Владимир Шевелев - Все могло быть иначе: альтернативы в истории России

Еще одна важная особенность российской модернизации — это этатизм, т. е. исключительная роль государства в инициировании, определении направленности и осуществлении модернизационного процесса, что объясняет многие устойчивые признаки крупных реформ в России. Разумеется, государство играет весьма активную роль в модернизации любого общества, являясь одновременно ее проводником и гарантом. Однако в России государство, и прежде всего верховная власть, как правило, являясь доминирующей структурой, гарантом и инициатором, подчиняющим себе все общество и делающая зависимым от себя общественное развитие, настолько жестко контролирует процесс модернизации, что она предстает как цепь своеобразных «революций сверху», которые не только осуществляются зачастую силовыми методами, но и по своей природе оказываются неорганичными политической и социокультурной специфике России.

Многие авторы, анализируя специфику российской модернизации, обращают внимание на такие факторы, как: (1) трансконтинентальный размах; (2) устойчивость структуры стратификации общества и олицетворяющих ее социально-институциональных связей; (3) стационарность политических структур патримониального государства, их моноцентрический характер; (4) доминирование патриархально-коллективистских ориентаций общественного сознания и мотиваций социальной активности; (5) слабая выраженность секуляристских ценностей в культуре и мышлении.

Историки, касаясь отличительных черт, определяющих специфику российской модернизации на всем ее протяжении, отмечают следующие:

1) важная роль пространственно-ресурсного фактора в развитии России, способствующего экстенсивному характеру модернизационных процессов;

2) решающая роль государства в осуществлении данных процессов;

3) отсутствие разделяемой большей частью общества системы ценностей, необходимой для успешного осуществления модернизации;

4) цикличный характер российских социальных трансформаций, смена периодов реформ-контрреформ.

Особенности российской модернизации существенно отличают ее от той модели развития, которая была присуща странам «первого эшелона» модернизации. Если же сравнивать российскую модернизацию с подобными процессами в странах Востока и других странах, осуществляющих догоняющее развитие, то между ними наблюдается определенное сходство. Однако и в этом случае специфика российской модернизации не вызывает сомнений.

Таким образом, всякая модернизация наталкивалась на элементы традиционализма, архаики. Кардинальные изменения, происходящие в процессе реформ, вступали в противоречия с веками устоявшейся нормативной культурой, порождая конфликты и противоречия, отторжение и торможение нововведений, неприятие широкими массами модернизационных перемен. Человек оказывался еще менее защищенным базовыми экономическими и социальными условиями жизни для проявления своей истинной индивидуальности, еще менее свободным для того, чтобы оставаться просто человеком. Страна не получала новых источников исторической динамики для прорыва в новое измерение истории.

Альтернативность — это проблема свободы исторического выбора, а следовательно, и ответственности за него. Поэтому при изучении наиболее существенных поворотов в истории России важно учитывать: при всей их закономерности они могли быть во многом случайны хотя бы потому, что обусловливались многими субъективными факторами — например, приходом к власти людей, открытых для реформ или контрреформ. Сперанский, Александр I, декабристы, Александр II, Витте, Столыпин — это все были альтернативы.

Вместе с тем не существует никаких непреодолимых национальных особенностей, которые навсегда обрекают русского человека на невежество, воровство, пьянство, нелюбовь к демократии. Наши особенности — не национального происхождения, а социального. В сталинском колхозе приходилось воровать, потому что иначе умрешь с голоду. На советских заводах процветало воровство, потому что государственная собственность в сознании «работяг» всегда была «ничейной». И пресловутое русское пьянство — это социальный феномен, но никак не культурно-цивилизационный. Люди пили и пьют, потому что не видят социальных перспектив, погрязли в борьбе за выживание. Все это можно изжить в хорошо организованной рыночной экономике, в условиях гражданского общества, устоявшегося социального и психологического климата, когда есть возможность каждому осуществлять свободный выбор. Именно к такому мироустройству сейчас медленно и сложно идет Россия, в трудностях модернизации и реформ преодолевая негативное наследие традиционного общества.

Выявление модернизационных альтернатив свидетельствует, что всякий проект, помимо экономического и политического обеспечения, нуждается еще и в социально-психологической, моральной поддержке населения. Не только элиты и некоторых особо заинтересованных групп, а всего народа, всей нации. Это верно, что модернизации происходят по инициативе и воле «верхов», но без народного энтузиазма и действий «низов» они обречены на провал. При этом массы должны почувствовать, и не потом, а именно сейчас, что перемены несут им облегчение, делают их повседневную жизнь более сносной, а завтрашний день — более надежным и предсказуемым.

Своеобразие российского развития в том, что после резких скачков и, казалось бы, необратимых преобразований, очень многое в России вновь возвращается «на круги своя», причем возвращается не только то, что действительно необходимо для сохранения ее своеобразия и самобытности, но и то, что является далеко не самым лучшим в характере народа и правящей элиты, что тормозит ее культурное и социальное развитие — социальная апатия и приниженность значительной массы населения, бесправие рядового человека перед начальством, несоблюдение законов и властями и гражданами, авторитаризм и даже насилие власти.

Сегодня многие молодые люди едва ли знают о том, что когда-то 7 ноября было «красным днем календаря». В этот день советские люди не выходили на работу, а собирались на праздничные демонстрации. Утром по улицам городов двигались колонны с красными знаменами, звучали марши, царило веселье. Из учебников истории мы с детства знали: 7 ноября — день Великой Октябрьской социалистической революции, поворотный пункт в истории всего человечества. Многие из нас искренне верили, что «победа Октябрьской революции явилась образцом творческого применения марксистско-ленинского учения о революции, о диктатуре пролетариата, о руководящей и направляющей роли Коммунистической партии в революционной борьбе рабочего класса». Этому учили в школе и в университете.