Юрий Корчевский - Боярская честь

Закончился смотр уже вечером. Все потянулись в кабаки, трактир, харчевни. Ратники замёрзли, хотели есть. Питейные заведения на квартал-два вокруг площади были забиты ратниками. Бояре не скупились, накрывали богатые столы. На столах стояли блюда с целиком зажаренными поросятами, гуси с яблоками, утки, тушенные с капустой, караси в сметане, пироги, кулебяки и пряженцы самых разных форм и разных — каких только можно придумать начинок — от яблок до рыбы. Вино лилось рекою — сладковатое яблочное наше, немецкая мальвазия, французское бордо для бояр побогаче.

Ели и пили много, но пьяных не было, ратники — люди дисциплинированные, тем более со смотра все в трапезные явились с оружием. Каждый чётко понимал, что неосторожное слово может привести к драке. Представляете себе драку на кулаках между вооруженными и обученными людьми? Конечно, в ход пустят ножи и сабли, и всё может кончиться кровопролитием. Посему бояре пили, но меру знали и за своими дружинами приглядывали. Бояре сидели — каждый во главе стола, за которым сидела его дружина, и ревностно поглядывали на соседние столы — не хуже ли стол накрыт, не богаче ли оружие?

И всё-таки неприятное происшествие случилось.

Был уже вечер, ратники изрядно выпили, пели песни, рассказывали легенды и байки. Вдруг распахнулась дверь, впустив клубы морозного воздуха, и вошли три городских стражника. Старший поднял руку. Его заметили не сразу, но постепенно шум стих. Все уставились на стражников, недоумевая, по какому поводу они заявились. Никто не буянил, посуду не бил, драк тоже не было.

— Уважаемых бояр прошу подойти ко мне. Поднялось шесть человек, они подошли к старшему.

— Прошу выйти во двор.

Никто не стал возмущаться — видимо, что-то произошло. Все вышли. Старший из стражи повернул за угол, где вдали располагалось отхожее место. И здесь все остановились как вкопанные. На утоптанном снегу лежал убитый человек.

— Боярин Тиунов, — узнал погибшего кто-то из бояр.

— Совершил злодейство один из тех, кто пирует в трактире, — изрёк стражник, — поэтому мы должны осмотреть оружие у всех.

— Э, подожди, служивый, — вышел вперёд я. — Давай посмотрим.

Я подошёл к погибшему. Тело уже остыло. Так и немудрено — на улице зима, мороз. Поверх кольчуги на погибшем была накинута распахнутая шуба. На груди кольчуга была прорублена. Саблей или мечом такого не сделать, явно — топор, и не плотницкий, а боевой.

— Глядите сюда. Рану видите?

Поочерёдно стражники и бояре осмотрели рану.

— Видим.

— Согласны, что саблей такую рану не сделать?

— А то как же. Топором ударили. К чему ты клонишь?

— Вот к чему. Боевые топоры есть не у всех ратников. В моей дружине их нет ни у кого. К чему их осматривать? Господа-бояре, у кого в дружине у ратников боевые топоры есть?

— У моих есть, — растерянно сказал боярин Шелудков.

— А у него в дружине были? — Я указал на убитого.

— Кто его знает, вроде были.

— Давайте выведем сюда дружинников Шелудкова и Тиунова. Не всех — только тех, у кого топоры есть.

Бояре согласились. Зачем портить праздник и брать под подозрение всех?

Стражники смотрели на происходящее с интересом. Если выгорит дело — злодей будет пойман. Их это устраивало.

Во двор вышли шесть шелудковских и семь тиуновских дружинников.

— У кого топоры боевые? Шаг вперёд.

Из обеих дружин вышло пять человек.

— Вам остаться, остальные могут продолжать есть-пить.

Бояре, как и стражники, с любопытством наблюдали за мной. Я подошёл к первому из пятёрки, взял у него топор. Наклонился к убитому, приложил лезвие топора к рассечённой кольчуге. Нет, явно не этот топор являлся орудием убийства — лезвие на два пальца шире, чем прорез кольчуги. Я вернул топор владельцу:

— Иди, парень, празднуй, сегодня твой день.

Взял топор у второго, приложил к кольчуге. Опять не этот — лезвие на треть уже, чем порез. Это только на первый взгляд топоры, как и другое оружие, выглядят одинаково. Даже один кузнец сделает три одинаковых с виду топора, но они будут разными. Делается ведь всё на глазок, не роботом. Одно лезвие шире, другое уже, один топор имеет более длинную рукоять, у другого изгиб рукояти чуть другой. На этом я и решил построить свои поиски.

Городские стражники, глядя на мои странные вроде бы действия, уже поняли суть. Бояре же были слишком разгорячены выпивкой, шумели.

Четвёртый и пятый топоры подошли. Лезвия их совпадали по длине с разрубленной кольчугой. Не говоря ни слова, стражники схватили обоих дружинников за руки. Старший обратился ко мне:

— К палачу обоих? Попытать?

— Подожди, не торопись. Дайте факел.

Мне сунули в руки факел. Я осмотрел лезвия. Оба топора чисты — ну, это ещё не факт. После злодейского убийства у негодяя было несколько минут для того, чтобы вытереть кровь — пусть даже оттереть снегом. Я внимательно всмотрелся в зазор между топором и деревянной рукоятью. На одном из топоров в зазоре явно темнела запёкшаяся кровь.

— Он! — указал я на одного из дружинников.

Стражники повалили его на заснеженную землю, связали верёвкой руки.

— Ты чего там высмотрел? — Подошёл ко мне старший.

— Сам посмотри: между топором и топорищем — следы запёкшейся свежей крови. Второй топор чист. Понятно?

— Ты гляди, как просто.

— Думать надо, а то безвинного человека на дыбу чуть не отправил.

— Спасибо, боярин, ты здорово помог, да и я в следующий раз осмотрительнее буду.

Мы подошли к дружинникам.

— Вот тебе твой топор, воин. Рад, что ты честен и чист. Ступай — ешь и пей.

Воин схватил свой топор и тут же исчез в трактире. Туда же потянулись и бояре. Понятное дело — пить и есть с дружиной куда как приятнее, чем стоять рядом с убитым.

Старший подошёл к арестованному.

— Ты почто боярина живота лишил?

Дружинник завыл, задёргался.

— Он мне всю жизнь сгубил. Любовь у меня была в служанках, так он её до смерти кнутом засёк. Вот и поклялся я отомстить.

— Ну и дурак, на плахе жизнь кончишь.

Стражники поволокли арестованного со двора.

— А с боярином как?

— Просто. Хозяин трактира сейчас сани даст, тело убиенного домой отвезём.

— Дружинников его куда?

— Не моё дело, боярин. Ещё раз благодарю за поимку убийцы. Быстро ты его нашёл — мне бы ни в жисть так не суметь.

— Потому я боярин, а ты — стражник.

— Твоя правда.

После смотра прошла неделя, когда ко двору подскакал верховой и вызвал меня в боярское собрание. Я там никогда не был и крайне удивился. Быстро собрался, вскочил на коня и вскоре стоял перед одним из немногих каменных домов. У коновязи уже топталось десятка два лошадей. Стало быть, вызвали не меня одного.

Один из слуг проводил меня в большой зал, открыл дверь. В зале было уже много народу, все чинно сидели на широких скамьях, и когда я вошёл, взгляды всех обратились ко мне.