Виктор Побережных - Горячий июнь.часть 1

Утвердительно кивнув головой он продолжил 'разговор':

- Наручники снимать пока не будем. Сам понимаешь, пока, ты просто очень подозрительное лицо. Ну а дальше, дальше будет видно.

Минут через пять, услышав шум мотора, лейтенант приказал:

- Выдвигаемся!

Меня, подхватив с двух сторон, вывели на улицу. Во дворе стояла полуторка, в которую погрузили меня и сели все остальные. Лейтенант, забрав подсумок с 'подарками из будущего', сел в кабину, меня посадили на пол возле кабины. Рядом, с оружием в руках, на какие-то мешки сели сержанты, а немного ближе к заднему борту 'младший лейтенант' и здоровенный как медведь старшина, в обычной, пехотной форме. Проскрежетала коробка передач грузовичка, машина дёрнулась и мы поехали.

Ехать было, прямо скажем, не комфортно. Трясло жутко, через несколько минут неспешной езды, мне уже казалось, что моя 'пятая точка' превращается в один большой синяк. Самое поганое, что даже сменить позу мне не давали. На каждую попытку пошевелиться, меня дёргали сразу с двух сторон, а потом вообще заявили:

- Будешь дёргаться, во второе ухо получишь!

Решив, чёрт с ней, с жопой! Голова дороже! Я смирился и затих. Ехали долго, сначала по просёлочной дороге, потом выехали на шоссе, всё забитое красноармейцами и техникой. И без того не быстрая езда превратилась в черепашью. Палило солнце, пыль, шум. Чьи-то маты. Одним словом прифронтовая дорога. И тут раздался чей-то истерический, громкий крик, мгновенно подхваченный ещё десятками голосов:

- Воздух!!!!!

Я вскинул голову. С запада, в голубом, без единой тучки небе, приближалось девять точек, превращаясь в уже знакомые Ju-87. Машина встала, лейтенант, открыв дверь, встал на подножку, повернулся к нам и только собрался что-то сказать, как первый из "лаптёжников" свалился на крыло, врубил сирену и началось. Только маленькие капельки бомб отделились от лидера, уже выходящего из пике, только с диким воем сирены "Юнкерса" начал смешиваться пронзительный визг бомб, как ему на смену заступил следующий. Вместе со своими конвоирами я кинулся к обочине, но ,споткнувшись, упал. 'Младший лейтенант' потянул меня, помогая встать и тут бомбы долетели до земли. Первая же попала в нашу полуторку. Близким взрывом меня подбросило вверх, перевернуло и швырнуло опять на землю. Я попытался перевернуться но почувствовал удар, а дальше темнота.

- Как он? Живой?

- Да товарищ старший лейтенант. Видимо всё же контузия оказалась серьёзней чем мы считали, да ещё и головой он сильно ударился . Я думаю, что через пару дней он придёт в сознание и вы сможете с ним побеседовать. И ещё, вот записи нашего сотрудника сидевшего.....-голоса удалялись и не было ясно, на самом деле я их слышу или это галлюцинация? Попытка открыть глаза привела к тому, что весь мир, взбесившись, закрутился вокруг меня и моё сознание растворилось в хаотичном мельтешении каких то лиц, звуков и непонятных образов.

Белый потолок, белые стены, белая дверь. Окно, прикрытое белыми занавесками, белая простыня и наволочка. Только синее, шерстяное, одеяло и блестящая спинка кровати выделялись из этого царства белизны. Та-а-ак.И де я нахожусь, собственно? Судя по всему в госпитале. Но одиночная палата в прифронтовой полосе начала войны? Ага, счаз! Скорее поверю в отступление фрицев, чем в такую благодать! Фрицев, фрицев...Какая то мысль свербила в уголочке сознания, но никак не давалась для осознания. Мля-я-я-я-я! А может я у них? Расхерачили дорогу, потом нашли бесценный подсумок, меня, в форме НКВД но в наручниках. Может и кого из сопровождающих взяли. Вот и лежу в их госпитале, пока не стану пригодным для бесед и сотрудничества? Чёрт, чёрт, чёрт! И тишина вокруг, ничего не слышно, будто вымерли все. Нужно повернуть голову налево, осмотреть вторую часть палаты, может какая-то деталь хоть какую то подсказку даст? С трудом, преодолевая жуткую слабость, поворачиваю голову и упираюсь взглядом в чей то белый халат. У глухой левой стены стояли небольшой столик со стулом. На столе стояли большой, гранёный графин с водой и стакан. Рядом лежала стопка каких то бумаг. На стуле, в накинутом поверх формы, халате сидел молодой, лет тридцати, плотного телосложения мужчина и смотрел на меня. Встретившись с ним взглядом я обалдел. Такого интереса к своей скромной персоне я не чувствовал никогда в жизни! Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг друга, потом он отвёл взгляд и спросил:

- Пить хотите?

Я открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука. В джунгли пришла великая сушь, закрутилась в голове идиотская фраза. Правильно поняв моё состояние, неизвестный налил в стакан воды из графина и, приподняв мне голову, напоил меня. С жадностью выхлебав стакан, я удовлетворённо прикрыл глаза.

- Ну так как, вы можете говорить?

-Да, могу. Где я?

-Вы в госпитале для сотрудников НКВД, под Житомиром.

-Как вы можете это доказать?

-Что именно?,-в голосу мужчины звучал неподдельный интерес,- То, что вы в госпитале НКВД? Или то, что вы рядом с Житомиром?

-И первое и второе!

-Мда, молодой человек, такого в моей практике ещё не было!,-в его голосе явственно проскальзывало веселье,- Этот вариант мы тоже рассматривали, так что...Семёнов!

Дверь палаты мгновенно открылась и на пороге появился крепыш в форме сержанта НКВД.

- Машину, двух человек, пять минут.

Сержант молча козырнул и закрыл дверь.

А 'человек в халате' пройдясь по палате спросил:

-Есть какое-то место, которое вы сразу узнаете?, -дождавшись ответа удовлетворённо хмыкнул и пробормотал,- Хорошо, очень хорошо.

Через пять минут дверь снова открылась и в палату вошли два амбала, поверх формы одетые в белые халаты, с носилками в руках одного из них.

- Ну что покатаемся?,- Мужчина подошёл к дверям и сбросил свой халат на спинку моей кровати, оказавшись старшим лейтенантом,-Карета у подъезда, помощники прибыли, вперёд!

Амбалы легко, как пушинку, переложили меня на носилки и потопали вслед за старлеем. Несли меня недолго. В конце недлинного коридора повернули налево, вошли в какую то дверь, спустились по лестнице, ещё одна дверь и улица. Осмотреться я просто не успел! Меня практически сразу засунули в санитарную машину, стёкла которой были закрашены белой краской. Амбалы и старлей сели на лавочки рядом, закрыли дверь и мы поехали. Ехали долго, много раз поворачивали, несколько раз менялся тип дороги. Со временем стали слышны другие автомобили. звуки трамвайных звонков, какой то неразборчивый гул голосов, обрывки мелодий. Наконец мы остановились и старший лейтенант приоткрыл одно окно. Без команды, амбалы аккуратно приподняли меня и я выглянул в окно. Да, это был он, памятник Пушкину. В 1990году, дембельнувшись, я поддался на уговоры своего приятеля Жоры Руденко и съездил к нему на родину, в Житомир. Тогда мне запомнилось, что памятник Пушкину поставлен ещё в 19-веке. И уж его-то я точно узнаю, в отличии от всего остального.