Денис Чекалов - Кровь дракона

А посмотреть было на что. Впереди темный куст вдруг стал увеличиваться в размерах, приобретая форму невиданного чудовища. Оно росло и росло, пока не превратилось в черную тучу. Она закрыла собой дорогу, луну и звезды, скрылось само небо. В середине страшного облака появился маленький огонек. Чудовище вдруг разорвалось на тысячи крохотных молний, путники очутились в середине горящего круга. Одна молния превратилась в толстомордую тетку, которая кокетливо причесалась пятерней, старательно маскируя густыми давно немытыми и нечесаными волосами черные рожки.

«Вот и опаньки», — мужским басом сказала она, порылась в кармане засаленного передника и достала оттуда метлу, которая тут же выросла в ее руках.

— Привет, госпожа метла, — сказала бабища.

— Привет, старая дура, — ответила метла.

— Дура ты и все твои родственники, — тут же парировала тетка. — Поскакали что ли? Или языки будем до утра чесать?

— Поскакали, коли хочь, — флегматично ответила метла.

Ведьма уселась на метлу, но та не тронулась с места.

— Ну, — угрожающе протянула ведьма.

— Не нукай, не запрягла, сама знаешь, я такая, где на меня сядешь, там и слезешь. Слова главные не сказала, опять, пустоголовая, забыла, что ли.

— А верно. Давай, — тетка, опустила голову и тоненьким голоском проговорила: — Браво, браво, я альфа один, разрешите взлет?

— Разрешаю, — каким-то совсем уж козлиным тенорком ответила метла и пустилась с места в карьер.

В это же время из огненного кольца появились семь воронов. Они громко каркали, а один даже нагадил Никите на темечко. Парня от страха буквально парализовало. Он даже не обратил внимания, что птичий помет растекается у него по лицу.

Вороны полетели за ведьмой. Та развернула метлу и устремилась к птицам.

— Ох, напугала до ужаса, — рявкнул вороний вожак и вылетел за пределы огненного круга.

— Опять не успела, — заорала метла. — Я вновь осталась без ужина. Да пропади оно все пропадом.

Метла неожиданно набрала высоту, а потом спикировала на землю. Ведьму сбросило и она разлетелась на тысячи кусочков. Кровь, мозги и кровавое мясо обрушились на землю у ног обезумевших от страха путников.

— Мясо, мясо, — закаркали вороны, вынырнув неожиданно из-за огненной стены. — Можно вдоволь наесться мяса.

— Господа, господа, — степенно призвал к порядку вожак. — Соблюдайте порядок, рассаживайтесь по старшинству. Главное, не нагадьте в еду, мы же все-таки не глупые вороны. А вороны.

Никто из черных собратьев не стал уточнять, в чем разница между воронами и воронами. Они уже слетелись к разбросанным кровавым ошметкам и принялись клевать ведьмино мясо.

Вороны с шумом громко чавкали, клювы были покрыты мелкими капельками крови. Двое из них одновременно спикировали на голову, которая бессмысленно таращила на них открытые глаза.

Все трое путников могли поклясться, что голова ведьмы треснула и разбилась. Теперь же она была целехонька и ругалась, как пьяный портовый грузчик.

Не обращая внимания на пронзительные вопли, вороны принялись клевать ее острыми клювами, норовясь выклевать глаза.

— Кыш, кыш, поскребыши гнилозубые, — налетела на воронье метла. — Ишь, чуть хозяйку мою не сожрали, зверье.

Она ловко смела все, что осталось после пиршества ворон, и ударив вожака в левый глаз, важно улетела, бережно держа ведьмины остатки и голову в узелке.

— Теперь можно покататься-поваляться, ведьминого мяса поевши, — скомандовал самый молодой из стаи.

Он принялся кататься по земле. Его примеру последовали остальные.

— Время пришло, — сказал вожак.

Вороны стали в кружок и завертелись, поднимая густые облака пыли, которые скрыли их почти полностью.

Когда пыль осела, удивленные зрители увидели большой стол, за которым сидят в глубоком молчании странные люди, одетые в старинные одежды, они внимательно глядели друг на друга. Было их числом равным вороньей стае.

Да и больше они походили на сидящих за трапезой мертвецов, белые без кровинки лица, пустые мертвые глаза.

Посередине стола стояла огромная серебряная супница, плотно накрытая крышкой. Она стала потихоньку открываться и появилась голова крупного, страдающего ожирением черного кота. Он вылез из супницы, потянулся, выгнув спину, и громко замяукал.

Казалось, что это был сигнал, которого ждали сидящие за столом. Они как-то оживились, разом заговорили.

Одни из них, видно самый старый по возрасту, с большим кривым носом, постучал по столу и призвал к тишине.

— Давайте послушаем, что скажет боярин… — он невнятно произнес какую-то фамилию, но все тут же повернули голову в сторону высокого молодого еще мужчины. Многие сочли бы его красавцем, если бы не детски пухлые розовые щеки, которые могли свидетельствовать как о хорошем здоровье, так и о близком знакомстве с горячительными напитками.

— Что я могу сказать, бояре, — оратор, как бы в недоумении склонил голову, показывая всем своим видом, что сказать-то ему есть что, только вот нужно хорошенько попросить его, чтобы он поделился своей мудростью и знанием с остальными.

— Не тяните, — поторопил его сидящий справа боярин. Правый глаз его немного косил, а неприятная на вид бородавка как бы налилась кровью и угрожающе заколыхалась.

— Теперь будут думу думать, это надолго. Пойду-ка я сосну, — оскалил зубы черный кот и быстро залез в супницу, плотно прикрыв за собой крышку.

Из супницы повалил густой белый туман, который скрыл и стол, и кота, и странную компанию.

Внезапно круг разорвался, а потом и вовсе исчез. Появилось ясное небо, яркие звезды и круглая луна. Из земли стала расти лестница, она доросла до маленького облачка, оттуда вылез неприятный на вид злобный карлик. Он быстро спустился вниз, оскалил зубы. Двигался он как-то странно, криво, боком. Он тянул правую крошечную ножку, а левая его ручка была согнута под неестественным углом.

Увидев непрошенных визитеров, весь карлик скукожился, скривился и противно захныкал: «Пожалейте, сироту убогую, с сухой ножкой и сухой ручкой…». Видно, малыш собирался продолжить перечень своих уродств, но его перебил свисающий из облака черный кот. «Тебя бы и пожалели, одно мешает — мокрая попка». Котяра скабрезно усмехнулся и в один миг исчез.

Карлик, шипя от злобы, позабыв о сухорукости и сухоногости, вмиг влез по лестнице. Злобное выражение непропорционально огромного лица говорило, что он задумал нечто очень недоброе в отношении черного кота.

— Это что такое было, народ, в натуре, — трясясь от страха, спросил заикаясь Никита.

— Галлюциноген, Васька-Краб решил на нас испытать новую наркоту, — со знанием дела ответил Клык. — Плохо дело. Он, видать, на сторону Скорпиона метанулся. Пошли скорее. Беда с папашей произошла.