. Бережёного Бог бережёт, а не бережёного караул стережёт!

Шли до самой темноты. Если бы светила луна, двигались бы и дальше. Однако небо затянули облака. Суда на ночь ушли со стремнины, подошли ближе к берегу, но не приставали, оставив между ним и бортами саженей тридцать. Бросили якоря.

Поев холодных лепёшек и сала, изнемогающие от усталости корабельщики рухнули на палубу. Здраво рассудив, что на берегу конники, Михаил даже не распорядился выставить дневального — завтра снова всем на вёсла, и надо дать людям отдохнуть.

Однако он просчитался. В средине ночи раздался вскрик, шум борьбы. Все вскочили. У борта стоял на одном колене Савва с луком.

— Вот он! — закричал Никита. — Не упусти! Коротко свистнула стрела, голова над водой исчезла.

— Что произошло? — не мог понять спросонья Михаил.

— Чужой на борт взобрался! Ушкуй-то гружён тяжело, борта низкие, едва на три ладони над водой. Я думал сперва — свой по палубе ходит, а с него вода льётся. Хвать его за штанину, а он брыкнулся и — в воду. Никак украсть чего хотел, шельма.

— Молодец, Савва! Будешь до утра дежурить, а потом спишь до полудня — у нас запасной гребец есть.

Все поворочались, прислушиваясь к ночной тишине, да и уснули.

Отныне на своих судах Михаил решил выставлять дежурного. Ведь вор прокрался не с берега. Кто-то из кормчих взял в гребцы невольника, а тот, увидев ценности, не устоял перед соблазном.

Опять Мишке наука — впредь полагаться только на свои силы.

Утром, едва позавтракав, корабельщики подняли паруса, и караван судов тронулся вверх по Волге. Налегали на вёсла и гребцы. Невольники с непривычки набивали мозоли на руках, и к вечеру тянуло мышцы.

Вечером, когда суда встали на якоря, Павел заметил:

— Должно, вёрст семьдесят сегодня прошли, да вчера половину этого. Скоро переволок казацкий на Дон будет.

Мишка мысленно прикинул путь, которым сюда шли. Далеко ещё! Впереди башкиры на своих землях, потом татары казанские. И всё время теперь идти против течения — что по Волге, что по Каме, что по Вятке. А это ох как непросто: даже пустым идти тяжко, а уж с грузом — и подавно.

На третий день пути со стороны замыкающих караван судов раздались крики. Встревожился Михаил, стал всматриваться вдаль, да ничего не приметил, кроме тучи на горизонте — едва видимой тучки. Не гроза ли собирается? А хорошо бы ветер попутный да сильный, хоть бы до Казани. А потом дошло — не тучка это вовсе, а пыль из-под множества конных копыт.