Андрей Муравьев - Так хочет бог!

– Я ж за вас… – обиженно сопел Пригодько.

– Ша! Хватит! – оборвал его Тимофей. – Ты наш. Тот… Тот – тоже, возможно, наш. И, вообще, мниться мне, что Захаров можа бути и болей, чем два.

Сомохов удивленно посмотрел на товарища, ожидая объяснений, но он только кивнул за спину ученому. Сомохов обернулся.

За его спиной плечом к плечу стояло три удивительно схожих "тирока". Стояли и слаженно улыбались, вслушиваясь в споры гостей хозяина.

– Как я понял, удивляться тут можно много и часто.

Троица мутантов синхронно осклабилась.

Хозяин замка ответил на вопросы этим же вечером. Когда русичи, снедаемые "жаждой познания" ввалились в подвалы замка, он как раз возился с громоздкой машиной.

Гостей старик выслушал молча, продолжая нажимать одну за другой кнопки на матовой панели аппарата. Стовяшие за спиной русичей охранники из числа мутантов взирали на манипуляции с благоговейным ужасом.

– Люди… Тела… Сделать тело – это не так сложно, как вам кажется. Да что там, – любая особь женского пола при желании создает человека за девять месяцев.

Старик закончил стучать по клавишам аппарата и отступил на шаг, оценивающе оглядывая свое творение.

– Сущность личности – намного более тонкая материя. Здесь с наскока не получится.

– Уважаемый, извините, что настаиваю, но ответьте на вопрос, который мы задали. Этот… человек – он наш товарищ? Или всего лишь какое-то внешнее подобие, созданное с определенной целью вами или вашими… собратьями?

Эниуку усмехнулся, морщины раздвинулись, обнажая свету белоснежные зубы:

– Если так ставить вопрос, то вы все – всего лишь подобия.

– Как?

– Нельзя пробить время, перебрасывая сложную органику. Но можно переносить простые элементы. Да что там – мы обеспечиваем существование своей планеты исключительно благодаря таким переносам. Но для живого существа, обладающего личностью, перенос намного сложнее.

– Вы не ответили на вопрос.

– Я пробую это сделать… Когда человека ли, аннунака ли переносят через время, его раскладывают на две составляющие – делают слепок души, личности и полную копию тела. Материал тела разбирается на простые элементы и передается одним пучком, слепок личности разбивается на определенные составляющие… кодируется и передается отдельно. Это – неэтично по нашим меркам. Перенос влечет за собой временное разрушение тело и уничтожение личности. Фактически, по всем меркам, это – смерть, за которой идет воскрешение. Опыты с аннунаками в этой области запрещены именно из-за того, что по слепку личности возможны клонирования сразу нескольких носителей идентичной сущности.

– Чего? – удивленно спросил Горовой.

Сомохов молчал.

Старик подошел к Пригодько и похлопал того по плечу:

– Ваш друг умер, когда перешел из своего мира в этот.

– Из времени?

– Время – одно из состовлящих мира. Меняется оно, меняется мир.

– Шо та я не пойму. Так це – Захар ци не?

Сомохов, быстрее друга усвоивший переданную им информацию, ответил за старика.

– Захар… Это Захар… А мы – это мы.

Пригодько, так же плохо усвоивший сложные размышления хозяина замка, расплылся в улыбке.

– Я ж говорил, а вы…

Он бросился в объятия Горового. Улугбек Карлович повернулся к Эниуку.

– И сколько таких… копий может быть в мире?

Старик пожал плечами.

– Столько, сколько нужну хозяину гака. И столько, сколько переносов вынесет матрица. Это… – он щелкнул пальцам, – как копировать книги. Скаждой копией сходство с оригиналом все больше расходится. А со временем, количество расхождений может достигнуть предельной суммы, за которой личность начинает разрушаться, терять свою уникальность.

– Вы хотите сказать, что переносы в ваших машинах, гаках, вредны для людей?

– Они вредны для всех. А с определенной стадии, просто убийственны.

– И сколько раз можно перенестись?

Эниуку подошел поближе, посмотрел в глаза археолога, после чего отошел вглубь комнаты к треноге с тазом. Подбежавший слуга начал лить воду из кувшина на сморщенные ладони.

– Ты поверишь мне, если я скажу, что лучше не использовать гаки вовсе? Именно из-за их свойств ни один аннунак не войдет в камеру переноса. Количество установок всегда было ограниченно и редко превышало дюжину на всю систему. Отказаться от них вовсе, нам не дано, – он указал рукой на замерших у входа мутантов. – Нам нужны слуги, исполнители… А установок мало… Сейчас я знаю о четырех. Одна у меня, одна у малышки, еще две у Локи. Остальные утеряны или уничтожены.

Улугбек Карлович покачал головой.

– Есть ситуации, когда выбираем не мы.

– Понимаю, – старик вытер руки полотенцем, заботливо поданным слугой, и повернулся к разложенным на столе книгам. – Критическим считается третий пропуск через интегратор, четвертый раз начинает процесс утраты личности в половине случаев. Пятый – это уже приговор… душе.

Сомохов, быстро посчитавший свои переносы через время, уточнил:

– Получается, что нам уже нельзя проходить через установку?

Эниуку хитро прищурился:

– Каждый сам решает, что ему можно, а что нельзя.

Улугбек Карлович вернулся к теме разговора:

– Вы упомянули, что у вас есть такая установка, гак?

– Есть… Но батареи почти разряжены. Я, ведь, довольно активно пользовался ее возможностями. Кроме банального переноса, гак – основной инструмент генной модификации. Опыты – моя страсть.

– Вы можете отправить наших друзей домой? Тимофея, Захара?

Старик удивленно посмотрел на все еще обнимавшихся казаха и красноармейца:

– Не похоже, что им плохо здесь.

– И все-таки.

Эниуку пожал плечами.

– Разок, один раз я могу еще запустить глубинный перенос, но для второй попытки, думаю, вам придется искать другие источники питания. Или ждать несколько лет, пока генератор замка восстановит те, что есть.

Старик покачал головой.

– Я обязан этому человеку жизнью, но даже в этом случае, мне не хотелось бы разряжать гак. Да и не всегда такой перенос возможен, даже при полных батареях.

– Почему?

– Для переноса личности гак должен существовать в то время, куда собирается путник. Если там установки нет, она сломана или разряжена, то пробоя не будет.

– Но мы уже переносились… – начал Сомохов. Фразу он не закончил. Вспомнил, что установка была другой.

– Да, именно, – подтвердил догадку Эниуку. – У меня очень старый гак, очень ветхий… Но я посмотрю, может, и помогу вам. Попробую настроить его на прямую связь с установкой малышки… В какой год вы хотите вернуть Тимофея?

– В 1906.

– Это – от рождества одного из ваших кумиров?

– Да, от Рождества Христова.

– Я в них всегда путаюсь. Сколько циклов от нынешнего периода?