Антон Шаффер - Волки в городе

Но что такое для нацкомовского русского расстрел, если перед глазами маячат иностранные деньги? Я выбежал на середину дороги, достал из кармана пачку волюты и своим телом остановил первую попавшуюся машину, которая успела затормозить в считанных миллиметрах от меня. Я прижал к лобовому стеклу деньги. Глаза водителя загорелись. Мне стало ясно, что можно садиться.

Оказавшись в машине я что было силы крикнул, чтобы он гнал не останавливаясь. Деньги я бросил водителю на колени, о чем потом пожалел, так как он то и дело отвлекался от дороги.

- Куда? - спросил он меня.

Я обернулся и увидел выбегающего из гостиницы Михаила. Мы уже сворачивали на другую улицу и он не видел нас. Мне удалось уйти.

- В британское посольство, - ответил я и откинулся на спинку.

Он домчал меня с ветерком. В посольство я ворвался сам не свой. Все самое страшное было позади.

Господин посол встретил меня удивленно, но когда узнал, что со мной приключилось, сказал, что он никогда не сомневался в смелости и профессионализме английский журналистов.

- Ну, теперь-то домой? - с надеждой спросил он меня.

По его тону я понял, что он только и ждет от меня положительного ответа. Я не осуждаю его. Да и кто я такой. Но заслуга демократии в том и заключается, что журналист имеет полное право критиковать чиновника. И поэтому я критикую господина посла за его неуверенность. Я понимаю, что ему было бы намного удобнее, чтобы я наконец покинул Россию и не создавал лишних проблем. Ведь, случись что со мной, отвечать пришлось бы и ему.

Но если кто-то из читателей подумал, что все эти события столкнули меня с обозначенного пути, тот горько ошибся. Даже пережив все, о чем я уже рассказал, я не отказался от мысли попасть в лагерь повстанцев. Без этой поездки я бы не смог смотреть в глаза самому себе, не мог бы больше считать себя настоящим профессионалом. Нет, бегство с поджатым хвостом было не для меня.

- Так вы не ответили, - снова обратился ко мне господин посол.

- Нет, домой я пока не собираюсь, - твердо ответил я. - Мои дела в России еще не закончены. Я должен попасть к повстанцам и встретиться с лидерами Армии Свободы.

- Но это безумие! - Посол и правда смотрел на меня как на умалишенного. - Вы, наверное, переутомились, мистер Даррел, от всех этих переживаний. Вам надо отдохнуть! То, что выговорите - самое настоящее безумие!

- Пусть так, - сохраняя чувство собственного достоинства, ответил я. - Вы можете считать это чем угодно. Но хочу напомнить вам, что одна из обязанностей посольства - во всем помогать журналистам своей страны. Полностью способствовать выполнению ими своих профессиональных обязанностей.

Посол не знал, что мне ответить. Он явно растерялся. Наконец, собравшись с мыслями, он спросил:

- И чего же вы хотите от меня, мистер Даррел?

- Я прошу вашего содействия в организации моей поездки на территорию, контролируемую войсками партизан.

- Безумие! Чистое безумие! - вновь воскликнул он.

Но деваться ему было некуда. И организация моей поездки началась. Она заняла несколько больше времени, чем я рассчитывал. Но спешить мне было некуда, да к тому же я хотел дождаться окончания зимы. В конце февраля все было готово, и в первых числах марта я тронулся в путь.

В поездке меня сопровождал джип охраны с несколькими морпехами, которых мне выделил военный атташе. Обе наши машины обладали посольскими номерами, так что останавливать их никто не имел права, так как фактически в них мы находились на территории своей страны.

Спали и ели мы прямо в машинах. Я заранее извиняюсь за подробности, но и в туалет нам приходилось ходить тоже в машине - в специально припасенные для этого сосуды.

На протяжении всего пути мы чувствовали, что за нами по пятам движутся офицеры МНБ. Они, вероятно, меняли автомобили, пытались как-то маскироваться, но в любом случае было ясно, что они все время рядом.

Через два дня почти безостановочной дороги мы добрались до отдаленных районов, где начиналась партизанская зона. По договоренности, машина с морпехами сопровождала меня только до этого места. Мы попрощались, и они поехали обратно. А я остался один на пустой дороге....

Несколько успокаивало то, что и МНБ больше не сидело у меня на хвосте. На территории, контролируемые повстанцами, они соваться боялись и бояться. По крайней мере, в малом количестве.

Впереди меня ждала пугающая неизвестность.

Вдавив педаль газа, я рванул с места, решив про себя, что пусть будет, что будет. Как говорят в России, чему быть, того не миновать.

Первые два часа я ехал, встречая на пути лишь редких местных жителей. Казалось, что вокруг течет обычная мирная жизнь. Правда кое-где мне попадались сожженные избы, разрушенные постройки, но в целом же ничто не говорило, что где-то совсем рядом партизаны. Я уже стал призадумываться над тем, как же мне найти их, но мысли мои были прерваны стрельбой.

Я в ужасе вздрогнул и машинально нажал на тормоз. Джип замер как вкопанный посреди заснеженной дороги. Выстрели повторились. Я начал вертеть по сторонам головой и вдруг увидел, что к машине приближается группа людей. В руках у всех было оружие. Я понял, что это партизаны, и что это они только что палили, требуя, чтобы я остановился.

Партизаны окружили мой джип. Стволы автоматов были нацелены прямо на меня. К моему переднему окну подошел человек и постучал дулом автомата по стеклу. Прежде, чем опустить стекло, я достал из кармана свое журналистское удостоверение и показал его человеку. Он долго всматривался в него, а потом, обернувшись к остальным, начал им что-то объяснять.

Я опустил стекло. Мне в лоб тут же уперлось холодная сталь оружия.

- Кто такой? - грубо спросил меня человек, который, как я понял, был у них главным.

- Иностранный журналист! - ответил я, представился и назвал издание, на которое работаю.

- Что вы здесь делаете? - все еще с подозрением в голосе снова обратился ко мне главарь.

- Я хотел бы сделать репортаж о повстанцах, - честно признался я.

Он несколько удивлено посмотрел на меня и попросил выйти из машины. Я безропотно подчинился его требованиям. Был произведен обыск и осмотр моего транспортного средства. Сразу хочу сказать, уважаемые читатели, что я не испытал по этому поводу никаких негативных эмоций, в отличие от тех, что пришлось почувствовать мне в аэропорту по прилету в Москву. Наоборот, я был рад, что они осмотрят мою машину и поймут, что я не представляю никакой опасности.

- Оружие есть? - спросили меня.

- Да, - снова честно ответил я и показал пистолет, который мне выдали в посольстве.

- Придется сдать.

- Конечно, конечно!

Я протянул пистолет партизану и как можно дружелюбнее улыбнулся. На ответную улыбку я не надеялся. Да и до улыбок ли было этим людям, которые ежедневно боролись за выживание и насмерть бились с режимом!