Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии
- Название:И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Шушаков - И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии краткое содержание
…Жаркое лето тридцать девятого года… Советско-монгольские войска окружили и разгромили крупную группировку японских войск в районе реки Халхин-Гол Преподав самураям кровавый урок и укрепив восточные границы, советское руководство обратило все свое внимание на западные… Так было. А что было бы, если бы войска Забайкальского и Дальневосточного фронтов, воспользовавшись благоприятной военно-политической ситуацией и своим подавляющим преимуществом в живой силе и технике, развили Халхин-Гольский успех и нанесли удар в Маньчжурии и Северо-Восточном Китае? И разгромили Квантунскую армию Японии не осенью сорок пятого, а осенью тридцать девятого?.. А, ведь, все могло случиться именно так…
И на вражьей земле мы врага разгромим. 1 книга. На сопках Маньчжурии - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
А потом пробежала глазами первые строчки, вернулась назад, снова и снова перечитывая долгожданные слова…
"Здравствуйте, Наташа!"
Здравствуй!..
"Вас, наверное, удивит это письмо".
Нет, не удивит…
"А, может, и не удивит".
Не знаю…
"Простите меня, пожалуйста, за то, что я до самого отъезда так и не решился поговорить с Вами".
Не прощу!..
"Дело в том, что я Вас очень, очень люблю!.."
Прощаю…
"Это случилось в мае прошлого года, когда я увидел Вас впервые на аэродроме. Вы меня не заметили тогда".
Между прочим, заметила…
"Я понимаю. Обычный курсант, каких сотни".
Да, но только ты смотрел на меня так, как никто и никогда!..
"Но в моей жизни все в этот миг переменилось! А я не мог ничего Вам сказать, потому что язык у меня отнимался и колени подгибались каждый раз, когда Вы на меня смотрели".
Глупый, глупый, глупый…
"А потом был этот неудачный прыжок, и Вы поцеловали меня в первый раз!"
Да, я чуть с ума не сошла тогда от страха!..
"Тогда у меня, вообще, все закружилось перед глазами, как у пьяного".
Глупый!..
"Я даже стихи начал писать, но никому не мог их прочитать. Чтобы никто не узнал о том, что я Вас так сильно люблю.
…Мне бы научиться рисовать,
Я бы Ваш портрет нарисовал,
Нежных линий неземной овал
Тонкой кистью я бы написал…
…Мне б хоть что-то в песнях понимать,
Я б тогда, быть может, написал
Нежных линий неземной овал
И его на струнах наиграл…
…Если б я умел стихи писать,
О любви своей бы рассказал.
Нежных линий неземной овал
Тихой строчкой я бы написал…"
Боже мой!.. Неужели это мне…
"А потом было очень много прыжков, но я так и не посмел с Вами заговорить. Хотя считал каждую минуту рядом с Вами, чувствуя, как они исчезают и проходят".
И я тоже это чувствовала…
"И вот меня распределили на Дальний Восток, и я еду сейчас в поезде, и думаю только о Вас и о том, что мы никогда больше не встретимся!"
Ну, уж нет! Не бывать этому!.. Я тебя никому не отдам!..
"Простите меня, пожалуйста, за это письмо, если оно опоздало".
Не опоздало…
"На самом деле мне гораздо проще сделать затяжной, чем опустить его в ящик. Но я дал себе слово, что обязательно его отправлю".
Попробовал бы только не отправить!..
"Потому что я Вас очень, очень люблю!.."
И я люблю тебя очень-очень-очень…
3. Служили два товарища, ага…
Забайкальский военный округ, март 1939 г.
…Все произошло совершенно внезапно…
Позднее Владимир нещадно ругал себя за то, что его занесло тогда в штаб эскадрильи. Но с другой стороны, зачеты по матчасти он уже сдал, и на аэродроме ему делать было нечего. Потому что к полетам его еще не допустили. И хотя он и ругал себя всякими разными словами, вспоминая это роковое утро, в другом месте он оказаться, попросту не мог. Потому что надо было готовиться к зачету по технике пилотирования, для чего зайти в секретку и получить "Наставление по производству полетов".
Вот почему вместо того, чтобы помогать механикам обслуживать мотор или зубрить расположение приборов в кабине "ишака", он, на свою беду, оказался в штабе.
И нарвался…
— Товарищ младший лейтенант! Почему не приветствуете командира, как положено? — услышал Владимир за своей спиной начальственный окрик. Повернувшись, он увидел знакомые бесцветные глаза, холеные бакенбарды и тонкие усики старшего лейтенанта Ледневича. — В чем дело? Вы что устав позабыли?
— У меня же нет глаз на затылке, — сказал Владимир. И прикусил язык, но было уже поздно…
— Как отвечаете старшему по званию? — заорал, заводясь с пол оборота, Ледневич. — Под арест захотели?
— Какой еще арест? Ты что, белены объелся? — не сдержался Владимир.
— Вы мне не тыкайте, товарищ младший летчик! Я адъютант эскадрильи! — визжал Ледневич. — Как вы смеете так разговаривать с начальником! Я вас проучу! Это вам не авиашкола!
— Извините, товарищ а д ъ ю т а н т, я вас не заметил. И попрошу на меня не орать, — как можно спокойнее сказал Владимир.
Как ни странно, тон Ледневич понизил. Но слова его были пропитаны ненавистью:
— Как адъютант эскадрильи, я отстраняю вас от полетов! За нарушение устава Красной Армии! На неделю… Вы будете назначены дежурным по старту… Я немедленно подаю рапорт комэска! Решение о вашей дальнейшей судьбе будет принимать он… — Ледневич злобно прищурился. — И поверьте, я вам не завидую!
С этими словами он повернулся и направился в кабинет комэска.
Владимир обреченно посмотрел ему вслед и с тоской подумал о том, что к самостоятельным вылетам его теперь допустят очень и очень не скоро.
Когда по прибытии в полк Владимир Пономарев был направлен для прохождения службы в первую эскадрилью и узнал, что старший лейтенант Ледневич в этой эскадрилье служит адъютантом, в его душе шевельнулось недоброе предчувствие. Но ничего поделать было уже нельзя.
Эдуарда Ледневича он знал давно. Они вместе учились в восьмой Одесской авиашколе пилотов. Ледневич был старше на один курс и выпустился на полгода раньше Владимира, в мае тридцать восьмого. Учился он неплохо, подход к начальству находить умел и при выпуске получил по два кубаря на каждую петлицу, а не по одному, как многие другие.
Позднее ему рассказали, что лейтенант Ледневич и в эскадрилье быстро сумел найти общий язык с начальством – комэска капитаном Куцепаловым и его закадычным дружком и заместителем старшим лейтенантом Иванищевым.
Рыбак рыбака видит издалека. Куцепалов делил спирт, отпускаемый на обслуживание матчасти, далеко не в равных долях. И бóльшую из них оставлял себе, чтобы потом употребить в компании своего земляка и собутыльника Иванищева.
Прибыв в эскадрилью, Ледневич сразу смекнул, что к чему. Сначала он подольстился к заму, а затем и к самому комэска. Так что вскоре был допущен в их теплую компанию, и стал выполнять обязанности штатного мальчика на побегушках
Когда Куцепалов пошел на повышение, а это сейчас происходило пугающе быстро, Иванищев был назначен на его место, а Ледневич стал адъютантом эскадрильи. При этом с подачи Куцепалова и тот, и другой незамедлительно получили очередные воинские звания. Иванищев стал капитаном, а Ледневич – старшим лейтенантом.
Владимир не сошелся характером с ним еще в авиашколе. Впрочем, это было совершенно нереально, настолько они были разными.
В отличие от высокого, светловолосого и белоглазого "чухонца", как метко прозвали Эдуарда Ледневича в авиашколе однокашники, Владимир Пономарев был плотным шатеном среднего роста с карими глазами.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: