Андрей Муравьев - Так хочет бог!

Захар еще раз посмотрел на план, вычерченный на песке главой разъезда. Посмотрел и скрипнул зубами.

Эмир вывел войска.

Утоптанное поле перед крепостью, видимо, использовалось для выпаса скоты и лошадей. Ни деревца, ни куста. Слева раскинулись мазанки бедноты, приткнувшиеся у дороги. Справа лежит овраг с высокой пожухлой травой. Выезд на поле перед городом идет между холмами, заросшими колючками. Там стоит первый заслон конных лучников. Сотни полторы. По виду, наемники. Между мазанками и оврагом стоит основной отряд. Тысячи две ополченцев: декхан с кирками и серпами, горожан с копьями и топорами. У мазанок собралась кавалерия: сам эмир с дружиной-аскером, мелкие беки с нукерами. Их не больше четырех сотен, но, сколько точно, рассмотреть сложно, так как многие укрыты домами.

– У оврага нет никого?

– Не видно, господин.

Пригодько по привычке бросил взгляд на Малышева. Что скажет? Но Костя лишь пожал плечами:

– Очередь по всадникам, гранату в крестьян. Как в ушах у них гудеть перестанет, ударим в лоб. Погоним сброд, чтобы они запрудили ворота, потом развернемся к их кавалерии, которую будут сдерживать лучники шейха. Возьмем их в клещи. Посмотрим, сколько они провоюют. Там будут все, кто что-то значат из местных, постарайтесь не резать их под корень… При удачном раскладе и золото получим и заложников для прохода по горам.

Ибн-Саббах покачал головой:

– Все слишком просто.

– А жизнь, вообще, несложная штука, товарищ, – подытожил Костя.

Захар согласно кивнул. План пришелся ему по душе. Рыцари, собравшиеся вокруг, тоже одобрительно загудели. Только шейх скептически поджал губы, но и он возражать не стал.

Осталось претворить все задумки в жизнь.

Костя пришпорил лошадь.

Маленькому отряду крестоносцев стоило бы задуматься, когда при их появлении задал стрекоча передовой отряд сельджуков. Тюрки сбежали, даже не попробовав навязать бой, удержать захватчиков. Латиняне легкомысленно отнесли бегство на ужас, который победители Азии вызывали у оставшихся в живых врагов.

Как бы то ни было, начало удалось. Крестоносцы хлынули в долину перед городком.

Полторы сотни кочевников спешно ретировались в сторону мазанок, где гарцевала толпа местных. Среди грязных тулупов, подбитых ватой и конским волосом, поблескивали дорогие доспехи, мелькали флаги. Сельджуки собирались в атакующий порядок: конные лучники выдвигались вперед, немногочисленные копейщики перемещались поближе к воротам.

– Вперед!

Сотня Захара, лучшая часть отряда, как и планировалось, ринулась на правый фланг в сторону пешего войска. Дух ополченцев всегда невысок. Выбить из вчерашних декхан и горшечников желание сражаться можно одним видом несущейся на них кавалерийской лавы. Главное, чтобы те не успели сосчитать врага, не поняли, что в атаку на них летит горстка, а не орда.

– Бей!

Костя направил скакуна левее, в стык между пешими и конными врагами.

Шейх ничего не орал. За него сигналы разнесла тонкоголосая дудка. Арабы послушно начали разворачивать степную карусель. Тюрки стреляли в ответ, но в поле не спешили.

Сражение казалось почти выиграно.

И тут на головы латинян посыпались сюрпризы.

Для начала с грохотом исчезли первые ряды сотни Пригодько. Взметнулась на пару метров пыль, треск – и на месте полутора десятков опытных рубак распростерлась яма. Из глубины слышались крики, стоны и проклятья.

Захар едва успел сдержать коня перед ловушкой. Жеребец обиженно заржал, приседая. Рядом остановились кнехты охраны. Толпа ополченцев мусульман взорвалась криками радости.

– В обход!

Сотня начала распадаться надвое, выискивая дорогу вокруг препятствия. Кто-то спешился, помогая выбраться выжившим товарищам.

– Быстрее! С нами Бог!

Стальной атакующий клин превратился в тонкую цепочку. И тут в них ударили стрелы. Серая масса декхан и ремесленников разбежалась, открывая взору латинян горстку спешенных тюрков. До врага пять десятков шагов – убойная дистанция для тугого составного лука в руках опытного стрелка. Степняк может держать в воздухе четыре-пять стрел. Перед каждым по два открытых тула. Воздух вскипел.

– Аллах! – из балки справа выныривали один за другим всадники в блестящих доспехах.

– Засада! Измена!

Взгляды рыцарей заметались. Кнехты начали подавать лошадей назад.

Стрелы били в незащищенные конские бока, пробивали руки, рикошетили от шлемов и застревали в щитах.

– Измена!

Вот один из бойцов схватился за пробившую горло стрелу, второй пробует зажать хлещущую из бедра кровь, третий выкарабкивается из-под павшего коня. Сбоку к Пригодько подлетел Реми, седоусый воин с порубленным шрамами лицом, взявший на себя в бою роль телохранителя:

– Веди, господин.

Ничто так не опасно в сражении, как паника. Захар понимал это не хуже ветерана. Если сейчас не направить бойцов на цель, то каждый выберет ее сам. И тогда боевая единица, отряд, из кулака превратится в растопыренную пятерню, которой можно хватать, но нельзя сбить с ног.

– Ко мне! Все сюда!

Он опоздал, молодого баннерета слышали, но не слушали. В гаме и лязге, в криках боли и ярости христиане пришпоривали лошадей. Те, кто посмелей и безрассудней, скакали на всадников засады. Сохранившие разум, помчались влево, туда, где рубилась сотня Малышева. Слабые духом повернули к холмам.

Ополченцы напротив взревели и с криками побежали вперед. То, что деморализовало латинян, наполнило души защитников яростью и надеждой. Захар с удивлением заметил, что многие из них волокут связанные жерди.

– За мной, господин. Не стоит мешкать, – телохранитель потянул узду.

Пригодько вырвал уздечку из рук кнехта, яростно сверкнул глазами и пришпорил коня.

…Что-то настораживало Костю в том, как безалаберно степняки жмуться к высоким глинобитным заборам предместья. Тюрки любят поле, широкий простор, где и укрыться можно и налететь кречетом, а тут столпились в кучу малу, даже на наскоки арабов почти не реагируют.

Насторожился… И отвернул клин атаки чуть в сторону.

Через десяток секунд один из всадников шейха забрался слишком близко к ревущей толпе врага. Треск сухих веток и взметнувшаяся пыль в открывшемся проломе волчьей ямы заметили все. Стало понятно, с какого перепуга тюрки заманивали врага к себе. Костя еле заметно перекрестился.

– Deus! – бойцы верили, что их охраняют куда более могучие силы, чем интуиция молодого баннерета.

Но тут уже справа раздались крики ярости и треск ломающихся досок. Сотня Пригодько влетела в ямы. Теперь тюрки радостно заверещали.

Эмир, поняв, что все ловушки раскрыты, заорал что-то яростное. Отряд телохранителей оставил мазанки и ринулся в бой, увлекая за собой остальных. Выпуская тучу стрел и размахивая саблями, степняки старались перехватить врага на узком перешейке между двумя гигантскими ямами. Здесь не было места для разгона, значит, не было места для таранного удара, главного козыря латинян. Зато место отлично простреливалось с обеих сторон пешими и конными лучниками.