Александр Маркьянов - Период распада часть 2.

— А как насчет морского замещения десантных и ударных сил? — спросил Маллен.

— Уязвимо. Мы можем это использовать — но не на постоянной основе.

— Картер?

— Сэр, я могу сказать только то, что мои люди выполняют порученные им задачи. Но ситуация не улучшается. В конце концов, мы все знаем, что победить человека практически невозможно, он сам должен принять решение и признать себя побежденным. Эти ребята признавать себя побежденными не желают.

— Базы?

— Только лишние потери, сэр.

— Генерал Маттис?

— Мы не можем бросить тех людей, которые поверили нам и пошли за нами — отчеканил морской пехотинец — если это произойдет, нам просто больше не поверят. Мы можем получить дополнительные силы, сэр?

Маллен устало вздохнул

— Вчера я имел продолжительную беседу на эту тему. Мне было заявлено вполне определенно — нет, не в этой жизни. Мы выскребли все сусеки, и более того — нам дали срок, после которого мы должны будем убраться оттуда. Это не обсуждается.

— Мы проиграем.

— Да, проиграем. Но возможно — сохраним сами себя.

Генерал МакКристал поднял руку

— Да, Стэн?

— Сэр… а нельзя ли создать что-то вроде анклава?

— Какого анклава?

— Ну… что-то вроде анклава. Берем несколько провинций, где спокойнее всего — и закрываемся там. Ровно столько, сколько сможем плотно контролировать. Получится нечто вроде территории Северного альянса до нашего прихода. В этом случае тем же талибам, будь они первыми или вторыми или третьими — придется иметь дело с частью страны, и они как-то должны будут налаживать там мирную жизнь. Посмотрим, как они ее наладят. Афганцы что-то быстро забыли — что было при талибах, и что стало при нас.

Генералы переглянулись, потом Петреус спросил

— Давно придумал, Стэн?

— Да были мыслишки еще тогда. Только кто же разрешит. Откровенно говоря — уже тогда было понятно, что Карзая бессмысленно стегать — дохлая лошадь.

— Нортон?

— Выйти. Оставить базы на севере и с них бомбить. Держать Афганистан в таком состоянии, чтобы он не угрожал никому. Если законное правительство останется — все-таки наша авиация способна значительно сократить количество его противников — тем лучше. Если не — мы должны просто напоминать им о себе каждый раз, как только они задумают недоброе.

— Флинн?

— Сэр, я хотел бы выступить.

Адмирал посмотрел на Петреуса — он думал, что выступать будет все-таки он. Получается — попросил начальника разведки. Возможно, доклад еще более жесткий и скандальный чем тот, который они первоначально согласовали. Хотя и за первоначальный… можно тихо выйти в отставку без особых почестей.

— Послушаем, если нет возражений.

— Спасибо. Относительно будущего Афганистана можно сказать только одно — что будущего у этой страны как такового нет. Ситуация в Афганистане принципиально отличается от того, с чем мы столкнулись в Ираке — и анализируя наши планы по второй и третьей фазе операции, можно сказать что это и была наша принципиальная ошибка — мы попытались применить рецепты, сработавшие в одной стране к другой, не замечая разницы между ними. А она существенная. Ирак — это государство диктаторского типа, но все же государство, население в нем жило и привыкло жить при сильной, в чем-то даже жестокой власти. В его понимании власть — пусть она и жестока, и в чем-то несправедлива — но она абсолютно необходима для выживания. Пауза, в течение которой в Ираке не было власти — она была хоть и тяжелой как для нас, так и для иракцев — по историческим меркам она была короткой и нам удалось установить там другую власть. Афганистан же живет без власти на протяжении двадцати лет, последняя власть, которая там рухнула — это была власть установленная русскими. А некоторые племена вообще живут без государства, в их жизнь почти не вмешивался даже король, на любые попытки вмешательства они отвечают сопротивлением.

Таким образом, то что мы сделали в Ираке и то что мы пытаемся сделать в Афганистане — централизованную власть — чужда обычному афганцу и многие будут воевать против нее, какой бы она не была.

Единственная возможность, которая у нас еще осталась в Афганистане — это афганизировать войну, переведя ее из религиозной плоскости в плоскость национальную, попытаться столкнуть лбами агрессивных националистов и талибов. Талибы, первоначально почти полностью состоящие из лиц пуштунской национальности сейчас превратились в международный террористический интернационал, пуштунские же племена в отношении к талибам разделились. Если мы сделаем так, что талибы будут воевать против пуштунов, а пуштуны — против талибов, то мы победим, даже если нам придется уйти.

Напоминаю для всех присутствующих, что в одна тысяча восемьсот девяносто третьем году сэр Мортимер Дюранд заключил с правительством Афганистана договор, отнявший у Афганистана значительную часть территории по произвольно проведенной на карте линии, так называемой линии Дюранда. Договор был заключен на сто лет, и значит — в девяносто третьем, восемнадцать лет назад утратил свою законную силу. В настоящее время у Пакистана нет никаких законных оснований удерживать территорию называемую "зоной племен" — а у правительства Афганистана — законного правительства Афганистана — есть все основания требовать эту территорию назад, поскольку по условиям договора она была отдана Британской Индии не постоянно, а временно. Более того — на нашей стороне и против Пакистана может выступить Индия, законный правопреемник международных обязательств Британской Индии — а Пакистан остается в одиночестве и загнанный в тупик. Господа, примерно семьдесят процентов баз, лагерей подготовки, складов вооружения пакистанского Талибана находится в зоне племен, но афганская, а следовательно и американская армия не имеют туда доступа в связи с юрисдикцией Пакистана над этой территорией. Все что мы делаем — это наносим удары с беспилотников, а надо — пройти по этой земле огнем и мечом. В то же время для пуштунов возврат этой земли и объединение их племен в едином государстве является делом их национальной чести. Если правительство Афганистана потребует у Пакистана передать под юрисдикцию Афганистана незаконно удерживаемые племенные земли — а США и Индия поддержат эти требования, все пуштуны перейдут на нашу сторону. В то же время Талибан, как организация прямо контролируемая пакистанскими военными и разведкой не сможет встать на иную позицию, кроме резкого неприятия требований Афганистана. Тем самым мы добьемся раскола Талибана, потому что все пуштуны солидаризируются со своим народом, а не с исламским джихадом или пакистанской разведкой. Ключ к победе на Востоке, сэр — это столкнуть лбами агрессивный национализм и религиозный экстремизм. Религия ислама интернациональна, даже подчеркнуто интернациональна — в то время как на Востоке родо-племенные пережитки очень сильны, они оказывают довлеющее влияние на поведение человека. Пуштун — они прежде всего пуштун и только потом мусульманин. Если мы заставим пуштунов сражаться с мусульманами — они просто перебьют друг друга. Самоликвидируются и позволят нам построить наконец то в Афганистане нормальное государство и общество. Только так мы можем избавиться от наших врагов среди афганцев — руками самих афганцев.