Димыч - Последний князь удела

- Так пошли немедля за ларцом, пусть хоть рубят его, государево дело не ждёт,- взревел присланный дворянин.

-Уже отправляются людишки, токмо время позднее, да дорога заметена,- успокаивал я стрелецкого голову.- Ждан, прикажи подать служивым откушать, всё одно по утру в дорогу отправляться, к сему времени всё тут будет.-

-Точно ль доставят? Не хитришь ли, княжич? Больно гладко сказываешь,- начальник отряда был изрядно недоверчив.

-Всё в точности как молвил будет. Ежели совру - так мне сквозь землю провалится,- уверения мои были произнесены самым искренним тоном.

За поздним ужином мне хотелось выведать у командира стрельцов конкретные причины его приезда:

-Кто ж заболел-то и чем? Великий государь здоров ли?-

-Неведомо мне сие. Да и не почину мне о сём речь вести,- отрезал москвич. - Повеленье голова Стрелецкого приказа передал, мне того с излихом довольно.-

- С вами завтра поеду, - заявил я стрельцу.- Зелье инроговое хитро, токмо мне немчин при купле секрет его открыл.-

Возразить на это дворянину было нечего, он лишь вяло сопротивлялся:

- Мы споро помчим, умаешься так-то. Можа мне откроешь , яз в Москве перескажу?-

Такое предложение вызвало у меня лишь презрительную усмешку, чему стрелецкий голова не удивился.

Уже под утро Баженко притащил изготовленную Фроловым подделку. Желтоватый кусок странного спирального рога действительно казался принадлежащим волшебному существу.

Увидавший его на рассвете начальник отряда, аж обомлел от восторга. Помимо стрельцов меня сопровождал в столицу лишь Бакшеев с двумя телохранителями. Брать с собой больше народу голова отказался. Не дал он и затягивать сборы, и уже в первый рассветный час мы вылетели за городские валы. Впереди была Москва, где моя наивная попытка обмана могла дорого обойтись.

Глава 42

До столицы наша кавалькада домчала меньше чем за сутки, меняя лошадей на каждом яме. Такой изнурительной гонки мне раньше не доводилось испытывать. Москва встретила ночной метелью, задувавшей факелы караульных стрельцов. Без промедления меня в очередной раз доставили на патриаршее подворье, а отряд, везущий с собой бережно упакованный в деревянную шкатулку рог, поскакал дальше к кремлю.

Проснувшись и отстояв утреннею службу в домовой церкви, я был посещён патриархом Иовом, который в прошлое моё жительство в этих палатах так и не появился. Старец выглядел весьма благообразно, говорил зычным, трубным голосом, и являл собой, по крайней мере - внешне, практически образец православного священнослужителя. Верховный иерарх Русской Церкви красноречиво произнёс для меня пространное наставление, переполненное обильными цитатами из Священного писания, но с совершенно недоступным смыслом. То есть мне удалось выслушать речь патриарха в почтительном молчании, но вот постичь её суть было выше моих сил. Когда в светлице поутихли раскаты громкого голоса главы московского православия, меня милостиво допустили до целования руки и наградили благословлением.

Не успел я придти в себя после такого неожиданного визита патриарха, на лестнице, ведущей в нашу горницу, раздались громкие спорящие голоса. Спустя несколько мгновений, в комнату вошёл богато одетый, крепкий мужчина лет сорока, и с приветственным возгласом бросился ко мне, раскрывая свои руки для объятий. Вёл он себя как близкий знакомый, или даже родственник, хотя я был точно уверен в том, что видел его впервые. Видя мою скованность и явное удивление, обнимавший меня бородач, слегка отстранился и ласково произнёс:

- Не признал что ль, чадо? Аль спужался? -

Не дождавшись от того, кого называл ребёнком, никакой реакции, он повернулся к Афанасию и обеспокоено спросил:

- Неужто царевич завсегда такой,- посититель помялся и нашёл благообразное слово.- Тихий?

Бакшееву, похоже, пришедший человек был знаком, откашлявшись, рязанец промолвил:

- Будь здрав, оружничий Богдан Яковлевич, князю Дмитрию лик твой незнаком, от сего он в опаске пребывает.-

-Отставь боязнь, царевич, - сообщил мне наш незваный гость.- Пущай не прямой ты мне отпрыск, и сыноположения не было, но мню яз тебя за единокровного. Да и батюшка твой, Господу Богу нашему, Иисусу Христу, душу отдавая, завещал о тебе печься до самой моей кончины.-

Ситуация прояснялась, к нам прибыл мой нынешний опекун, Богдан Бельский. Почему-то он мне в мыслях представлялся заслуженным старцем, а вот нет - вполне здоровый мужик, годами примерно равный Годунову. Превратно истолковав моё затянувшееся молчание, оружничий с горечью проговорил:

-Ведаю, лихом меня обговаривал зятёк мой, царя Фёдора Иоанновича лжой окрутил, да за младшего брата государева взялся.-

-Кто обговорил?- я ничего не понимал из сказанного.

- Конюший боярин Борис Фёдорович, кто ж ещё? - с досадой вымолвил опекун.- Яз ить его еще с юноты помню, мы, бывало, с твоим покойным батюшкой, Царства ему небесного, обмысливаем государственные думы, а он при дверях поддатнёй с рогатиной стоит.-

Мне это утверждение показалось сомнительным, летами Бельский был как бы ни младше Годунова, и на ближайшего царского советчика возрастом не тянул.

-Ить Бориской кликали, ныне ж какую мочь-то набрал, - продолжал Богдан Яковлевич, как мне показалось, с изрядной долей зависти.- А проку в тех силах? Бояре да родовитые князья своевольничают, царя в пустое место ставят.-

-Ране мы их вот так держали, - оружничий показал сжатый кулак.- Теперича распустился народишко, гнева Божьего не страшится.-

-А ты,- я замялся подыскивая слово для верного обозначения чина. Но Бельский меня опередил:

-Дядюшкой кликай, так-то лепо будет, по-родственному.-

-Хм, дядюшка,- мне почему-то так называть опекуна не хотелось.- Ты значит Марье Григорьевне сродственник? Вроде брат у ней в младых летах помер?-

-Ейный отец мне прямой дядя,- пояснил свою родственную связь с Годуновыми оружничий.- Под его началом яз и службу справлять начинал, он мне заместо родного батюшки был.-

-Тоже в опричных войсках служил? Как Борис Фёдорович?- уточнил я карьерный путь Богдана Яковлевича.

- Когда Бориска в двору простым рындой был, яз тогда близ царя сиживал,- начал вспоминать оружничий, но потом опомнился.- Кто слово тебе сие нашептал? Надобно сказывать - двор царёв, войска под великокняжеской рукой ходили дворовые и земские, никаких опричных сроду не было.-

Повернувшись к Бакшееву, советник Грозного напустился на него:

-Кто отрока запретным словесам учит? Иль повеленье государя на Угличе не в указ ныне? Ведь ослушников велено казнить смертною казнью. Сие твой недогляд сын боярский, да дурня Гришки Пушкина.-

-Всем дворянам да холопам языки не подвяжешь,- философски заметил Афанасий.