Владимир Колышкин - Исповедь летчика истребителя

- Добрый денек, Джейн! - поздоровался старший констебль с хозяйкой, снимая фуражку с лаковым козырьком и вытирая со лба пот большим носовым платком сомнительной свежести. - Ну и жарища нынче выдалась. Как раз к уборке... Э! Да ты никак плачешь? Кто посмел обидеть нашу мужественную Джейн Маккелли?..

- Добрый день, мистер Сполдинг... Нет, это я так... лук резала... - оправдала свою минутную слабость мужественная Джейн Маккелли.

- А-а... Ну, показывай, где тут у тебя немецкий шпион?..

Агенты обогнали по-деревенски медлительного шефа местной полиции и стали по бокам дивана, где я сидел, наставили на меня пистолеты.

- Ого! - воскликнул старший "бобби", увидев меня. - Ты молодец, девочка... Захватила такого матерого ганса. Ну, вставай, парень. Зачитывать твои права я тебе не стану. Нет у тебя никаких прав, потому что ты враг! А с врагами у нас разговор короткий...

Снимая с моих рук путы, этот мистер "Пудинг" многозначительно хмыкнул.

- Он чуть не освободился... - пропыхтел он, доставая из кармана наручники. - Ну-ка, приятель, примерь-ка эти браслетики. Полагаю, от них тебе будет не так легко избавиться.

Меня вывели во двор и посадили в открытый старенький автомобиль с округлыми крыльями над колесами и широкими подножками. На переднем пассажирском сидении валялся грязный тюк материи. Это был мой парашют. Значит, они уже успели побывать на месте моего приземления и отыскать обличающие меня улики. Агенты стиснули меня с двух сторон своими крепкими плечами. Мистер Сполдинг с громким сопением занял свое место за рулем, и мы поехали. Со скоростью деревенской телеги. Так что младший констебль с дубинкой легко сумел догнать машину и запрыгнуть на подножку. Он так и поехал, на подножке, поскольку переднее сидение было занято вещественными доказательствами. Насколько я успел заметить, мистер Сполдинг любил делать все не торопясь. Не торопясь он вел машину. И так же, не торопясь, разговаривал, полуобернувшись ко мне, почти не глядя на дорогу.

- Повезло тебе, ганс, что ты пожаловал в гости к Джейн. Она у нас либералка... А забрел бы ты на ферму к старому Дугласу... Я бы тебе не позавидовал.

Помощник чутко отреагировал на слова босса: осклабившись, злобно-радостно гыкнул. На секунду потеряв привычную бдительность, он чуть не свалился с подножки, когда машину тряхнуло на колдобине. Полицейский торопливо перекинул ногу через борт и уселся на грязный парашют, возвысившись над всеми нами, наподобие Вавилонской башни.

- Джери, - сказал старший констебль, обращаясь к своему помощнику, - когда будем проезжать под железнодорожным мостом - пригнешься. Да... так вот я и говорю, - Сполдинг опять обернулся ко мне, - повезло тебе. Мистер Дуглас не стал бы церемонится. Вздернул бы тебя на суку без лишних разговоров. Обозлили вы его, фашисты. Дня три тому назад какой-то ас, вроде тебя, расстрелял из самолетных пушек его домик. Хорошо, что в это время там никого не было. Но дом жалко. Хороший был дом. Сгорел дотла. Теперь старик Дуглас с семьей живет в сарае вместе с коровами и свиньями...

Помощник-башня опять гыкнул.

- Джери! - сказал Сполдинг, выворачивая баранку, чтобы вписаться в крутой поворот. - Пригнись!

Полицейский упал на шефа, мешая управлению. Машину поволокло юзом. Как-то боком мы въехали под мост. "Вот хороший случай для побега, - подумал я, косясь на агентов. - Вырубить их - и..." Но я отказался принять сомнительный подарок судьбы. Во-первых, потому что он именно сомнительный, ведь я не крутой Арнольд. Это ведь только в кино вырубают с первого раза до отключки, а в жизни... К тому же у меня скованы руки. Меня просто пристрелят, и все. И потом, Боже ты мой, куда бежать?! Это же Остров!

А во-вторых, я чувствовал свою вину. Ведь это я, да-да я, расстрелял из пушек домик старика Дугласа. Конечно, я не знал, что там живет мистер Дуглас. Разве я думал о том, что там вообще кто-то живет! Это было в один из моих боевых вылетов. Я сопровождал бомбардировщики. И когда англичане налетели на нас, я подбил целых два "Харрикейна". Одного поджег сразу в лобовой атаке, когда они еще не потеряли строй, за другим пришлось погоняться. Из боя я вышел цел и невредим, что случается не часто. На радостях, возвращаясь домой, я, озорства ради, расстрелял один из домиков, которые во множестве проносились под крыльями. Я хотел проверить, предусматривает ли программа игры поражение таких незначительных объектов, да еще гражданских? Программа оказалось на высоте. Домик запылал с первого захода. Я взглянул вниз: из окон, куда я в основном и целился, вырывались языки пламени. Довольный, я полетел дальше. На побережье случайно увидел радарную станцию. И хотя в задание не входило ее уничтожение, я разнес станцию в пух и прах. В тот раз я заработал превосходный рейтинг. На доске полетов красовались результаты моих подвигов: сбил два "Харрикейна", уничтожил радарную станцию. Про домик мистера Дугласа не упоминалось. Очевидно, уничтожение такой цели сочли не достойным упоминания. А жаль, ведь я старался...

Теперь меня охватил жгучий стыд. Боже мой, как мне было стыдно! Они в праве расстрелять меня за мои художества. Я стал думать о том, что будет, если меня убьют. Обычно, когда твой герой в компьютерной игре погибает - игра заканчивается. Закончится ли для меня игра навсегда или сознание мое вернется, куда положено? Опять все тот же вопрос сверлит мой ум, как электродрель. Однако на эксперимент я не мог отважиться. Тому, кто обвинит меня в трусости, я могу ответить: сейчас многие стали верить в Бога и в загробную жизнь, в переселение душ; даже объясняя это с чисто материалистических позиций. Но почему-то никто из них не спешит проверить, так ли это на самом деле. Как там Гамлет говорил в своем коронном монологе "Быть или не быть?":

"... Кто бы согласился

кряхтя под ношей жизненной плестись,

Когда бы неизвестность после смерти,

Боязнь страны, откуда ни один

Не возвращался..."

Единственно верный способ выйти из игры, как мне кажется, это вернуться на базу. Но для этого мне нужен самолет. Вот в этом направлении и будем планировать стратегию поведения. Но если даже каким-то чудом мне удастся захватить самолет и вернуться, а игра не закончится... Ну, тогда я не знаю... тогда я вечно обречен жить здесь...

2

Они допрашивают меня уже вторые сутки. Задают одни и те же вопросы, надеясь уличить во лжи. Измучили меня чуть ли не до смерти.

- Ваше имя? Звание? - вопрос летит из потока яркого света, на который мне больно смотреть.

- Мартин фон Грос, лейтенант, - нехотя отзываюсь я и опускаю взгляд. Я не вижу задающего вопросы, и потому мне кажется, что я беседую с говорящей пустотой.

- Что-то уж очень скромно. Вы уже далеко не мальчик, могли бы заслужить чин повыше. К тому же ваше дворянское происхождение открывает широкие перспективы для удачливой карьеры.