Сюзанна Кулешова - Соло для рыбы

– И ты думаешь, я теперь смогу отпустить тебя? Я был уверен, что моя любовь, моё желание – это всего лишь испытание, которое посылают боги. Что ты, юная и прекрасная должна любить такого же юного и прекрасного…

– Нет никого лучше тебя ни в одном из миров. Хочешь, я расскажу тебе про тебя? Про огромную горбоносую рыбу, которая жила задолго до людей и живёт до сих пор?

Она начала рассказывать ему о своих снах, точнее о снах рыбы, и о глазах, красивых женских глазах, которые ей мерещатся в пламени с начала Самайна. Как будто она смотрит в огонь, как в воду и видит своё отражение. И он, забыв обо всём, слушал её.

– Где эта ведьма?! – людские крики снаружи и конский топот прервал этот странный рассказ, в котором Риголл верил каждому слову.

– Риголл, она околдовала всех и сбежала. Ты поможешь выследить её?

Он взглянул на Дану, он хотел показать ей, чтобы она спряталась в шкурах на ложе, но не успел. Разозлённая, как фурия, воинственная Бригита, нарушив закон, ворвалась без приглашения в жилище верховного друида.

– Она здесь?! Эта тварь здесь?! Она и тебя околдовала, друид?!

– Нет, Бригита! Не спеши!

– Теперь мне понятно, почему и Олаф, и этот старый дурак Эраннан не захотели искать правды и возмездия. Она свела с ума всех. Ничего, на женщин её чары не действуют.

– Бригита, остановись! – Риголл поднял руки, чтобы преградить дорогу разъярённой валькирии. Пламя лишь слегка поднялось к потолку и тут же опало в

очаг.

– Что? Обессилил? Гайрех, где тот чёртов змеиный меч, который эта ведьма швырнула на ложе моего сына?!

Движения её были стремительны и точны, и лезвие не в силах было сопротивляться. По тому, как оно вошло в очень верное место под ребром и вышло между лопаток, Риголл понял, что оружие милосердно, и мучения будут недолги.

– Я вернусь, любимый. Я обязательно найду тебя. Только не забывай… танцевать… с дождём… иногда.

Я видела. Он держал её на руках. Я так тоже однажды держала…. Я слышала его вой, переходящий в вой ветра и пламени, которое таки добралось до моих пальцев.

– А ну, чего тут у огня шалите? Взрослая женщина, а туда же, как малолетка – ветки жечь.

– Бригита?

– Какая я тебе Бригита? Ишь, имя выдумала. Нечего тут мешать. – И пожилая высокая и мощная дворничиха стала затаптывать огонь ещё не до конца наевшийся и сердитый.

Я повернулась к ней спиной и зашагала прочь из этого сада.

– Эй! И вещички свои заберите. Мне чужого добра не надо. А то теряют, а потом говорят, что у них украли.

Дворничиха догнала меня и сунула в руки свёрток с кинжалом, который я обронила возле костра и не заметила как.

– Спасибо.

– Конечно. Нам чужого не надо, говорю.

Обратный путь к дому казался бесконечно долгим. Так бывает в некоторых противных плохо отрегулированных снах. Когда, кажется, что продираешься сквозь уплотнившийся до киселя воздух, в котором ноги становятся тяжёлыми и чужими, как мысли. После всего увиденного можно было бы научиться передвигаться побыстрее.

Более всего меня беспокоило, что я могу не застать своих соавторов. Я даже подумала в какой-то момент, что их вообще не было, что они мне примерещились так же, как Дану и Риголл, только в пламени собственного хмельного угара. Ничего себе похмелье. Ну, просто эксклюзивный вариант белой горячки, демо-версия.

Даже Лиговский притих, даже Московский вокзал, как будто замер, и Невского не было слышно, и не шевелилась в дрожащем воздухе асфальтовая спина дремлющего дракона Гончарной.

Дома был один Олаф.

– Мария, где ты пропадала так долго?

– Я же предупредила, что меня не будет до вечера.

– Хорошо бы ты предупредила до какого.

– Не поняла?

– Ты уехала вчера утром. Ты в курсе?

– Если честно, не очень. Подожди….

У меня не укладывалась эта информация никак. Единственное разумное объяснение могло быть, что я заснула где-то на вокзале в той самой Будогощи после бессонных ночей с мужиками. Просмотрела цыганские грёзы о Распутине.

Правда, свёрток с кинжалом несколько портил впечатление. Стало быть, я задремала стоя у костра. Это тоже не очень получалось. Ладно, хорошо. Кельтские игры со временем. Или цыганские. Какая разница. Лучше принять сумасшедшую идею, как данность, чем пытаться понять нечто подобное. Есть же телепередача «Необъяснимо, но факт» – это сюжет для неё, и только-то.

– Где Сеймон?

– Они с Дэймоном.

– С Димоном.

– Как?

– «Ди». Димон. У вас тоже есть звук «ди». Что?… То есть где они.

– Дэ… Димон повёл Сеймона куда-то свой Питер показывать.

– Понятно. Экскурсия по кабакам, дворам и подворотням.

– А ты что же?

– Я ждал тебя.

Он подошёл очень близко. Он коснулся неуверенно моей ладони. Правильно, что неуверенно. Ты ведь чувствуешь, что не должен…, что мы не должны это делать. Ну, посмотри мне в глаза.

– Мария, что случилось?

– Как звали твою жену?

– Что?

– Имя твоей жены? Ты мне так и не сказал.

– Зачем тебе? – Он насторожился. – Какое дело в имени? Ты уверена, что твоё имя то, что есть на самом деле?

– Да. Меня зовут Мария.

– Ага. Так всех зовут. Анна Мария. Стелла Мария. Ещё?

– У нас дают одно имя при крещении.

– То, которое есть в ваших святках. А как тебя звали в детстве?

– Маша.

О, господи. Я забыла. Моя прабабушка называла меня иначе, а родители ей запрещали. А она объясняла, что ничего плохого: «Дана, Даночка» – Богом данночка. А теперь – к психоаналитику, если денег хватит.

– Пожалуйста. Её звали Ингрид?

– Гайрех. У неё было древнее валлийское имя. Её отец был валлиец.

– А Ингрид?

– Какая Ингрид?

Он резко отвернулся и подошёл к окну. Он положил локоть на раму и прислонился к нему лбом.

– Почему ты спросила про Ингрид?

– Мне показалось.

– Тебе показалось? Тебе показалось? Кто ты, чёрт возьми?! Прости! Я знаю Ингрид. Да. Но тебе, откуда известно это имя? Мы знакомы… с тобой…. Я не знаю, сколько времени мы знакомы. Мне кажется, – вечность. Как будто ты – часть меня, как Гайрех, как…, Ингрид. Как Сеймон.

И меня тянет к тебе. Понимаешь? Я не уеду отсюда без тебя!

– Возьми. Это твоё – я протянула ему свёрток.

Он обернулся. Его взгляд скользил по моей руке к продолговатому кокону, как будто сканировал.

– Разверни.

Его руки дрожали. На мгновение, одно лишь мгновение, он застыл, увидев содержимое.

– Как ты догадалась? Я так давно мечтал! И нигде не мог найти такой образец. Я коллекционирую. Это именно то!

Конечно, ты мечтал, Олаф! Чёрта с два! Судя по всему, ты знал, у кого должен быть твой меч. Что же ты теперь молчишь и не скажешь мне, всё, что думаешь по этому поводу? Боишься? Что я скажу тебе, что ты сумасшедший? Правильно боишься. Скорее всего, я так и скажу. Потому что не верю в то, что всё это правда! До конца не верю. Мне ещё нужны доказательства. Я боюсь, так же как и ты, показаться чокнутой, застрявшей где-то в своём глубоком детстве. А на самом деле, гораздо раньше. Мы оба дрожим от страха, что нас признают сумасшедшими, и поэтому мы улыбаемся друг другу, чтобы прищурить глаза, Чтобы скрыть свои чувства в складках век, и стремимся превратить всё в шутку. Да здравствует, здоровое чувство юмора.