Александр Маркьянов - Период распада часть 2.

— Опять…

— Принеси третий прибор — сказал полковник.

Миша поставил на колени портфель, кожаный, пухлый, неспешно достал из него… большой окорок хамон, завернутый в бумагу. Выложил на стол.

— Я послал генерала, ты сам слышал куда. Как ты думаешь — куда я пошлю тебя?

О том, что полковник очень любит хамон — не знали даже некоторые в эскадрильи.

— Далеко. Но не в этом дело. В Тель-Авиве — одни говнюки. Ты это хотел сказать? Так я повторю и громко. В Тель-Авиве — одни говнюки!!!

Последние слова Миша прокричал, да так громко, что полковник поморщился. Ветер подхватил и унес непотребный крик

— Не кричи.

— Не буду. Все что мы делаем — они просирают. Но это не повод опустить руки. В России существует поговорка: верующий человек не бросит посещать церковь оттого, что батюшка пропил деньги на ремонт. Так?

— Это русская поговорка? — прищурившись, спросил полковник

— Наверное.

— Мне кажется что это еврейская поговорка. Очень хитрая и лукавая. Пошли.

Так и не доев, полковник встал и пошел в кабинет, следом ушел и Миша. Рут, оставшись одна, хотела сначала убрать со стола — но потом махнула рукой, да все так и оставила…

— Смотри. Мы — Израиль. А вот это — Иран. Мы от него отделены барьером из стран, которые ненавидят нас готовы уничтожить. Нам дает коридор Турция, но это все. Так?

— Так.

— Хорошо. Теперь смотри. К ним можно лететь либо северным путем — через Турцию, либо напрямую — через Иорданию и Ирак, либо южнее, через Саудовскую Аравию и опять — таки — Ирак. Я прав?

— Ты прав.

— Все эти пути — длительные, тяжелые, судящие много проблем даже с дозаправкой в воздухе. Мы в любом случае не сможем сделать несколько рейсов, потому что как-только включат свет — тараканы побегут в разные стороны. И в то же время смотри — все объекты, они же по сути на границе страны. Вот берем Тебризский позиционный район — основной. Смотри — рядом какая красота. Мосул — это же серая зона, непонятно где и что, курдское правительство, которое никем не признано, но которое тем не менее существует. Про Турцию я не говорю турки все же вряд ли нам помогут до такой степени. Азербайджан… не факт что согласятся, но надо говорить. И самая главная страна, которую мы забыли — вот.

Полковник ткнул пальцем в карту

— Туркменистан! Ты только посмотри, какая красота. Пустыня — ничего нет, делай что хочешь. Рядом Каспий, можно замаскироваться под кого угодно. Власти там нет никакой, дал взятку и тебя в упор не видят. И самое главное — горная система Эльбрус! Она подавит радары, которые в глубине страны, и у нас оказываются противниками только радарные станции, которые на побережье! На самом побережье Каспия! А для чего нам дали морской спецназ?!

Миша долго рассматривал карту.

— Ты спятил — наконец изрек он глубокомысленно.

— Нет — улыбнулся полковник — не спятил. Мы сможем сформировать только две сильные ударные группы, но большего не нужно. Не нужно, понимаешь? Мы привыкли работать мечом, а тут нужен будет скальпель. Кроме самолетов у нас должно быть нечто еще. Скажи, ты служил в русской армии?

— Советской — поправил Миша

— Неважно. В Туркмении есть аэродромы?

— Да есть, конечно.

— Много?

— Достаточно. В свое время в СССР была развита сеть местной авиации, самолеты, пусть плохонькие, но самолеты летали даже между областными центрами. Были аэродромы. Есть и военные аэродромы. Многие наверное заброшены, законсервированы. Но как ты хочешь перегнать туда свои самолеты так, чтобы об этом никто не узнал?

— А кто сказал, что речь пойдет о самолетах?

Поднималась буря.

Сотни миллиардов песчинок лежали в упорядоченном безмолвии, создавая величие пустыни и храня тайны древних веков — ведь один Аллах знает, что скрыто под безмолвной толщей песка, какие забытые города и давно не видевшие воды русла рек. Они лежали, создавая безмолвную упорядоченную красоту, понятную и приятную лишь сердцу жителя пустынь. Но родился ветер — он родился где-то над морем, там, где сейчас, увы, маленькие фелуки рыболовов ничто по сравнению с уродливыми стальными тушами авианосцев. И этот ветер, родившись над морем, вдалеке — пришел на древнюю землю междуречья, пришел, чтобы разбойничать — и миллиарды песчинок, повинуясь его властному зову, двинулись войной на город.

Город ждал войны. Город готовился к войне. Для горожан, которые стали горожанами, но остались обитателями пустынь, ветер было словно кары — неминуемой, но такой после которой наступает облегчение. Лавочники поспешно закрывали лавки, чтобы потом не пришлось лопатами выгребать песок и перемывать, перетряхивать, чистить товар, хозяйки закрывали ставки, богомольные молились Аллаху. Самарра была зеленым краем, она стояла у самой реки — и кара песка сюда приходила нечасто. Но если приходила…

Возможно — это разгневанные демоны пустыни напоминали о себе жалким людишкам, продавшим свою страну.

На крыше отеля, который в январе десятого года покинули "Черные львы", наблюдая за громоздящейся вдали черной кучей, запахнувшись в галабию и защитив свои глаза от мелкой пыли, что поземкой нес усиливающийся ветер, стоял человек. Этот человек был не известен многим и слишком хорошо известен немногим, сейчас он был почти что никем — и в то же время он был всем. По сути, он и создал исламское террористическое подполье в том виде, в каком оно существовало на сегодняшний день.

Несмотря на видимое единство, на самом деле исламский мир гораздо более сложен, чем принято считать, и Аль-Каида аль-Сульбах, боевая организация "всемирного джихада Салафи" — всего лишь маленькое, но самое "пропиаренное" ответвление глобального исламского террористического подполья…

С самого своего зарождения исламский мир подвергался постоянному, жесткому прессингу, как со стороны иноземных захватчиков, так и со стороны собственных правителей. Религия ислам — единственная религия мирового значения, которая отрицает государство как таковое. Значение имеет только умма — сообщество верующих, и шариат — свод законов, даже не законов, а норм и правил существования основанных на нормах Корана, который толкуют для правоверных кади — судьи. Некоторые правители средневековья, пришедшие к власти исключительно благодаря пасионарной энергии мусульман, из готовности воевать и умирать за веру, после прихода к власти сочли что ума свою задачу выполнила, и начинали гонения на авторитетных мусульман, пытаясь выстроить государство, где они не были бы зависимы от мнения моуллави и кади и сами были бы посредниками между народом и всевышним. Отсюда в шариате появилось понятие "тагут" — нечестивый правитель, правящий не по нормам шариата, изобретающий свои собственные законы и заставляющий людей жить по ним. Шариат предписывает всем мусульманам сражаться с тагутом явно или тайно.