Александр Абердин - Парадиз Ланд 1-1. Герой по принуждению. Волшебный мир

Погладив девушку по щеке, я сказал ей:

- Вот и хорошо, любимая, умница. Как только все закончишь, помоги Нефертити собраться в дорогу, после того, как я заряжу для вас обереги охранительной магией, она отправится на крылатом коне в дальний путь, к себе домой, в Золотой замок мага Альтиуса. Приготовь для нее, пожалуйста, теплые вещи, там на высоте жуткий холод.

Не знаю, что больше изумило Лауру, то, что я после этого ночного безумства назвал её любимой при Нефертити или то, что я вызвался помочь египетской царице добраться из этой лесной глуши до цивилизованного, по меркам Парадиз Ланда, мира. Во всяком случае она так и застыла с открытым от удивления ртом, что и позволило мне смыться без лишних слов.

К полудню все было готово к тому, чтобы я наконец раз и навсегда избавился от всяческого беспокойства за жизнь и безопасность своих друзей. Во мне зрела уверенность в том, что мне еще не раз придется браться за оружие для того, чтобы достичь цели, правда, я не знал какой именно. А раз так, то мне следовало по крайней мере сделать своих друзей неуязвимыми, если я не мог сделать этого для себя самого.

Вместе с тем мне не хотелось бросать на произвол судьбы жителей Микен после того, как кто-то напустил на них ужасное чудовище. Кто-то должен был защитить их от вполне возможного вторичного нападения. Мой выбор пал на одного Антиноя, поскольку Пан куда-то сбежал от своих подруг.

После полудня жизнь в Микенах на несколько часов замирала и я мог спокойно провести сеанс магии, не возбуждая излишнего любопытства сатиров и их подруг. Собрав свой маленький отряд на зеленой полянке между хижин, я превратил большой камень, принесенный Горыней и Хлопушей из леса, в круглый, изящный столик на точеной ножке.

Выложив на столик золотые чешуйки-обереги, я велел всем своим друзьям, с которыми прибыл Микены, а так же Антиною и Нефертити раздеться, встать в круг и взяться за руки и за гривы наших магических коней, с которых были сняты даже недоуздки, чтобы образовалось одно живое кольцо. Как только это было исполнено, я, обходя их по кругу, провел голубым лучом по траве и возвел сияющий голубой барьер, который поднимался вверх на несколько десятков метров.

Взяв в руки распечатку списка имен смерти, я принялся чуть слышно читать магический заговор, который уже со вчерашнего дня был в моей голове. Не обращаясь ни к кому персонально, я призывал все высшие силы и самого Господа Бога оберегать своих друзей от смертельной опасности, исходящей от всяческих врагов и недругов.

Призывал я Господа Бога и к тому, чтобы сделать тщетными все усилия врагов наслать на них смерть, имена которой я сейчас назову и которые должны будут запечатлеться на золоте, рожденном не по приказу мага, а добытому из недр Парадиз Ланда и Зазеркалья. При этом я держал руки прижатыми к груди, а голову низко склоненной.

Камень Творения, пробужденный моими словами, в течении всего того времени, пока я возносил свои просьбы небесам, изливал из себя уже не свет, а осязаемо плотные струи некой субстанции ярко-голубого цвета. Субстанция эта, походила на непрозрачный газ или тончайшую пылевую взвесь и вскоре покрыла весь круг и поднялась нам до щиколоток и если она плотно обхватывала ноги моих друзей, то меня она совершенно не касалась и отстояла от моих кроссовок сантиметров на пять. Как только я закончил читать вступительную речь, этот газ перестал вытекать из Камня Творения и застыл, словно стекло, или голубой, искрящийся на солнце лед.

Взяв в руки стопку листков, я принялся вполголоса, скороговоркой называть все известные мне имена смерти в алфавитном порядке. После каждой остановки, сделанной в конце имени смерти, над голубой субстанцией, поднимался тонкий, всего в четыре-пять миллиметров, слой искрящегося яркой голубизной и чистым золотом света.

Чем больше имен смерти я называл, тем выше он поднимался. Поскольку читал я весьма быстрой скороговоркой, то эти пульсирующие толчки были довольно частыми. Вскоре мои друзья оказались залиты этим светом сначала по колено, затем по пояс и через полчаса свет полностью поглотил их и стал вздыматься все выше и выше и мы, словно оказались внутри цилиндра с серебряной крышечкой на самом верху.

Часа через полтора эта серебряная крышечка стала совсем крохотной, так как поднялось высоко к небу, а слой голубой взвеси у ног моих друзей стал таким тонким, что был едва виден среди зеленой травы. Имена смерти на листках кончились, но непрозрачная голубая субстанция на дне светящегося, голубого цилиндра еще оставалась и я озадаченно почесал затылок. Нужно было срочно вспоминать упущенные или придумывать новые имена смерти. Я немного поднапряг мозги и выдал такое определения смерти, что и сам обалдел:

- Смерть, вызванная погружением в сжиженный газ.

Голубая взвесь выдала еще одну пульсацию.

- Смерть от вакуума.

Следующая вспышка голубого света.

Тут меня понесло и я стал сыпать совершенно уж фантастическими именами смерти, вроде гравитационного коллапсара или темпорального ускорения. Минут через пятнадцать после моего очередного словесного пассажа вспышки пульсирующей вспышки света не последовало, а у меня на языке как раз вертелось сказать про смерть от энтропии. Не веря своим глазам, которые уже устали от этого миганья, я нагнулся и раздвинул траву - вся голубая субстанция исчезла без следа и тогда я закончил магическую формулу следующими словами:

- Пусть эти имена смерти навсегда будут запечатлен на золотых оберегах, которые, будучи помещенные в тело моих спутников в количестве семи штук, сберегут их жизни. Аминь.

В тот же миг столб голубого света в считанные доли секунды вошел в золотые обереги и на каждом из них появился ярко-синий глазок. Собрав все обереги в большую фарфоровую супницу, я стал по очереди обходить всех своих друзей и вкладывать в их тела обереги.

Один глазок я прикладывал ко лбу, следующий к сердцу, еще один возлагал на пупок, если таковой, конечно, имелся. Антиной, к примеру, был без пупка. По оберегу я прикладывал к запястьям и последнюю пару прикладывал к коленям, как своих друзей обладающих речью, так и безмолвствующих, но от того не менее умных и находчивых. Начал я с Лауры, так как именно её я встретил первой.

Обереги медленно погружались в загорелое, золотистое и ароматное тело девушки не доставляя ей никакого беспокойства, словно они опускались в мед или сгущенку. Следующим был Мальчик, за ним Уриэль, потом Доллар, братья-вудмены со своими магическими конями, маг Антиной, остававшийся в Микенах сторожем, остальные наши магические кони, красавец-пегас и последней была несравненная красавица Нефертити, которая обнимала Лауру, как сестру. Как только последние две золотые чешуйки проникли в круглые коленки царицы, я встал, непроизвольно зевнул и, снимая защиту, сказал: