Юрий Корчевский - Стрелецкая казна

— Так, не суетиться, всех сразу не заберем. Первые пять человек — в лодку.

Лучше бы я сам отсчитал. Село семеро, и лодка чуть ли не черпала бортами воду. Так не пойдет.

— Двое — ты и ты — выйдите из лодки. — Женщины молча вышли.

Лодка отчалила. Опытный лодочник работал веслами без устали, и вскоре лодка ткнулась носом в берег.

— Живо выходите, прячьтесь в кусты и — сидите тихо. Девчонки выскочили.

— А ты что? — спросил я лодочника. — Вылазь.

— Нет уж, ты вылазь, я веслами сызмальства махать приучен.

— Ладно, быть по-твоему. Я на том берегу вылезу, но коли обманешь, знай — сам реку переплыву, тебя найду и шкуру твою вместо паруса натяну.

— Ой, глядите, какой грозный! Будешь грозить — веслом вдарю, сразу ко дну пойдешь — раков кормить.

За перебранкой я и не заметил, что лодка пристала к правому берегу. Я вышел: все-таки есть разница — сто килограммов моего веса или две девчонки в лодке.

На этот раз сели шестеро. И только лодочник собрался отплыть, как мне в голову пришла мысль:

— Девчонки, кто посмелее — цепляйтесь двое за корму. Вымокнете, но быстрее на другом берегу окажетесь.

Смелые нашлись. Лодка стала отплывать, двое схватились за корму и плыли за ней как на буксире. Все-таки восемь — это не шесть. Я и так был удручен, что лодка вынуждена будет сделать десять рейсов. Это же уйма времени! А если по следу татары идут? Мы успеем переправиться, или они нас раньше найдут?

За каждый рейс я давал лодочнику полушку. Рыбы не поймает из-за нас, так хоть деньги заработает.

Последним рейсом уходили мы — несколько женщин, и я за кормой. Мне вдруг вспомнилось — так моряки стирают одежду. Выбрасывают на веревке за корму и полощут бельишко в воде целый день. Ни порошка тебе стирального, ни стиральной доски, а белье чистое. Я засмеялся. Елена обернулась.

— Ты чего?

— Обманули мы татар, ушли!

Пристали к берегу, и я отдал лодочнику деньги.

— Послушай, лодочник, — уж прости, имени ты своего не назвал, — нет ли у тебя на продажу рыбы — копченой, вяленой? Женщины три дня не евши, на одной воде.

— Как не быть, есть. Ежели подождете — привезу. Чего хотите?

— Желательно конченой, от нее пить не так хочется, и не очень дорогой — обойдемся без семги или осетра. На человека — по рыбине, мне — две. Ну, возьми девяносто штук для ровного счета.

— Четыре рыбины в локоть — две полушки.

— Вези.

Лодочник погреб так споро, что в голове мелькнуло подозрение — не прячет ли он где лодочный мотор?

Вернулся он приблизительно через час. Лодка шла тяжело, почти до бортов полная копченой рыбы.

Лодка только ткнулась носом в берег, как нас накрыло облаком такого вкусного запаха, что не устояли беглянки, начали выхватывать рыбу.

— Стоп! Без суеты, есть все хотят одинаково. Тот, кто в лодке, пусть передает рыбу дальше по цепочке. Не волнуйтесь, хватит на всех.

На правах атамана я зашел по пояс в воду, выбрал из лодки две рыбины побольше, вручил Елене.

— Ешь сама, другую мне оставь.

Рассчитался с лодочником; кошель мой опустел почти полностью — так, болтались три рубля медяками.

Лодочник был доволен. Нижний в осаде — кому рыбу продавать, это ведь не железо, которое может долго лежать. А тут — оптом продал. Я правда, подозревал, что с ценой он меня надул — лишку я отдал; но, глядя, как женщины жадно едят рыбу, обсасывая косточки, махнул рукой. Бог ему судья — не я.

Набив животы, мы побрели к воде — вымыть руки и попить. Рыбка и впрямь была хороша — нагуляла к осени жирок, он так и тек по рукам. Мясо расслаивалось на пласты и таяло во рту. Отличная рыба, даже в хорошие времена не часто встречалась такая вкуснотища.

Уже съев вторую, я почувствовал в животе приятную тяжесть. Поспать бы сейчас — третьи сутки на ногах, без сна, голова как чугунок, соображаю плохо.

— Так, женщины, выбирайте старшую. Женщины немного поспорили — а как же без этого, и вытолкнули из толпы смуглянку лет тридцати аппетитного вида.

— Олеся, — представилась она.

— Мне поспать надо, хоть немного — две ночи уж на ногах, да и вам всем отдохнуть не помешает. Пока буду спать, назначаю тебя старшей — поставь со всех сторон дозорных — пусть не спят, смотрят. Часа через два меняй, отдохнуть всем надо. — Я повысил голос: — Слушать ее, как меня!

Сам забрался в кусты и рухнул: ноги уже не держали. Рядом устроилась Елена. После побега из плена она вообще старалась от меня не отходить, иногда даже невольно мешая. Не до ласк и любви сейчас. Трудная ситуация, ответственность большая — чуть ли не сотню людей надо накормить и живыми домой привести. А из мужиков я один остался: двое подростков не в счет, их только и можно послать, что на дерево — окрестности осмотреть. С этой мыслью я и отрубился.

Проснулся не сам: меня трясли, как грушу.

— А, что случилось?

Рядом со мной стояли женщины, в первых рядах — Олеся и Лена.

— Ничего, мы уж думали — ты не проснешься. Стемнело уже.

И в самом деле — сумерки. Это ж сколько я проспал? Часов восемь, не меньше. Беглянки тоже отдохнули, умылись, выглядели посвежевшими. Ну что, надо идти. Если двигаться вниз по течению, то мы должны наткнуться на стоянку Ивана с его ушкуями. Все-таки свои, хоть найдутся продукты — покупать еду было не на что. Охотиться — лука нет, а и был бы — я стрелять из него не умею.

— Все на месте? Ничего не случилось? Татар не видно? Отвечать начали все сразу, и понять я ничего не мог.

— Олеся! Ты старшая — отвечай.

— Все на месте, никого не видели, а девчонки в дозоре уснули.

М-да, поспал называется — нас голыми руками взять могли. Но и выдержать еще одну ночь без сна я просто бы не смог.

— Недалеко отсюда стоят ушкуи купца Крякутного. Надо идти к ним, какая-никакая защита будет и еда.

Услышав про еду, женщины воспрянули духом. Мы пошли вдоль берега — к тому же здесь была тропинка. Часа через два из кустов выскочил мужик с копьем и заорал:

— Чего на рожон прете? Кто такие?

— А сам-то ты кто будешь, что спрашиваешь? Услышав русскую речь и видя женщин, мужик опустил копье.

— Из охраны купеческой я.

— Не Ивана ли Крякутного? Мужик вгляделся в мое лицо.

— Так я тебя у купца на судне видел!

— Веди к хозяину.

Через короткое время мы подошли к стоянке.

На берегу горел костер, в котле булькало варево. Женщин встретили радостно. Начались расспросы — откуда идут, кто родня. Даже родственники нашлись, а уж знакомых — каждый третий. Девушек усадили к костру. Наливали кулеш в миски, матросы пошарили по запасам, принесли сухари, соль, сушеные фрукты. Над вторым костром повесили еще один котел, так как из первого котла все съели мигом, да и досталось не всем.

От деревни уже шел быстрым шагом Иван. Думаю, он и побежал бы, да не к лицу степенному купцу опускаться до бега — можно лицо потерять, чай, не мальчик на побегушках. Подойдя, крепко меня обнял.