Алексей Дубнов - Петля Реки Времени

- Вон уже вода видна. - Алексей оглянулся на шедшего сзади Генку и ускорил шаг. - Я уже чую запах ухи.

- Хальт! Хенде хох! - кто-то гортанно гавкнул сзади. Денисова мгновенно пробили размером со спелый виноград мурашки, - голос был явно не Генкин. Лязг затвора также не предвещал ничего хорошего. Он медленно повернулся. Перед ребятами на расстоянии пяти-семи шагов стояли офицер в полевой эсэсовской форме (парни поняли это по черным с двумя молниями петлицам) и два автоматчика по бокам. Холодная вороненая сталь МР-40, которые в простонародье почему-то ошибочно называли "шмайсерами", зловеще поблескивала в пробивающихся сквозь листву солнечных лучах. Из дул, направленных ребятам в грудь, веяло смертельной тоской.

- Мужики, вы чего тут, кино снимаете что ли? - начал Генка и сделал шаг навстречу эсэсовцам. Один из автоматов харкнул порцией свинца. По перепонкам ударила оглушающая дробь. Крошка скошенных веток и листьев легла на волосы и плечи оторопевших друзей. Рефлекс, и в долю секунды морды оказались на земле во мху, руки прикрыли головы. Как будто это могло защитить от пуль. Полупустая пачка "Marlboro" с подаренной братом зажигалкой внутри отлетела в кусты.

- Вы что творите? Мы... - Алексей попытался приподняться на локтях. Но резкий удар сапогом в правое подреберье, пронзившая внутренности, словно шилом, боль и звездный хоровод в глазах отбили у него охоту к дальнейшему вербальному общению. Эсэсовцы, или кто они там были, напротив, решили высказаться:

- Ауфштейн, кертмахен! Шнель, Иван!

- Яволь, Фриц! - попытался пошутить Генка, принимая все происходящее за какой-то спектакль абсурда. И поплатился ударом сверху по почке. Этот весьма ощутимый аргумент людей в эсэсовской форме и, главное, оружие с боевыми патронами заставили мужиков быть более послушными.

Впрочем, Алексей не удержался и вполголоса, чтобы его не слышали недружелюбные военные, пробормотал:

- Мало вам наваляли в сорок пятом.

- Швайген! Форвартс! Ком! Ком!

- Ну, это понятно! Еще "лос, лос" не хватает.

***

Для хозяйничающих на острове ребят автоматная очередь явилась полной неожиданностью. Поскольку оттуда коса не просматривалась, Глебов пригнулся и ломанулся сквозь кусты, к тому месту, откуда можно было разглядеть мост. Полковник, было, двинулся за ним.

- Стой здесь! - неожиданно твердо для самого себя произнес Глебыч. - Сначала я посмотрю, что там.

Отсутствовал Сергей недолго.

-Ты не поверишь!!! Немцы со своими пулеметами на месте!!! Мост опять с вышками цел и невредим. Хотя этого не может быть, потому что, как ты сам прекрасно понимаешь, не может быть никогда. На, - сказал Глебов протягивая Игорю бинокль, - хочешь сползай, сам посмотри.

- Значит та очередь на берегу...- Игорь машинально взял бинокль и пополз убеждаться, что друг не разыгрывает его. Когда Полковник вернулся, на нем лица не было.

- Рано выводы делать. - Сергей покачал головой. - Может быть, они в воздух стреляли... Да и не факт, что по нашим. Скорее всего, парни где-нибудь спрятались и ждут темноты, чтобы переправиться к нам. - Голос Сержа звучал не убедительно.

- А если нет? Короче, надо плыть. - Казалось, Игорь принял решение. - Если прямо сейчас не поплывем, я с ума сойду.

- А я сойду с ума от того, что происходит: то в жопу хомячка, то из жопы хомячка, в смысле - то фрицы есть, то нет, то опять появились.

Секунду помолчали. Потом Сергей положил руку на плечо понурившегося друга.

- Естественно, мы поплывем. Вопроса нет, и поплывем вместе! Но только не сейчас, а вечером, когда стемнеет.

- Блин! Сейчас! - Игорь не мог успокоиться. И Серега его понимал, как всегда понимал друзей, с которыми съел ни один пуд соли. Вообще, все четверо были настолько крепко спаяны, настолько близко знали друг друга, кто чем дышит, кто куда смотрит, к чему привязан, настолько тонко чувствовали желания и душевные порывы каждого, что, порой, не нужно было слов. Но сейчас Игорь, практически всегда хладнокровный и не поддающийся панике, из-за беспокойства о брате был не в состоянии здраво мыслить. Поэтому Сергей терпеливо, спокойным тоном, как расстроенному ребенку начал объяснять:

- Понимаешь, старик, сейчас нас наверняка заметят и с моста и, когда появимся из-за излучины, с косы. Выловят подсачиками или нашпигуют свинцовыми грузилами так, что мы приобретем отрицательную плавучесть.

- Что делать?! Что делать?! Надо продумать план действий! - не унимался Игорь.

- Какой план? Его составляют, когда имеют хоть какие-то данные. А нам неизвестно, что произошло, куда идти, где искать.

- Русский народ не имеет плана действий. Он всем страшен своей импровизацией. И потом, не сидеть же просто так, надо что-то предпринимать! - Игорь все же взял себя в руки.

- Паковать герметично вещи, для заплыва. Надо продумать, что взять, как это компактно разместить в пакетах.

***

Что чувствует человек, когда на него направлено дуло автомата? Да, вообще, любое боевое оружие. Даже обычный кухонный нож. Когда он точно знает, что в магазине и в патроннике не пластмассовые шарики. Скорее всего, он либо впадает в ступор, либо паника заставляет поступать неадекватно, лихорадочно дергаться и суетиться, что раздражает вооруженного. Либо человек начинает судорожно соображать и искать выход из сложившейся ситуации. Бывает, что особо впечатлительные натуры обделываются. И за эту психосоматическую реакцию бедолаг нельзя винить а, тем более, смеяться. Бывает наоборот, человек собирается и мобилизуется. Все зависит от склада нервной системы и психического состояния, эмоциональной закалки и, возможно, еще от жизненного опыта. А он подсказывал сейчас Геку и Алексу, что, если их не прикончили сразу, то какое-то время удастся пожить. Значит, есть еще, пусть и небольшой, но все же шанс на спасение. Поэтому непроизвольная дефекация ребятам не грозила.

- Гек, как ты думаешь, наши слышали выстрелы? - спросил Денисов.

- Стилшвайген! - Офицер угрожающе повел "вальтером" и, указал направление в сторону опушки леса:

- Ауфмарширен! Ком! Шнель! Флинк!

- Кажется, нас ненавязчиво приглашают прогуляться в ту сторону. - Генка указал рукой в направлении опушки. - Смотри, там за деревьями грузовик. Нас куда-то повезут.

Мысли в голове Денисова прыгали словно бешеные обезьяны в клетке. Он редко, когда был чем-то испуган или выходил из себя (боевые искусства и психологический аутотренинг приучили не бояться ни соперников на ринге, ни хулиганов на улице, воспитали в нем невозмутимость и философское отношение к негативу), но невероятность и, в то же время, реальность происходящего, возможный очень-очень нехороший исход всей этой истории вызывал сейчас непроизвольную внутреннюю дрожь. Сказывалось длительное отсутствие настоящего стресса и опасности. А еще, пока шли к машине, иглой прошивала мозг тревожная мысль: