Андрей Муравьев - Так хочет бог!

– Послушай, Костик… Тут такое дело… Как у вас, там, в будущем, сказать девушке, что она тебе нравиться? Чтобы не обидеть и колодой дубовой не показаться?

Малышев удивленно посмотрел на товарища. В последние недели сибиряк много времени проводил у повозок обоза. Теперь причина такого внимания начала обрисовываться.

– Катьке что ли?

Захар заиграл желваками:

– А если и ей?! Что? Нельзя?!

Костя отвел глаза, стараясь жестом или мимикой не обидеть друга. Но тот уже и сам успокоился.

– Я понимаю, что так как у вас, там, манерам не обучен. Чего уж. Понимаю… А Катя – она городская, ей кого бы помудреней надо. Но… – Он стукнул себя в грудь. – Запала сюда. Думаю о ней, и… душа сворачивается. Погляжу – разворачивается.

Костя кашлянул от неловкости. Нашел кого спрашивать.

– Так подойди. Скажи, что… Так и так. Нравитесь вы мне. Не желали бы вы прогулятся до…

Захар вспыхнул:

– Я же серьезно!

– Так и я не шучу! – Огрызнулся Костя. – Что за детский сад? Ты же не сопля с молоком на губах?! Женщины в руках были? Ну, так и подойди к ней. Погулять пригласи. А уж куда гулять – в сад или в кино, которого тут еще тысячу лет не будет, сами решите. Если ты ей приглянулся, то пойдет. Если нет, так и ответит. Тоже, ведь, не маленькая.

Пригодько засопел:

– Я к тебе за помощью… А ты…

– Да не шутки это, Захар. Что в твое время, что в мое, ее то есть, люди оставались теми же. И все ухаживания не менялись.

– Скажешь тоже.

Он шумно выдохнул воздух.

Малышев медленно осмотрел суетящийся лагерь: кнехтов, протирающих лошадей и перебирающих оружие, арабов, столпившихся на краю и галдящих на своем языке. Война стала слишком обыденным для них. Настолько обыденной, что головы уже о чем-то более сложном, чем выживание, начали думать.

– Захар, я тебе как другу говорю: не ищи сложностей. Будь проще.

Пригодько оценивающе посмотрел на друга, потом на охающую канадку, на руку которой уже лил свои отвары старый араб. Красноармеец вздохнул. В его голове простота отношений не вязалась с образом Кати. Для такой девушки все должно было стать необыкновенным, неземным.

– Не знаю… – неуверенно протянул сибиряк.

– А вот это брось. Вот уж чего не стоит показывать при девушках, так это неуверенности. Мужчина – самец и оплот!

Захар прищурился.

– Оплот – это надёжа? Так?

– Вроде так.

Пригодько еще раз глубоко вздохнул и поднялся.

– Ладно. Сам справлюсь.

Костя вспомнил:

– Про цветы не забудь.

– Чего?

– У нас всегда цветы девушкам дарили.

Захар почесал затылок:

– А говоришь, что разниц нет. У нас что баба, что молодка, все больше платки и серьги в поклон принимали.

Костя усмехнулся прямолинейности друга.

– Это тоже, но начинать надо с цветов.

Пригодько задумчиво осмотрелся. Осень шла на убыль, но на склонах гор все еще можно было отыскать пахучие символы любви.

– Тогда ладно. Спасибо, Костик.

– Всегда пожалуйста.

Пригодько потопал к своей пассии, а Малышев достал из мешка карты местности, скомпилированные из карт будущего и описаний, принесенных с базара Ашуром. Предстояло разобраться с тем, что следует ожидать дальше.

Вечером собрался совет. К следующей долине вели сразу три перевала, и предстояло решить, какой путь выбрать.

Короткий путь шел мимо города, где засел местный эмир. Две другие дороги были длиннее и круче, несли массу неудобств лошадям, но казались не такими опасными.

Шейх требовал сторониться ненужных боев. Ибн-Саббах предлагал обойти город и ночью выйти к перевалу, за которым начинались земли уже другого князька.

Захар отказывался. Он упирал на то, что местные вельможи отлично чувствуют страх и способны уважать только силу. Как собаки, сбившись в стаю, бросаются даже на волка, как только он покажет спину, так окрестные владыки могут постараться остановить немногочисленный отряд захватчиков. Но если вести себя уверенно, то на вылазку из-за крепостных стен пойдут не многие.

Ибн-Саббах не сдавался:

– Если мы решимся идти мимо города, то все увидят, что нас мало. Даже если они не смогут остановить нас сегодня, сельджуки ударят в спину или подготовят засаду на пути назад. Аллах милостив, как и пятый пророк, но не стоит часто уповать на небеса, когда можно решить проблему, просто избежав ее.

– Если не пойдем, то они решат, что мы их боимся, – упрямо стоял на своем Захар.

Присутствующие на совете христианские рыцари поддержали сибиряка одобрительным гулом. Мнение латинян о военных способностях мусульман было невысоко. Возможность же ввязаться в драку и попробовать прихватить неразоренный войной городок казалось ветеранам похода самым удачным исходом дела.

– Мы не знаем, сколько там войска, но я уверен, что их не меньше нас. Здесь кругом богатые земли. Появление чужаков под стенами вызовет не столько страх, как нестерпимый зуд в ладонях у молодых смельчаков. Обязательно найдутся те, кто полезет в бой. Ввязаться же в сражение тут будет не только не умно… Это – глупо! Даже если мы перебьем сотню, две, мы потеряем кого-то из своих. И мы не добудем город!

Шейх буквально выкрикнул последнюю фразу.

Исмаилит оказался настоящим полиглотом. За год, последовавший после знакомства с пришельцами из будущего, шейх научился сносно говорить на немецком наречии и понимал большинство реплик французских паломников, чем не мог похвастать ни Костя ни Захар.

– Все равно. Отступать не будем! – ревели рыцари.

Костя, справедливо полагая, что попытка унять горлопанов может стоить ему авторитета, не вмешивался.

Но, даже промолчав весь вечер, он невольно принимал сторону Захара. Правда, имея при этом совсем другие резоны. Пробраться незаметно через густо заселенные земли у четырехсот всадников все равно не получится, как бы не мечтал об этом шейх. Так лучше сохранить дух победителей и двигаться армией, чем красться сворой ночных воришек.

Арабы спорили с христианами до хрипоты. Победили латиняне со своим простым постулатом, что "отступать перед неверными – грех".

Гордость ли говорила в них или глупость, понять было сложно. Чаще бывает так, что обоснование событий происходит уже после того, как становятся ясны последствия поступка. Так и здесь. Как не настаивал шейх, отряд пошел короткой дорогой. Значит, скоро предстояло узнать, кто из спорщиков окажется правым.

…Пригодько выслушал доклады разъездов.

Солнце только прошло зенит. Он специально подгадал так, чтобы мимо городка они проехали днем, когда легче заметить засаду и уйти из ловушки.

Захар надеялся, что местные правители примут их за передовой отряд разведки. В таком случае можно было надеятся на легкий исход. Если же их лазутчики были лучше его информаторов, и мусульмане знают, что за спинами у пришельцев нет орд захватчиков, эмир примет бой у стен крепости. Но и тут не стоило расстраиваться. Яростный напор, с которым шли в бой латиняне, так не походил на привычную степную карусель сельджуков, что действовал на врага подобно ушату ледяной воды. Горячность и жажду боя снимало на раз. А для тюрок кураж – половина успеха.