Василий Кононюк - Я меч, я пламя! (Ольга-1)

– Мой план, мне и отвечать, товарищ Сталин.

– Хорошо, что вы это понимаете. Сколько вам нужно времени?

– Согласовать все детали с Радеком и можно начинать. В Германии у нас практически все готово. Еще несколько человек отправим, как только станут известны сроки командировки Тухачевского.

– Тогда приступайте, товарищ Артузов, и помните, эти два человека уезжают за границу под вашу ответственность. С Радеком после этого делайте что хотите, но я бы вам посоветовал вспомнить свое старое предложение. Тухачевский должен вернуться. Если он согласится, пойдет на встречу с Троцким и там с ним случится несчастье, это тоже всех устроит. Как только проведете беседу с Радеком и будете готовы, сразу мне докладывайте. А мы подготовим командировку товарищу Тухачевскому. Пора ему изучить детально, как организована зенитная оборона в различных родах войск германской армии и провести сравнение с нашей армией. А мы послушаем.

Подумав еще немного, Сталин сказал.

– Дело военных до завершения этой операции пусть будет пока у вас. Коней на переправе не меняют. Я поговорю с Ежовым, чтоб Радека не трогали. Если у вас нет вопросов, товарищ Артузов, то можете идти. Подготовьте наградные листы на товарищей, отличившихся при работе с немецким генштабом. Эти материалы, которые они добыли, очень важны.

Сталин еще долго ходил по кабинету после ухода Артузова. Он думал над тем, не поспешил ли дать добро на эту сомнительную операцию. Минусов было очень много, а плюс только один. Зато большой и жирный.

"Германия будет недовольна, но дело того стоит. Мы неоднократно обращались к ним посодействовать высылке Троцкого из Турции. Никто палец об палец не ударил, наоборот, их спецслужбы увеличили ему финансирование. Если все получится, Артузову за такую операцию Героя давать надо. Головой рискнул".

– Соедините меня с Литвиновым. – Нужно было подготовить будущую командировку. Люди такого уровня, как Тухачевский, с бухты-барахты в зарубежные командировки не ездят.

Работник НКВД младшего начсостава Петр Цыбудько курил папиросу и готовил материалы по делу о неопознанном трупе для передачи в архив. Как верно предсказывал Илья, ничего кроме головной боли из этого дела не вышло. Не удалось даже доказать, что это труп Ростислава Селезнева. Опрос его бывших корешей ничего не дал. Поселковые устроили на них настоящую охоту, двое попали в больницу с различными травмами и молчали как рыбы, а остальные просто убежали из города.

Информаторы тоже ничего не рассказали интересного. Похоже, криминал знал не больше, чем милиция и прокуратура. Хотя кое-какие сведения от них поступили. Стало ясно, что убитого торговца и пропавшего Селезнева связывали дела по реализации награбленного. Один из информаторов доложил, что его кореш, знавший барыгу, проболтался по пьяни, что тот имел с ним разговор следующего содержания. Барыга жаловался, что Селезнев его обидел, и спрашивал, можно ли найти кого-то, кто бы его приговорил. Кореш барыге ответил, что у Селезнева старшие братья в авторитете и никто просто так на него не попрет. Если у барыги есть вопросы к нему, все надо делать, как положено. За беспредел придется отвечать. Чем Селезнев обидел барыгу, как они ни копали, узнать не удалось. Это еще раз подтвердило, что у Селезнева могли быть веские причины для убийства. Кто еще мог участвовать в этом деле, осталось загадкой. Информаторы однозначно утверждали, что никто из местных урок третьим в этом деле быть не мог. Приезжие фраера обязательно бы засветились, даже если бы безвылазно на хате сидели, и тогда бы кто-то их увидел. Людей-невидимок не бывает.

Петро чувствовал, разгадка этой головоломки где-то рядом, но в руки она даваться не хотела. И еще одна мысль уже месяц не давала ему покоя, откуда эта девчонка, выехавшая из города в неизвестном направлении, могла знать про Стаханова? Прочитав в газете про рекорд, он сразу вспомнил тот странный разговор и ее слова: "А еще я будущее знаю. Вот всем говорила, что с Нового года карточки отменят, никто мне не верил. А их отменили! Не все, правда, остальные осенью отменят. А еще в этом году шахтер, по фамилии Стаханов, трудовой подвиг сделает, и о нем вся страна узнает". И по радио недавно объявили, что карточки через месяц отменят…

Все бабы ведьмы, думал Петро, захлопывая папку.

В автобусе, который вез на работу работников завода проживающих в Москве, было людно. Все места были заняты, несколько человек стояли в проходе.

Как странно, подумала Оля, на заводе в основном девушки, а в автобусе одни мужики. В основном это были инженера, но не только, много квалифицированных рабочих работающих на точных станках, например, навивающих тонкую проволоку на траверсы, чтоб получить сетку радиолампы, или вырезающих изоляторы нужной формы из слюды, в которых крепятся электроды лампы. Два автобуса были выделены заводу, чтоб собирать работников по Москве, но народу набивалось плотно. В Олином еще более-менее, при желании еще десяток людей впихнуть можно, а во втором, идущим другим маршрутом, даже пару человек добавить было бы не просто.

Уже больше двух недель прошло с тех пор как она начала работать на заводе. За это время она успела внести два рацпредложения, за первое ей начислили пятьдесят рублей, за второе пятьсот, еще пятьсот или больше обещали через год, когда сосчитают экономический эффект от внедрения.

Первое было совсем простым, выдать приказ по заводу, всем работникам завода иметь сменную обувь и переобуваться перед заходом в цех. А то заставляли работниц надевать косынки и рабочие халаты, а то, что обувь вся в болоте, сколько ее не чисть, это уже под столом, ног не видно. Ног не видно, а грязища в цеху, как в хлеву.

Впрочем, может в хлеву и грязнее, объективности ради добавила Оля, подавая рацпредложение, ей еще не пришлось там работать, но то что в цеху радиоламп должна быть чистота, это в книжке написано. Рацпредложение приняли, директор выдал приказ, но поскольку экономический эффект от такого рацпредложения посчитать трудно, то Оле дали только поощрительную премию в пятьдесят рублей. Ее давали в любом случае, за самые абсурдные предложения, видно государство платило работникам за сам процесс думанья и изложения своих мыслей понятным языком на бумаге.

Второе касалось организации труда. На сборке ламп, до вакуума, была одна операция требующая особенно тонких и ловких пальцев. У одних она получалась лучше, у других хуже. Суть предложения была в том, чтоб объединить рабочие места трех человек так, чтоб две работницы готовили лампы до самой сложной операции, а третья, у которой эта операция получалась, занималась исключительно ней. Ей за квалификацию платили надбавку, ну и поскольку суммарная производительность выросла, а число бракованных ламп уменьшилось, то каждая из троих стала зарабатывать в результате больше, чем до кооперации. Предложение внедрили, никаких расходов оно не требовало, результат стал ощутим на следующий день, обрадованный директор записал Олю в число стахановок и распорядился начислить ей в аванс премию, в размере пятисот рублей.