Маркьянов Александр - Сожженые мосты ч.5

— Нохчо ву? [66] Ты чеченец? — мгновенно отреагировал молодой солдат на слова, сказанные на родном языке.

— Со полковник ву [67] Я полковник — ответил полковник Кордава

— Господин полковник, рядовой Аслан Дикаев по приказанию господина подполковника прибыл! — встав по стойке смирно отчеканил по-русски чеченец

Подполковник Мадаев с трудом удерживался от хохота.

— Рад, что вы не забыли Устав, рядовой Дикаев.

— Так точно, господин полковник, разрешите обратиться к господину подполковнику!

— Разрешаю.

Подполковник дал рядовому какие-то указания на своем языке, Аслан сделал стойку "смирно", потом повернулся к ним.

— Господин полковник, прошу следовать.

Все-таки наличие русских гимназий давало свой результат

— Рукопашный бой знаешь? Нападай на меня!

Граф попробовал — и через секунду оказался на земле. Он сам не понял, как это вышло — прием не сработал.

— Не знаешь… — довольно констатировал свое превосходство чеченец

— Ему это не нужно знать, Аслан — нетерпеливо сказал Кордава

— Никак нет, нужно, господин полковник. Когда ты к врагу идешь, все нужно знать. С оружием знаком?

— Знаком… — зло сказал граф, отряхиваясь.

— Проверим. Пистолет есть?

Полковник Кордава достал свой, как ни странно это был армейский Орел, разведчики обычно предпочитают более легкое оружие. Пистолет этот графу был хорошо знаком, он взвесил его на руке, отодвинул затвор, проверив есть ли там патрон, потом взял двуручным хватом.

— Вон туда попади! — указал Аслан на здание аэропорта, солнце клонилось к закату и приходилось стрелять метров в семидесяти — вон вывеска, попади в нижнюю часть первой буквы. Сможешь?

Граф Комаровский принял более устойчивую стойку, так называемую "американскую", медленно поднял пистолет. Бахнул выстрел — и нижней части первой буквы в и так покоцанной вывеске не стало. Зато над бетонным поребриком крыши появилось разъяренное, бородатое лицо, а рядом — ствол автомата.

— Ты что делаешь, сын осла!? — закричал бородатый по-русски, добавив еще и по-матерному — ты же чуть нас не убил! Шайтан тебя забери!

— Бех ма биллалахь, Муса! [68] Извини, Муса! — громко крикнул в ответ Аслан, явно довольный собой

— Хьайна сингаттам ма баккха! [69] Не нарывайся на неприятности! — ответили сверху

Все это было больше похоже на банду, а не на регулярное воинское подразделение. Но кто может лучше справиться с бандой, если не другая банда?

— Господин подполковник сказал, что вашему человеку предстоит прыгать с парашютом, а потом действовать в одиночку, это так, господин полковник?

— Да, это так, рядовой. И он не должен обнаружить себя. У вас есть маяки и средства обозначения целей?

— Так точно.

— Неси и их.

Аслан вернулся минут через десять на открытой машине, вооруженной двумя пулеметами, за рулем был еще один чеченец, тоже молодой. Махнул рукой, приглашая садиться в машину…

— Это штурмовой карабин с оптическим прицелом. Тут есть еще… неслышным пулю делает. Хороший карабин, дядя Ваха сам лично его перебирал и пристреливал. К нему есть прицел, вперед ставишь чтобы сквозь стены видеть, а можно на каска. Но к нему батарейка нужен, плохо. На, попробуй.

Граф Ежи принял осторожно поданный штурмкарабин — это была гражданская винтовка, но с запрещенным в гражданском обороте глушителем, причем он не накручивался на ствол, а замыкался на нем специальным замком. Длинная алюминиевая планка — рельса, крепящаяся на верхней части цевья и на прикладе, позволяла ставить по два прицела сразу любого типа. Изобрели такое в Северной Америке, для гражданского рынка — но почти сразу переняли и у нас, и в Священной Римской Империи. Оно и понятно — требования рынка. Прицел был нестандартный, но похоже армейский, со специальными линзами. Такие не засекаются приборами поиска снайперов и не дают бликов.

Вставив магазин, граф Ежи оперся руками об капот, выстрелил несколько раз в сторону леса, пытаясь понять, как идут пули. Винтовка была перетяжелена на ствол, но оно понятно и привычно для снайпера, снайперских винтовок с легкими стволами не бывает. Пули шли кучно, а это главное — поняв, что винтовка чуть высит, граф Ежи запомнил поправку и сбил несколькими пулями большую, толстую ветку на дереве, примерно в шестистах метрах от них.

— Умеешь — констатировал Аслан — ты сильный?

— Да… есть такое.

— Тогда и автомат легкий понести сможешь. Есть у нас. Он такой же как обычный — только легкий совсем, его несешь, и не устаешь, а стреляешь из него — не слышишь.

— А маяки? — напомнил Кордава

— Маяки… — Аслан достал из перчаточного ящика в машине один — это проще простого. Они лежат — кушать не просят. Надо — достал, вот смотри — кнопочка тут такой, вот это в сторону сдвинул, кнопочка нажал и бросил во врага. И беги, а то и тебе достанется. А на автомате есть такая штука, с кнопкой, здесь крепится. На кнопка нажал и прицелился туда, где враг. Вот и все. Это проще простого…

Вот и весь инструктаж. Чеченцы вообще к жизни просто относились…

Напоследок Аслан, видимо проникшийся каким-то уважением к польскому графу, сделал то, что от него не просили — улучив момент, дал ему общий позывной чеченцев, чеченского спецбатальона. Сказал, что если там что-то будет — то пусть напрямую выходит на них.

В этом были все чеченцы. Для них оказаться лучшими, первыми — очень важно, независимо от того, что по этому поводу думает армейский устав. Но и таким… башибузукам в русской армии тоже находилось место.

Общий позывной чеченцев был таким же, как у их командира: Берзалой. Волк.

Город Константинополь…

Город двух религий, второй Рим, Царь-Град, в свое время захваченный мусульманами. Бывшая столица Османской Империи, давнего и непримиримого соперника России на Кавказе. Город, давший в свое время человечеству наиболее совершенную систему правовых норм — дигесты Юстиниана. Город, являющийся ключом к Черному морю, город, контролирующий треклятые Проливы, веками сдерживавшими военно-морскую мощь России в этом направлении. Город, ставший оплотом византийской цивилизации — цивилизации, духовной наследницей которой и стала Российская империя, самое сильное государство в мире. Город, вспомнивший свое истинное имя после многих веков забвения…

Этот город помнил многое. Он помнил римских правителей и правителей османских, он помнил чеканную поступь легионов и истошный вой орды, он помнил янычар и русских солдат. Он пережил не один штурм, последний — в двадцать первом году, морским десантом адмирала Колчака. Он помнил героев и негодяев, трусов и храбрецов. Сейчас русская речь потеснила в городе турецкую, серо-стальные силуэты кораблей Флота Индийского океана сменили на рейде турецкие фелуки и римские галеры. Надеюсь, этот город помнит и меня — ведь немало времени я провел здесь с дедом, а когда давно, очень давно настолько давно что я даже не помню, как это было — с отцом. Наверное, помнит…