Виктор Побережных - Горячий июнь

— Как видите, компания собирается любопытная. Вы будете одним из сотрудников, осуществляющих, скажем так, ненавязчивый контроль приглашённых специалистов. За вами закрепляется один из американцев. Каждый день, вы будете составлять отчёт о его действиях. Особенно нас интересует субъективная оценка, ваши ощущения и впечатления от его действий. Конечно же, если вы заметите какой-то момент в ходе расследования, показавшийся вам необычным или заслуживающим внимания — сразу сообщайте об этом мне. Вы ещё получите дополнительные инструкции от своего непосредственного руководителя, но основные положения я вам перечислил. А пригласил я вас вот ещё по какому вопросу.

Он поднялся, достал из сейфа папку и сел напротив меня за приставную часть стола.

— я внимательно изучил информацию, полученную от вас и от Максимова. При этом возникла пара вопросов. Нет. Я не думаю, что вы сможете на них ответить, но в вашей работе в составе комиссии, возможно, это сможет помочь. Возможно, что непосредственно на месте работы, что-то сможет вас натолкнуть на дополнительную информацию. И Максимов, и вы упоминали одни и те же документы по Катынскому делу. Скажите, вас не насторожило, что в вашем варианте документа, в назначенный состав тройки включены товарищи, наиболее близкие к товарищу Берии? Второй момент. Как действующий сотрудник госбезопасности вы знаете, что тройки отменены с 17 ноября 1938 года решением Политбюро ЦК ВКП(б)?П65/116.Как вы считаете, товарищ Сталин пошёл бы на прямое нарушение закона?

Посмотрев на моё ошарашенное лицо, он понимающе усмехнулся.

— Что ж, вижу. Что вы всё понимаете. Ладно, Андрей Алексеевич, идите. Как только начнётся работа комиссии, мы с вами встретимся.

Малость обалдевший, я шёл к Мартынову и прокручивал в голове разговор с Влодзимерским. Во что я влез? Вернее, во что меня суют? И до этого я был опутан подписками и запретами, а теперь? Мартынов был у себя. Выслушав меня он вздохнул и поднял трубку телефона.

— Всеволод Николаевич? Это Мартынов беспокоит. Разрешите к вам зайти. Да. Да, со Стасовым, — Алесандр Николаевич усмехнулся. — Сидит передо мной с дикими глазами. Вы были правы, Лев Емельянович любого до истерики доведёт, самим фактом беседы. Хорошо, через пять минут будем у вас.

Положив трубку, Мартынов вздохнул.

— Пошли Андрей. Нас ждут.

Меркулов выглядел очень уставшим. Осунувшееся лицо, воспалённые глаза. Но нас встретил радушно, улыбаясь. Выслушав меня, он несколько минут помолчал, полуприкрыв глаза и поглаживая ладонью правой руки стол.

— А что вас так напрягло в этом разговоре, Андрей Алексеевич. Ничего особого Влодзимерский вам не сказал. А не использовать вас, тем или иным способом, в расследовании Катынского дела, было бы неправильно. То, что упоминавшийся вами документ фальшивка, вы ещё в своём времени подозревали. Судя по всему, вы просто морально вымотались за прошедшие месяцы. Но ничего страшного. А работа вам предстоит не особо сложная, но ответственная. Главная ваша задача, отслеживать реакции наших 'друзей' из-за океана и… их возможные контакты. Это в общих чертах. А более конкретно…

Меркулов поднял трубку и вызвал какого-то Петренко. Минут через пять, в кабинет вошёл невысокий, полноватый капитан и начался мой инструктаж…

Интерлюдия. 10.10.2010 г., пос. Удачный, г. Красноярском.

— Слушай, профессор. Ты что нам обещал? А?

Молодой, симпатичный парень лет тридцати, сидящий в удобном кресле у камина, прищурясь смотрел на стоящего перед ним пожилого человека с разбитым лицом. Тот был одет в мятые чёрные брюки и серую толстовку, всю покрытую свежими и уже засохшими пятнами крови. Стоя перед креслом, тот старался не поднимать взгляд на сидящего в кресле человека.

— Кому молчим, профессор? — парень взял со стоящего рядом столика стакан с апельсиновым соком, сделал глоток и продолжил.

— Не хочешь говорить? Странно, странно. Ещё полгода назад ты так красиво рассказывал мне о перспективах своего изобретения, клялся и божился в успехе, обещая золотые горы. А теперь? Молчишь? Лицо воротишь? Заур. Объясни этому глупцу, когда нужно не молчать, а говорить.

Подошедший из глубины комнаты высокий, подтянутый кавказец, одетый в чёрные джинсы и футболку, ткнул большим пальцем правой руки под рёбра стоящего человека, отчего тот, весь скрутившись от боли, со стоном упал на колени.

— Когда камандыр сыпращивает, надо отвечат, — хрипло, с заметным акцентом сказал он, — Ти понял, собака?

— П-п-о-онял, — с трудом выдохнул пожилой.

— Ну так отвечай, профессор, — молодой махнул рукой, отправляя Заура подальше, — Или нужно повторить урок?

— Нет, нет, не нужно, — пожилой со страхом покосился в сторону отошедшего кавказца и стал медленно подниматься.

— Я жду ответ на свой первый вопрос, — в голосе молодого проявился лёгкий акцент, видимо от злости, — И так?

— Я обещал создать 'машину времени' — торопливо, захлёбываясь словами, зачастил пожилой, — Но вы же знаете, господин Дадашев, я не виноват в произошедших сбоях!

— Не виноват, не виноват…А кто виноват? Я, тот, кто давал тебе деньги и обеспечил всем необходимым?! Так по твоему, да?!! Четыре попытки провалились! Два моих человека погибли а один пропал! И ти не виноват?!! А твой помощник?! Какого иблиса он залез в установку?!! И во всём виноват не ти а я?!!!

С рычанием выплёвывающий слова Дадашев вскочил из кресла, отбросив в сторону стакан с остатками сока, и подойдя к пожилому, взял его двумя пальцами за горло:

— Так. Да?!

— Нет! Господин Дадашев! Вы неправильно меня поняли! Я не это имел ввиду! — задыхаясь, почти прохрипел пожилой.

Отпустив его горло, Дадашев брезгливо вытер пальцы о чистое место на толстовке пожилого и вернулся в кресло.

— Ну объясняй. Только хорошо объясняй. Сейчас мы говорим с тобой по хорошему. Не заставляй переходить к плохому. Ведь у тебя дочери семнадцать лет, да и жена ещё не старая, — он хмыкнул, глядя на смертельно побледневшего пожилого, — Ты же не хочешь, что бы Заур и его друзья стали с ними знакомиться поближе? Нет?

— Господин Дадашев, не нужно… — начал пожилой, но Дадашев его оборвал.

— Я решаю — нужно или нет! А ты объясняй, почему провалились испытания? Почему ты обманул моё доверие? Почему погибли мои люди и что сотворил твой ублюдочный студент?

— Андрей, а ты когда в последний раз в кино ходил?

От неожиданного вопроса Яшки я 'завис'. Представьте — сидите вы за столом полностью зарывшись в изучение новых инструкций, готовитесь к работе с иностранными коллегами и на тебе! Ни с того, ни с сего тебя про кино спрашивают. В первый момент я подумал, что кино — это какой-то руководитель, с которым я ещё не пообщался по поводу предстоящей работы. Только потом до меня дошло, что под кино, он имеет в виду именно кино, и ничего больше. Оторвавшись от бумаг, я, наконец-то понял, о чём меня спросили и задумался. Действительно, а когда я в кино ходил? С Олеськой кажется, ли ещё в той, в прошлой жизни? Так и не вспомнив, я раздражённо пожал плечами.