Димыч - Последний князь удела

- Ждан, земляков сего умертвого литвина надо бы опросить,- вспомнилось мне о товарищах незадачливого вора.

-Уже послал людей, должны были сыскать, - отрапортовал Тучков.

По возвращению во двор княжеских палат к нам был доставлен младший из наёмников-литвинов, именем Иванко, тот, которому полтора года назад лечили перелом. Последнего из троих шляхтича разыскать нигде не могли.

-Сказывай, чего с покрученниками своими измысливали, да зачем воровски в княжьи палаты лезли?- зарычал на него удельный казначей.

-Яз ничтоже не ведал, то всё Богданка с Юрком затеяли,- оправдывался перепуганный парень.- Учали они сговариваться, мол, княжич на отшибе зелье варит, из коего злато извлекает. О таковом, де, мы слыхивали в Несвиже, городке князя Криштофа Радзивила, от иезутских братьев.-

-Пошто ранее не донёс, изменник?- продолжал допрос Ждан.

-Дак, мнил, языки почешут, да перестанут. А сего дня перед рассветом прибёг до меня братанич, Микитка, сам белый, очи вытаращены. Молвил, де, полезли они глянуть, чего у князя за рекой деется, там Богдашка из печки горшок достал да полез в него, мол, в нём злато народится. Из той железной крынки бес выскочил, да давай родича нашего давить, тако и задавил до смерти. Микитка коня, от волостителя данного, со двора свёл, да и сбёг, куды глаза глядят,- изложил все известные ему сведения литовский наймит.

-Брешешь,- не особо поверил в рассказ дядька. Но тревога от возможности встречи с бесовщиной всё же им овладела и, повернувшись ко мне, он предложил:

-Надо бы протопопа какого позвать, освятить наново избу, от греха подальше. -

Тучков начал распоряжаться об организации погони, а я задумался о составе случайно полученного яда. Было очень похоже, что юные финские химики получили какой-то вариант цианплава, при разложении выделявшего смертельно ядовитые пары. К Стеньке с Юшкой был отправлен дворовый слуга с приказом прибыть к князю, их явно стоило обучить минимальной технике безопасности.

Высланный вдогонку за бежавшим литвином разъезд вернулся ближе к ночи с пустыми руками.

- В тридцати верстах по Ярославской дороге беглец Юшка коня загнал в усмерть. Оттуда он в лес побежал, в бурелом самый. Куды он из чащобы зимой денется, знамо дело, на корм дикому зверю пойдёт,- доложил о результатах погони поставленный в головах дворянин.

Во второй половине января вернулись наши торговцы. Семён Васькин, ездивший в этот год в Москву, давал нам с Тучковым краткий отчёт:

- Сукном яз сразу скопом отдал гостям суконной сотни. Остатний срок гвозди да уклад расторговывал. Торговлишка шла, дал Бог, здорово.-

-Великой ли ценой купцы ткань нашу шерстяную брали?- интересовался рачительный казначей.

- Чуток сбросил от запрошенного. Вот токмо егда сказывал я гостям сим, что по весне сызнова буду, да товару по-более привезу, сдалось мне, не обрадовались купчины моим словам.-

-Да пусть какие хошь морды воротят, лишь бы деньгу платили,- радовался прибыткам казначей.

Приказчик, направленный в Ярославль, тоже вернулся с хорошим результатом. Все угличские товары были проданы, да куплено немало из потребного для княжеского обихода.

Запустив в начале февраля две перегонные чугунные реторты для очистки свинца, я испытал немалую радость. Извлечение попутных примесей из металлов в условиях конца шестнадцатого века могло принести значительные барыши. Первым делом мы отогнали из нескольких пробных пудов свинца летучие примеси, а именно цинк и сурьму. Наш перегонный аппарат был достаточно примитивен, и не герметичен, от чего изрядная доля извлекаемого испарением металла окислилась. Но и полученный окисел, жирноватый белый порошок, оказался весьма ценным и дорогостоящим продуктом - белилами.

Следующим этапом я применил кустарный, знакомый мне ещё со времен дикого капитализма способ извлечения серебра из свинца. В неочищенное сырьё, расплавленное в ванне, высыпался истолченный в порошок цинк, а всплывавшая пена снималась продырявленным по типу дуршлага черпаком. Путём ряда последовательных операций из двух десятков пудов свинца было извлечено более трёх гривенок серебра. Полученный драгоценный металл можно было перечеканить в монеты номиналом девятнадцать рублей с копейками, в то время как угар исходного продукта и стоимость переработки составили от силы четыре алтына с пуда. Учитывая продажную стоимость цинковых белил, можно было считать, что свинец нам достаётся даром.

Как раз когда я был в лёгкой эйфории от нахождения лёгкого источника дохода, ко мне пришёл Бакшеев.

-Сынов из десятных грамот не выписывают, да ещё воевода озлился, да за крестьян сбегших недоимки требует сполна внести, а с каких прибытков платить?- сообщил хмурый воин.

-Так они же из служивых не уходят, мы их в Угличе поверстаем,- полученный детьми Афанасия запрет на переезд меня удивил.

-Вот посему им и отказ. Бают, в позапрошлых летах указ вышел, чтоб во владычные или удельные дворяне не писаться до полной отставки. Кто ж её даст-то, безруких да кривых бывало из повёрстанных не выписывали. Пока царю челом не ударишь, в разрядах дьяки не почешутся.-

-Серебра тебе дам, выплатят твои сыны подати,- постарался успокоить я рязанца.- Почему ж с дворян требуют то, что крестьяне не доплатили? -

-Со стародавних времён так заведено, ещё от прадеда твово, государя Ивана Васильевича. Что вотчинники да поместные перед казной ответ держат за недоимки пашцев, кои за ними жительствуют,- прояснил ситуацию Бакшеев.- Хучь сдаётся мне, не ладно сие. В вотчине над старожильными страдниками волоститель полный господин, восхочет - на иное место свезёт, аль, за ради Христа, на волю отпустит. Помещик же в своих крестьянах не волен, они не ему - земле крепки.

В местных отношениях между государством с одной стороны, дворянскими и церковными землевладельцами со второй и тяглым населением с третьей мне разобраться было крайне непросто. Помимо писаных законов, имелись царские указы, большинство из которых никто сроду не видел, но краем уха что-то о них слыхивал, да всё это накладывалось на сложные традиции и обычаи. В общем, русские поземельные и лично-обязанные отношения - это гордиев узел не чета фригийскому.

Как раз в тот момент, когда я размышлял о необходимости хоть как-то систематизировать царские указы, мне доставили один из них, совсем свежий. В этот раз 'царь указал и бояре приговорили' к тому, чтобы угличская шерстяная ткань торговалось штуками только в пределах удела, а на остальной территории страны - только оптом и исключительно в руки купцов суконной сотни. Да уж, встревоженные конкуренты, по всей видимости, имели крепкую поддержку в высших эшелонах власти. К сожалению, об условиях, которые мне могли предложить новоявленные скупщики-монополисты, я догадывался, даже их не читая и не слыша. Как минимум меня должны были ограничить в продажной цене и в количестве произведённого сукна. Мануфактура по переработке шерсти, в которую было вложено огромное количество усилий, становилась практически ненужной. Конечно, можно было бы бить челом царю Фёдору Ивановичу и просить о помощи боярина Бориса Фёдоровича, но что-то мне подсказывало, что указ этот появился при их участии и совершенно неспроста. Стоило подумать, как обойти это крайне несвоевременное царское постановление.