Сергей Сергеев - Календарь

— В курсе, — вздохнула на экране Яна. По просьбе друзей они теперь общались по старинке, при помощи видеотелефонов, голограммы попали под их негласный запрет.

Картинка не тормозила, звук не запаздывал, лицо подруги на экране выглядело чётко и контрастно, потому вся мимика была доступа обзору.

— Что ещё рассказал Колян? — стала углубляться в тему Василиса.

— Антон находится в постоянной коме, ему вживлён чип, для управления его сознанием, его возвращают в реал, чтобы покормить, принять лекарства, очистить организм от продуктов жизнедеятельности. Его дружки Захар и Серый в один из таких моментов пообщались с ним, потом рассказали Николаеву, что Мамонов в контакте с каким-то Каином, постоянно твердит, что переход открыт, это опасно и закрыть его могут только "римляне". Вообще, бред.

— Не скажи, — поправила её Василиса, — помнишь, мы тебе рассказывали, как встретили Новый год, там тоже был Каин.

— Кто он такой этот Каин?

— Не знаю, толи хранитель перехода, толи дух какой-то заблудший, — задумчиво ответила ей Василиса.

— А мне кажется, что это проигрыш так его сломал, что зациклился на "римлянах", — рассуждала Яна.

— Всё может быть, но с домом-то вон что творится, хоть и выкупил его "Демиург", но их туда пока не подпускают, — рассуждала Василиса.

— А ты откуда знаешь?

— Яну сообщение пришло, предложили поучаствовать в создании новой версии игры, он и поделился.

— Странно, — удивилась Яна, — почему только ему?

— У него сейчас новое хобби, ты в курсе? — спросила Василиса.

— Нет.

— Он теперь занялся усовершенствованием календаря, рассылает во все инстанции, вот, наверное, его и заметили, — предположила Василиса.

— Пусть обратится ко мне, я ему кое-что подскажу, — усмехнулась Яна.

— Знаешь, тут ещё статья в инете про строительство этого дома висит, — продолжила тему Василиса, — корреспондент отыскал бывшего рабочего со стройки, теперь тот шаман в Якутии, так вот он рассказывает, что при строительстве в фундамент дома закатали какой-то необычный блуждающий камень, дух этого камня зовётся Каином. Камень — фрактал, переход в другое измерение, где параллельно существует бессознательное людей.

— Интересно, но как-то уж на миф смахивает, — отозвалась Яна.

— Но я тебе бы не стала рассказывать об этом, если бы не одно "но", тех кто бывал на переходе Каин не оставляет в покое.

— Он что, во сне с кошмарами приходит?

— Нет, они сами по необъяснимым причинам ищут с ним повторной встречи, и ничего не могут с собой поделать, вот сопоставив это с Антоном, мне сразу становится не по себе.

— Да, озадачила ты меня, теперь так просто из головы это уже не уйдёт.

— Нам нужно почаще общаться друг с другом и сверять свои мысли.

Дальнейший разговор с Василисой утратил прежнюю конструктивную нить. Появились новые мысли, не имеющие четкого ориентира на конкретную тему, но они были беспокоящими, отвлекали от диалога, не давали сосредоточиться на смысле слов произносимых подругой.

Яна стала задумчива, не контролировала мимику и отвечала невпопад. В конце концов, Василиса догадалась о состоянии Яны и напоследок, прежде чем разъединиться, произнесла:

— Ты, смотри, не заболей как Мамонов, а то мне кажется, что это какая-то заразная болезнь, которая может и через виртуальные сети распространяться.

Распрощались. Хабаровское время — уже полная ночь. Яна пошла, отыскала Баст и положила её рядом с собой, так, ей казалось, будет спокойней. Заснула не сразу, помогла кошка своим мурлыканьем.

Проснулась в три часа ночи, вся в холодном поту. Кошмар, нарушивший её сон, отдалялся, как она не старалась вспомнить его детали, оставалось лишь ощущение беспокойства. Доступными были не связанные между собой обрывки: император Август, Мессинг, Власов, Василиса и какое-то страшное существо, "римляне" Яне что-то говорили, предупреждали об опасности, кивали на это существо.

Она встала, сходила на кухню, попила лимонной воды, улеглась и попыталась снова заснуть. Подтянула к себе Баст, погладила её, кошка замурлыкала во сне, словно убаюкивая хозяйку. Задремала, забылась. Темнота накрыла её, но вот стало сереть, появились размытые образы фигур. Они становились всё четче и колоритней, поворачивались к ней лицом, заговаривали с ней, но она не слышала их слов, звук отсутствовал.

"Нужен транссканер", — пришла подсказка. Яна надевает что-то на голову, появляется звук.

"Я снова в игре", — говорит она сама себе.

"Мы рады видеть тебя, капитан", — отвечают ей.

Она знает — это "римляне". Август подмигивает ей, шевелит сросшимися бровями и говорит: "Теперь мы снова все вместе, нас не победить". Он кивает головой на сторону, она переводит взгляд и видит: стоят римские легионы, когорты за когортой. Она всматривается в лица воинов и обнаруживает, что они все на одно лицо. В одной когорте стоят Августы, в другой Власовы, в третий Мессинги и так далее. Ей уже не нравится такое, масса войск давит на неё, подтачивает спокойствие и уравновешенность.

— "Не беспокойтесь, всё образуется", — говорит ей уже Виталий Петрович. Он держит её за руку и щупает пульс, качает головой.

— "Что со мной доктор? Почему мне так тревожно?" — спрашивает она у него.

— "Вы нарушили традиции", — отвечает он ей.

— "Какие традиции?" — недоумевает она. Её взору предстаёт окно… синички на бельевых верёвках…

Кто-то помогает ей размышлять, подсовывая тему и направляя ход мыслей. Она разговаривает сама с собой или с кем-то, всё тонко и перепутано, и она не хочет разбираться в этом. Просто говорит на разные голоса.

"— Традиции! Жизнь становится иной. Куда-то исчезают старые традиции, их заменяют новые. Что же меняет уклад жизни?

— Жизнь и меняет.

— Как же это происходит? и почему мы не замечаем сразу таких перемен?

— Поменяли старые деревянные окна на новые пластиковые, и исчезли замысловатые узоры со стёкол, их нет даже в самые лютые морозы. Не любуемся морозным рисунком, не отогреваем дыханием стекла, разучились, позабыли, стали дальше от природы.

— Вид стал лучше, нет щелей, и не дует…

— Но нарушилась циркуляция в комнате, которая раньше была естественной. Первое время проветриваем, потом забрасываем, делаем от случая к случаю, воздух застаивается, мы привыкаем к нему, и вот мы уже мутируем, не можем дышать свежим и чистым воздухом".

Но вот снова появляется Виталий Петрович, если раньше он успокаивал её, то теперь пугает, тот, кто помогал ей размышлять, исчезает. Она ищет его в своих мыслях и не находит.

"— Ты нарушила традиции перехода, — объясняет ей доктор.

— Что же теперь делать? — спрашивает она его.

— Нужно создать новые, — отвечает Виталий Петрович.

— Но я не знаю как, и потом темно! — восклицает она".