Анатолий Спесивцев - Флибустьер времени. Сарынь на кичку!

— Из чего делать? Из соплей? Так от такого зелья вороги только оботрутся. Неприятно, но пережить можно. Мне нужна для этого, как ты говоришь, адского зелья, нефть и селитра. Ну и ещё кое-что, но других добавок надо немного, у меня они есть. А селитры мало, поэтому смогу сделать столько, на сколько её хватит.

— А…

— Как только, так сразу! Утром селитра — вечером ст… тьфу, адское зелье. Ясно?

— А может…

— Не может!

— Да я хотел спросить, какие ещё нужны добавки для деланья адского зелья?

— Кто слишком много знает, тот быстро помирает!

— Эээ?..

— Состав адского зелья — великая тайна! И если вы начнёте его там, у себя клепать, то через год-другой ваши враги вас же им поджаривать начнут. Поэтому даже не пытайся узнать это у моих джур, за такие действия и атамана могут подвесить за шею сушиться на солнышке. Понял?

Видимо, уже к кому-то подкатывавшийся атаман махнул рукой и явно расстроенный пошёл прочь.

Во время обеденного перерыва Аркадий обратил внимание на джур, остававшихся в Азове, точнее, на зеленоватый цвет их лиц и покашливание.

"Странно. Они же здесь не только работали, но и загорали, купались, мотались по степи на лошадях… при хорошем питании. Витаминов, может, в рационе не хватает, но на вояжёрах по морю это ведь не сказалось. Почему зеленеть начали? Пропаганду защитников природы исключаем, нету их ещё, обижать окружающую среду даже модно. Дьявол! Кроме как вдыханием паров разной химической гадости — планы экспериментов им оставляли — кашель и зеленушность не объяснишь. И что делать?"

Аркадий внимательно присмотрелся к ребятам. Как к тем, что с ним ходили на Стамбул, так и к не выезжавшим из Азова. Для того чтобы заметить разницу, особой наблюдательностью обладать не было необходимости. Ходившие в поход выглядели похудевшими, но здоровыми и бодрыми. Остававшиеся — больными, хоть и более полными.

"Дохимичились. Ёпрст!!! Надо будет срочно чем-то защищать органы дыхания, повязочки какие-то на морды всем поодевать. И усиленное питание. О!!! Молоко надо пить. В обязательном порядке и каждый день. Коровы-то здесь есть, да и кобылье не помешает, говорят, кумысом даже начальные формы туберкулёза раньше вылечивали. Вопрос на засыпку: где взять марлю? Ничего похожего здесь видеть не доводилось. Вот попал, так попал! Что бы ни понадобилось — ни фига здесь не найдёшь! Дьявол! Всё равно искать придётся".

Тонкую ткань, пропускающую воздух, для масок Аркадию нашли, а Небоись и настойку для пропитки её дал. Ребята поначалу было повозмущались, что, мол, мы — муслимки, чтоб морды прикрывать?! Попаданец пресек споры на корню.

— Сказку об Алёнушке и её братце Иванушке знаете?

Выяснилось, что нет, не слышали (Аркадия это сильно удивило). Пришлось сначала пересказать сказку, а потом переспросить: — Поняли, к чему я веду?

— Нет… — недружно, но единодушно ответили джуры, пока, видимо, быстрее соображавший Срачкороб прикрывал молча нос и рот прозрачной тряпицей.

— Если вы морды свои прикрывать от ядовитых испарений не будете, то станете не козлами, даже не мечтайте, а трупами. Поиздыхаете в муках через год или два. Так что нос и рот во время работ в лаборатории прикрывать обязательно. Кого без тряпки за работой застану… в общем, он сильно жалеть будет, обещаю. И молоко теперь пить каждые утро и вечер, ОБЯЗАТЕЛЬНО.

— Чё мы, младенцы… — заныл было Юрка.

— Судя по способности думать, таки да, какими в младенчестве были, такими и остались. Прибавили только в росте да женилки отрастили. Мы великое дело для всех казаков делаем, невиданное ранее оружие. А за всё в мире платить приходится. Иногда здоровьем, бывает, и жизнью. Но уж подыхать из-за дурного гонора — совсем глупо.

Махнув на ребят рукой, Аркадий и сам прикрыл низ лица приятно пахнущей травами тряпицей и приступил к делу.

Уход с русинских земель большей части казаков и немалого количества непокорных холопов спокойной обстановку на них не сделал. На Правобережье не по дням, а по часам росли тяготы местного населения, преследования их за веру отцов, делая жизнь холопов, мещан и православного клира совершенно нестерпимой. На Левобережье ещё недавно свободным людям, жившим, рискуя жизнью и свободой, на своей земле, вдруг объявили, что они теперь — хлопы. Милостивый король направо и налево раздавал земли на Левом берегу Днепра просившим об этом магнатам. Вишневецким, Конецпольским, Потоцким… Благодатные, сверхурожайные чернозёмы привлекали жлобов, как мёд мух. Это сладкое слово — "халява", кружило голову.

А люди здесь, на коренных русских землях, жили гордые и хорошо вооружённые. Практически каждый крестьянин имел ружьё и саблю. По-другому здесь было не выжить, татарские набеги за живым товаром случались каждый год, надо было уметь оборониться или спрятаться. Слабаков в этом месте не могло быть в принципе. Сюда приходили селиться и работать только те, кто согласен был рисковать жизнью ради права жить так, как он хочет, а не существовать под плёткой приказчика. Естественно, никто в рабское положение добровольно идти не собирался. Кто мог, тот бежал на земли запорожских вольностей, куда даже паны пока соваться побаивались, или в Россию, точнее, в те куски Дикого поля, которые недавно были отвоёваны ею. Решая, таким образом, больную для царя проблему: кем заселять строящиеся там городки.

Однако большинство пыталось сопротивляться. Но даже вооружённый крестьянин — далеко не сразу может стать воином, да и ополчение нескольких сёл — невеликая сила. Магнаты присылали большие карательные отряды и беспощадно подавляли все попытки сопротивления. Каратели, в основном набранные здесь же, не отказывали себе в удовольствиях. Насиловали, грабили, унижали побеждённых. Ставшая постоем солдатня превращала беспредел в норму жизни для окружающих. Неудивительно, что восстания вспыхивали вновь и вновь.

Заметно обострил положение в стране январский сеймик в Варшаве. Он одновременно издал ордонанс о снижении числа реестровых казаков до шести тысяч, лишил реестровцев права избирать себе командиров и уменьшил финансирование кварцяного войска, без того катастрофически недостаточное. Королю урезали возможности на отчисления из его собственных доходов на армию. Шляхта больше боялась усиления королевской власти, чем каких-нибудь внешних или внутренних врагов. Главным своим делом она считала сохранение собственных привилегий, как чёрт от ладана шарахаясь от даже тени опасности их ущемления. "Не позволям!" — звучало в таком случае немедленно и со всех сторон под шелест выхватываемых из ножен сабель. В целях сохранения пресловутого и реально недостижимого шляхетского равенства был ветирован законопроект о введении в Речи Посполитой ордена. Ещё один болезненный щелчок по королевскому носу.