Фидель Кастро - Фидель и религия. Беседы с фреем Бетто

Позже жизнь, о которой я тебе рассказал, тоже начинает порождать ощущение того, что значит поступать плохо, что значит нарушение этических норм, несправедливость, злоупотребление, обман. Ты не только получаешь понятие об этике, о и узнаешь на опыте, что значит нарушение этики и что бывают люди, не имеющие этических принципов; ты получаешь представление о справедливом и несправедливом; получаешь понятие о собственном достоинстве. Очень трудно, не думаю, что можно объяснить со всей точностью, из чего вырастает чувство собственного достоинства. Возможно, есть люди более чувствительные к этому и менее чувствительные, влияет характер людей, почему у одного более бунтарский характер, чем у другого? Думаю, что условия, в которых воспитывается человек, могут сделать его более непокорным или менее непокорным; также влияет и темперамент человека, его характер: есть люди более смирные и менее смирные, одни больше склонны к дисциплине и к послушанию, другие меньше. Но факт, что в любом случае сама жизнь постепенно внушает тебе понятие о справедливом и несправедливом; это справедливо, это несправедливо.

В этом смысле, я думаю, у меня всегда существовало понятие о справедливом и несправедливом, и зародилось оно довольно рано, потому что я видел это и испытал на себе. Я считаю также, что физические упражнения и спорт тоже воспитывают человека: они учат его упорству, способности к совершению больших усилий, воле к достижению цели, дисциплине, которой себя подчиняешь.

Несомненно, было и влияние преподавателей, иезуитов и особенно иезуитов-испанцев, которые умеют внушить большое чувство собственного достоинства, независимо от их политических взглядов. Чувство личной чести есть почти у каждого испанца, и иезуит обладает им в высокой степени; они ценят характер и прямоту в людях, откровенность, личную храбрость, способность идти на жертвы – эти качества они умеют развивать. Да, преподаватели влияют. Нет сомнения, что сказывалось также влияние самой строгой организации иезуитов, их дисциплины и их моральных качеств, это оказало влияние на некоторые элементы формирования твоей личности и также на формирование чувства справедливости, быть может, довольно элементарного, но это стало исходной точкой.

Думаю, что идя таким путем, ты приходишь к тому, что тебе кажутся недопустимыми злоупотребления, несправедливость, простое унижение другого человека; эти моральные ценности формируются в сознании человека и затем сопровождают его. Полагаю, что целый ряд обстоятельств сначала внушил мне определенные этические нормы, а затем сама жизнь помешала приобрести классовую культуру, сознание того, что я принадлежу к другому классу, который выше остальных. Думаю, это было основой,

на которой я затем уже развиваю в себе политическое сознание.

Если ты перемешаешь этические ценности, бунтарский дух, неприятие несправедливости, целый ряд вещей, которые ты начинаешь ценить и ставить очень высоко, хотя другие, может быть, этого и не ценят, чувство собственного достоинства, чести, долга – все это на мой взгляд, становится элементарной основой, благодаря которой человек может проникнуться политическим сознанием. Особенно как это было в моем случае, когда я приобретаю это сознание не потому, что происхожу из класса бедняков, пролетариата, из крестьян, я приобретаю его не в силу моих социальных условий; я приобретаю свое политическое сознание путем размышлений, путем рассуждений, путем воспитания в себе чувств и глубокой убежденности.

Думаю, мне позволило приобрести революционные идеи то, что я говорил тебе чуть выше о вере, о способности рассуждать, думать, анализировать, размышлять, о способности воспитывать чувства – все это. Кроме того, было одно особое обстоятельство: мне никто не внушил политические идеи, у меня не было этой привилегии – иметь наставника. Почти все люди нашей истории имели выдающегося учителя, выдающегося преподавателя, кого-то, кто был их наставником. Мне же, к несчастью, пришлось всю жизнь быть наставником самому себе. А как бы я был благодарен тому, кто помог бы мне в двенадцать, четырнадцать, пятнадцать лет; как бы я был благодарен, если бы меня учили политике; как бы я был благодарен, если бы мне внушили революционные идеи.

Мне не смогли внушить религиозную веру механическими, догматическими и иррациональными методами, какими мне пытались ее внушить. Если кто-то спросил бы меня: когда вы были верующим, я бы ответил: по настоящему – никогда. Я так и не смог стать истинно верующим, проникнуться религиозной верой, они в школе были неспособные внушить мне эти чувства. Позже я приобрел веру другого рода: политическое сознание, политическую веру, которую я должен был выковать в себе сам, на основе всего, через что я прошел, путем рассуждения и воспитания собственных чувств.

Политические идеи ничего не стоят, если у человека нет благородных и бескорыстных чувств. В свою очередь, благородные чувства людей ничего не стоят, если не опираются на правильные и справедливые идеи. Я уверен, что те же принципы, из которых вырастает сегодня самопожертвование революционера, питали вчера самопожертвование мучеников за религиозную веру. В сущности, мученик за религиозную идею, с его бескорыстием и человеколюбием, сделан, по моему мнению, из того же материала, что и герой революции. Без этих условий не существуют, не могут существовать ни религиозный герой, ни герой политический.

Я должен был пройти свой путь, долгий путь, чтобы выработать у себя революционные идеи. Они имеют для меня огромную ценность, ибо это выводы, к которым приходишь сам.

Фрей Бетто. В группе тех, кто атаковал казармы Монкада в 1953 году, были христиане?

Фидель Кастро. Несомненно, были. Просто мы не спрашивали ни у кого, какой он религии. Да, были христиане. Хотя, когда мы атаковали Монкаду, у меня уже были марксистские убеждения.

Фрей Бетто. Уже марксистские убеждения?

Фидель Кастро. Да, я уже был марксистом, у меня были уже достаточно сложившиеся революционные идеи.

Фрей Бетто. Они сложились в университете?

Фидель Кастро. Да, это правда, я приобретаю их, будучи студентом университета.

Фрей Бетто. В университете, в ходе политической борьбы студентов?

Фидель Кастро. Да, я приобрел их в университете, читая революционную литературу.

Но посмотри, вот интересно: в сущности, еще до того, как я столкнулся с марксистской литературой, только изучая политэкономию капитализма, я начинаю делать социалистические выводы и представлять себе общество, экономика которого функционировала бы более рационально. Я начинаю с того, что становлюсь коммунистом-утопистом. Только на третьем курсе университета я уже действительно вступаю в контакт с революционными идеями, с революционными теориями,