Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии

И все захлопали. А комкор улыбнулся:

— По докладам командиров полков, в бою участвовало девяносто пять наших истребителей и сто двадцать японских!..

Кто-то удивленно присвистнул. Но Смушкевич не обратил внимания. Это было не совещание, а просто беседа боевых товарищей. И продолжил:

— Сбито более двадцати пяти японских самолетов!.. Отличились майоры Глазыкин, Грицевец, Кравченко, капитан Герасимов старшие лейтенанты Рахов, Орлов, Викторов и многие другие…

— Гнали самураев пинками аж до самого Ганьчжура! — не удержался от реплики кто-то из летчиков. — А они летели и кувыркались! — закончил он, и веселый смех прокатился по юрте.

— Точно! — улыбнулся комкор. — И это настоящая победа!.. А скажите, как вы думаете, ожидать ли нам от них ответной любезности?

— Самураи – народ мстительный! Обязательно захотят рассчитаться за свое поражение! И в самом скором времени! — ответил за всех майор Кравченко. — Но мы их встретим, как дорогих гостей, и угостим, как положено! — закончил он под общий смех и улюлюканье.

— Гостеприимство – это хорошее качество! — сказал Смушкевич. И смех стал еще громче.

— Ну, а если серьезно, — сказал он, когда летчики успокоились. — Бои нам предстоят не шуточные! Я думаю, что все это уже поняли… Есть сведения, что командование Квантунской армии перебрасывает на Халхин-Гол хорошо обученные, опытные истребительные части из Китая и Японии. Поэтому максимальное внимание, товарищи командиры, — обратился он к Балáшеву и Калачеву. — Надо уделить вопросам тактической подготовки летчиков к предстоящим боям.

Балáшев чуть подался вперед при этих словах комкора, и кивнул, словно подтверждая важность сказанного. Калачев, делавший заметки в своей рабочей тетради, поднял голову и посмотрел на Смушкевича.

— И вам, товарищи советники, не стоит успокаиваться, — комкор повернулся к Кравченко и его товарищам. — Да, вы многое сделали, чтобы передать свой боевой опыт. И сегодняшний бой это показал! Но впереди еще много боев! До сих пор некоторые из ваших учеников бросаются на японцев очертя голову, как только их увидят!

— Сашка Пьянков, у нас такой драчливый! — опять влез кто-то из пилотов. Но Смушкевич шутку не поддержал, и на шутника зашикали его же товарищи.

— Необдуманный риск, — сказал Смушкевич. — Приносит лишь потери самолетов, а главное – летчиков. Подготовленные боевые летчики – это ценные кадры, это специалисты, без которых не решить поставленную задачу по разгрому врага…

Когда комкор уехал Владимира поманил рукой майор Кравченко.

— Ты сегодня на семнадцатой летал? — спросил он.

— Я, товарищ майор, а что? — подтвердил Владимир.

И тогда Кравченко обнял его, а потом крепко пожал руку. Владимир смотрел на него, ничего не понимая…

— А я, сегодня – на семерке! — сказал он и широко улыбнулся. — Так что с меня причитается!

— Да, что вы, товарищ майор! — смутился Владимир. — Вы ж меня до дому проводили, а то сожгли бы меня, за милую душу!

— Ладно-ладно! Ходил за мной, как на веревочке! Молодец!.. Я сам видел, как ты самурая завалил! И в рапорте указал!.. Так что, с почином тебя! — Кравченко хлопнул его по плечу.

— Спасибо, товарищ майор!

…Комкор Смушкевич ничуть не преувеличивал, когда говорил, что японцы перебрасывают на Халхин-Гол новые истребительные части.

Командир второго хикосидана, то бишь второй авиадивизии, Квантунской армии генерал-лейтенант Тецудзи Гига не предполагал, что советское командование введет в бой столько самолетов сразу и создаст п я т и к р а т н ы й перевес! Понятно, почему пилоты временной оперативной авиагруппы, риндзи хикотай, не смогли с ними справиться, хотя и сбили сорок семь истребителей врага! Потеряв при этом всего семь своих!.. Теперь надо было что-то срочно делать. Поэтому генерал, не мешкая, перебросил в Ганьчжур и Саенджо еще шестьдесят истребителей, и перевел свой штаб в Хайлар, для более оперативного руководства боевыми действиями…

Над монгольской бескрайней степью, выгоревшей до желтизны, раскинулось такое же бескрайнее, выцветшее до белизны, небо. Видимость – миллион на миллион. Ни ветерка. И даже комары куда-то попрятались, пережидая полуденную жару…

Летчики семидесятого истребительного полка лениво лежали на чехлах в теньке под крыльями своих боевых машин, и ждали сигнала на вылет, но, видимо, летать сегодня уже не придется… Самураи после вчерашней нахлобучки зализывали раны и в небе не показывались.

— Ты знаешь, Борис, — повернул к лежащему рядом майору Смирнову свое сухое и сильное, обтесанное ветрами разных широт, лицо Сергей Грицевец. — Интересная мысль мне сейчас в голову пришла… А, ведь, эта война идет в очень благоприятных условиях! И меня, как бойца, вполне устраивает.

— Не понял? — удивился тот.

— А ты вспомни Испанию! Там рушились города, горели деревни, гибли дети и женщины… А здесь, в Монголии? Мирное население из зоны боев давно откочевало… Здесь гибнут только те, кто сражается на земле и в воздухе!

Старший лейтенант Сергей Грицевец прибыл в Испанию таким же жарким июньским днем прошлого года. Гражданская война, разорвавшая эту несчастную страну на две части, полыхала уже два года. И конца ей не предвиделось… Республиканцы, задыхаясь в блокадном кольце, все еще одерживали яркие победы, но мятежники, пользуясь и явной, и тайной поддержкой в с е й Западной Европы, медленно, но верно сдавливали свои тиски…

А республиканцев поддерживал только Советский Союз, по-прежнему присылая транспорты с боевыми самолетами и летчиками-добровольцами.

После почти двух лет службы командиром звена в первой Краснознаменной истребительной эскадрилье имени Ленина Забайкальского военного округа судьба забросила старшего лейтенанта Грицевца в Одессу. Он служил летчиком-инструктором в восьмой Одесской авиашколе. И, с тех пор, как в Испании начался мятеж, и туда отправились первые советские добровольцы, неоднократно подавал рапорты с просьбой отправить его сражаться с фашизмом на испанской земле.

Однако у вышестоящего командования в его отношении были другие планы…

В начале тридцать восьмого его перевели в двадцатую авиашколу, больше известную как Кировобадская школа особого назначения. Потому что там учили летать испанцев. Сергей потом со многими из них сражался плечом к плечу в горячем испанском небе.

Вот так и получилось, что вместо боевого истребителя старший лейтенант Грицевец опять сел на учебно-тренировочный. Делать нечего! Приказ – есть приказ!.. Конечно, он мечтал о другом… Но к порученному делу отнесся со всей ответственностью, понимая, что его ученикам, в отличие от него, войны никак не миновать. Поэтому учил их военному делу настоящим образом.