Федор Березин - Параллельный Катаклизм

Сейчас, например, только за неделю, американские линкоры и крейсера выпустили по главному острову гряды – Окинаве сорок тысяч снарядов. И это еще до начала высадки, эдакая предбоевая раздача призов. А на рассвете, в день «долгожданной» материализации морского десанта, на берег вывалилось сорок девять тысяч снарядов, тридцать три тысячи ракет и двадцать три тысячи мин. Так ведь еще и авиация сверху утюжит. А потом амфибии и. плавающие танки волнами, через очищенную тральщиками акваторию. Фронт высадки – девять километров. И вот к вечеру на Окинаве уже пятьдесят тысяч неприятельских солдат. Да, на этой исконно японской земле их ждали очень нехорошие сюрпризы, но нельзя надеяться на чудеса – отрезанный от Японии гарнизон готов проделывать любые фокусы, но кудесников в его составе все-таки нет. Придется экспортировать чудеса из метрополии – поскребем в опустевших закромах, может, чего и надыбаем.

Тысяча девятьсот сорок седьмой, апрель. Страна восходящего солнца еще крепится, еще не упали на ее землю атомные бомбы, хотя вроде бы они уже имеются у противной стороны, но мало ли кто какие слухи распускает в рекламно-психологических целях – своих подбодрить и врагов дезориентировать, вспомним третий рейх, как их радио кричало шесть лет назад о чудо-оружии – где итоги? Нужные рейху, имеется в виду. А потому Окинава – это очередной и, наверное, последний перед боями на Токийской равнине рубеж. Сдать его подороже, и, может, струсят «демократы» двигаться дальше. А потому все на карту. Флот в плотную кучу – благо горючего в последнее время вволю, – зенитные пулеметы в небеса – гадов американских выслеживать. И «камикадзе» плотным строем, по несколько сотен враз на головы транспортов с пехотой и пушками, а следом катера «синё», смертниками и глубинными бомбами заряженные, тоже вперед, под прикрытием орудий линкора «Мусаси». А еще подводные лодки, обычные и микро – тоже смертники. И торпеды – с людьми поверх боеголовок. Давайте, янки, померяемся, у кого боевой дух пожиже!

И разгорелась битва невиданная и неслыханная.

– А скажи мне, друг мой Ричард, – заявил Панин по-английски. Давненько он не разговаривал на этом языке, там, откуда он прибыл, этот язык даже в школьной программе до сих пор конкурировал на равных с немецким и французским, – что, наши милые правительства затевают какую-то странную игру?

Ричард Дейн покосился на коллегу – он читал распечатку какой-то инструкции на русском.

– Что ты имеешь в виду, Роман?

– Если бы я знал, Ричард. Ведь меня тут не было, я просто смотрю свежим взглядом. Что-то изменилось.

– О чем ты, Рома?

– Знаешь, чего я с тобой этот разговор затеял? Со своими бы, честно, не стал.

– Не знаю, Рома.

– Мои соотечественники меня заложат, понял. А ты лицо не слишком заинтересованное, к тому же летчик по профессии, не разведчик-профи все-таки.

– Тронут, Рома.

– Если даже выдашь, так своим, не моим, правда? Тебя, кстати, задачу вербовать меня не ставили?

– Нет, не ставили. Я тут у вас покрутился и весь в тревоге, как бы самого на крючок не посадили. Порядочки здесь у вас, скажу, еще те.

– Знаешь, а ты здорово по языку подтянулся за это время. Скоро тебя и вправду можно будет как разведчика использовать.

– Сплошные комплименты, Роман Владимирович. С чего бы это?

– А может, я действительно тебя перевербовать хочу. Ричард Дейн окончательно отодвинул в сторону отпечатанные листы и воззрился на Панина внимательно.

– От чьего имени вербовать будешь, Рома? От Сталина-Ленина?

– От своего собственного, дорогой Ричард. И потому я это буду делать, что не на кого мне более в этом мире надеяться. Есть у меня соломинка, и соломинка эта – ты.

– Хм, – скривился озадаченно Ричард Дейн. – А если у меня записывающее устройство неотключаемое в складках одежды, а, Роман?

– Двум смертям не бывать, а...

– Одной не миновать, – дополнил Ричард Дейн. – Значит, правда, с тобой, Рома, что-то не то? Не ошиблась моя интуиция, да? Только никак я твою русскую душу не раскушу, то ли горе у тебя, то ли радость – не врублюсь, ей-богу.

– Вообще-то, по существу, я сейчас очень счастливый человек, Ричард. Влюблен я, Ричард.

– Во дела! Я уж думал трагедия, а тут «хеппи-энд». – Американец хлопнул Панина по плечу. – Давай, друг, выкладывай, не таи. Я так и думал, что ты отобразил в докладе не все происходящее.

– Читал?

– А как же, у меня ведь допуск. Готов слушать дополнения.

И тогда Панин выдал.

И по мере его рассказа глаза у американца все более лезли на лоб.

А у американцев здесь сил немерено – одних кораблей разных классов и функционального назначения тысяча пятьсот. Только линкоров двадцать два, а авианосцев – целых пятьдесят девять штук. Ну а уж мелочи всякой – считать не пересчитать. Всего народу в американской форме больше полумиллиона. Да и в авиации явный перевес. Однако Японии не привыкать биться с гигантами. Ее флот идет на выручку блокированному острову.

И штатовские лодки-наблюдатели докладывают о движении. И с рассветом торпедоносцы волнами. Но не умерла еще авиация прикрытия, близко аэродромы метрополии. И режет корпуса летательных аппаратов пушечно-пулеметный огонь. Славно работают летчики-истребители, на тихих, далеких полигонах Хабаровска тренированные. Не чета им необученные девушки-камикадзе, которые только за ведущим способны руль поворачивать, а сбей ведущего, так и к родным берегам дорогу не отыщут, что уж говорить о вражеских кораблях, дай бог, чтобы в своих не воткнулись по ошибке.

И валятся на воду распиленные двадцатимиллиметровыми пушками торпедоносцы «Авенджеры», и прут последние боевые корабли Японии дальше.

Здесь их уже ждут. Расставлены по дуге более десяти линкоров – пришлось оставить временно морскую пехоту на Окинаве без артиллерийской поддержки, но дело стоит того – позади десятки транспортов с оружием и техникой, они еще не разгружены.

И гигантские калибры начинают нащупывать друг друга из-за линии горизонта – есть авиационные корректировщики с обеих сторон. Пусть у азиатского «Мусаси» самые большие в мире калибры, зато Америка снабжена ими гораздо обильнее. А главное – может она пожертвовать за «Мусаси» хоть два, хоть три линкора – верфи заокеанские строят еще и еще. А у японцев один этот сверхлинкор, и не строится больше. Было когда-то два, но «Ямато» возле потерянного Лусона получил свои пятнадцать торпед, и нет его более. Но есть у Восходящего солнца еще «Синано». Самый сильный и бронированный авианосец мира. Он тихо и спокойно достроен на тайных верфях Хоккайдо, укомплектован авиацией, и вот теперь он в бою. Не ждали, не ждали янки такой сюрприз. И пошли в воздух отборные «камикадзе», из тех что по собственному желанию, а не по призыву. Жалко, не все они по линкорам противника работают, главная их цель – транспорты. И ахнули в небо потоки огня и дыма, помогая следующим волнам находить недобитые цели. А по линкорам – катера «синё». Один из десяти доходит до цели – бьют их как уток на взлете мелкокалиберные жерла, но если добираются – дыра в ватерлинии обеспечена. Правда, от человека-снаряда только облако пара, так ведь даже останови его на бегу, над гребнями волн – результат тот же самый. И потому все по плану. Даже в лучшем варианте. Флот приносится в жертву, но все-таки не зря.