Александр Маркьянов - Сожженые мосты ч.4

Пока что государство держалось на том, что первую скрипку все же играло военное дворянство и дворянство купеческое, в основном происходящее из староверов или породнившееся со староверами. В том, что дворянство занималось коммерцией не было ничего плохого: бесчестны не те, кто занимается коммерцией, бесчестны те, кто вольно проматывает состояние, накопленное отцами и дедами, сегодня такой вот хлыщ промотает свое состояние, завтра он промотает всю Россию, только дай. Особняком стояло и военное дворянство — те, кто выслужил личное, а кое-кто и потомственное дворянство на военной службе. Наконец то, Российской Империи удалось создать настоящую элиту — класс военных, жестких и правильных, всегда делающих не то что хочется — а то, что должен делать дворянин и офицер. Долг был для них альфой и омегой, долг определял их жизнь даже в мелочах, долг заставлял их всегда вызываться на самые трудные и опасные дела, долг сопровождал их жизнь с младенческой колыбели и до смертного одра. Для этих дворян Царскосельский лицей или Московский университет не значили ничего рядом с Академией Генерального штаба или Академией Морского генерального штаба, которые в этой среде почитались вершинами воинской карьеры. Надо сказать, что самые красивые девушки с Бестужевских курсов почему то любили именно таких вот дворян — дворян шпаги.

Но особое, стоящее особняком от всех образование получал наследник Престола. Чтобы управлять огромным государством — нужно было образование высочайшего уровня, к этому нужно было готовить с детства. Наследник должен был понимать и уметь управлять как военной — так и экономической мощью государства. Более того — он должен был понимать нужды своих подданных, нужды всей огромной страны — и едино жить к их удовлетворению. Каждый Император должен был внести свой вклад в дело усиления и расширения огромной Империи — иначе он не был достоин благодарной памяти потомков.

В отличие от своего деда, Александра Четвертого Великого, который не имел военного образования, не имел ни малейшего желания его получать, и так и проправил сорок с лишним лет, отдав военные вопросы — военным, в отличие от своего отца Александра Пятого, который равно интересовался как экономикой, так и военным искусством, Цесаревич Николай с детства проявлял интерес именно к войне. История сохранила фотографию смотра войск, когда цесаревичу было пять лет. По протоколу, Государь Император должен был принимать войсковой смотр, находясь на коне, императрица с детьми должна была находиться в старинной карете, окруженной казаками из Собственного, Его Императорского Величества Конвоя. Как раз к пятилетию наследнику подарили пони, и он — уже тогда был упрямым, непослушным и настойчивым — настоял на том, чтобы принимать смотр даже не сидя перед отцом на его лошади — а на своем пони, отдельно от отца и в своем седле. Фотограф и запечатлел это вопиющее нарушение протокола — рядом с рысаком Императора стоял пони Цесаревича и сам он, в пошитом специально для него мундире Конной Казачьей Стражи, принимал смотр войск вместе со своим отцом. Потом, кстати, эта фотография появилась во многих войсковых гарнизонах необъятной России — никто не заставлял ее покупать, сами офицеры скидывались, покупали и вешали как портрет на видном месте.

Когда цесаревич подрос — он доказал, что желает стать военным, обычные уроки он учил из-под палки, зато все свободное время проводил с казаками и с частями лейб-гвардии, все его друзья-сверстники тоже происходили из военных, за исключением Бориса, наследника польского трона с которым Цесаревич подружился потому что так сказал отец. Отец не объяснял, зачем это надо, он сказал коротко и просто: это нужно России. И все.

Но те, кто представляли цесаревича этаким армейским дуболомом — они ошибались и сильно. Отслужив положенное в частях разведки воздушного десанта, цесаревич научился главному — он научился вести за собой людей и отвечать за каждого из них. Он научился ответственности — потому что каждое решение, принимаемое им, могло означать смерть для его подчиненных, ибо служил он в местах весьма неспокойных. Он научился быстро и жестко принимать решения, он понимал смысл слова "незамедлительно" — потому, что в бою нет времени на раздумья, либо ты опередил противника, либо он опередил тебя. Он научился принимать, не оттягивая, неприятные решения — потому что в бою приятных решений не бывает. Он научился смотреть на мир без розовых очков, потому что на вражеской территории ты должен видеть то, что есть на самом деле — а не то, что тебе хотелось бы видеть. Он научился не рассчитывать ни на кого, кроме себя самого и своих боевых товарищей, потому что в бою больше рассчитывать не на кого. Армия многое дала ему — и даже в гражданской жизни, когда он сказав себе "надо" садился за "трактаты о скудости и богатстве" — уроки армии не проходили даром.

Но сейчас он должен был сделать то что еще никогда не делал. Он командовал взводом, ротой — но его уровень ответственности никогда не выходил за пределы оперативного уровня. Да, разведка воздушного десанта — это козырь, в каких-то условиях они могут остановить или замедлить наступление целой армии. Но опять-таки, в данном случае изменения в стратегической ситуации достигаются решениями оперативного уровня: выбросить группу, которая должна взорвать склады горючего и боеприпасов, расстроить снабжение наступающих частей, подорвать их коммуникации, нарушить связь с вышестоящими штабами. Но он хоть и понимал что такое решение стратегических задач — он понимал это только в теории. Практика должна была состояться сегодня.

Много лет они собирались в "клубе молодых офицеров". Говорили. Критиковали. Предлагали новое. Но предлагать и критиковать легко — и только сейчас будущий Государь наследник престола понял, насколько тяжелее воплощать все это в жизнь. Превращать слова — в конкретные и жесткие дела.

Цесаревич удивился тому, как легко отец дал ему карт-бланш на то что он задумал. Считаешь нужным сделать — делай. Считаешь, что надо разбомбить базы наркомафиози и базары, где торгуют наркотиками — действуй. Привлекай авиацию и действуй.

Только сейчас он понял, что это — проверка. Говорить в клубе офицеров — одно. Делать — другое. Афганистан — это подмандатная территория Британской Империи. А как она отреагирует на это на все? Да, наркоторговля там под запретом — однако же и выращивают, и торгуют, и никто ничего не делает — недавно в одном из британских журналов опубликовали снимок — британские солдаты идут по полю красных маков — полю опиумного мака. И что, спрашивается, они идут? Может быть, они думают, что этот мак посеян в кулинарных целях?