Афанасьев (Маркьянов) Александр - Противостояние

Караван - потому что самого врага в караване не было.

* бурубахайка - типичное афганское транспортное средство, грузовик с наращенными бортами, перегруженный сверх всякого предела. Буру Бахай - счастливого пути.

Когда они увидели стоящие машины и рассыпавшихся по долине людей - то все, и даже Масуд - с облегчением вздохнули.

Начался какой-то торг. Или переговоры. Советские, Джумахон, Масуд, еще один афганец отошли в сторону, присели на корточки. Советские были странные - в форме только один, остальные в каких-то легких, защитного цвета куртках - Скворцов видел такие в Москве, продавались в Березке. Один в темных очках. Разговор, по-видимому, шел на узбекском.

Их же отозвал кивком в сторону человек, которого они не видели четыре месяца. Даже больше.

Цагоев, достал из кармана портсигар, но из него достал не сигарету, а какую-то желтую пластинку, сунул ее в рот. На его потертом кителе красовались новенькие полковничьи погоны - новый китель здесь заказать было негде. Потом Цагоев спокойно спросил

- Охренели?

- Тише едешь, шире морда, рафик дагероль* - ответил за обоих Скворцов, он же Сысоев, он же… да ладно.

Цагоев аж подавился никотиновой жвачкой, которую открыл только здесь, в Кабуле и которую усиленно жевал, чтобы окончательно избавится от дурной привычки. Потом, не найдя что сказать оглушительно - даже афганцы прервали разговор - расхохотался…

- Пора вас возвращать… - давясь смехом, сказал он - совсем обнаглели…

- Товарищ полковник, сколько нам тут еще? - тихо спросил Шило.

- А что? Домой рвешься?

- Порвал бы всех. Ночами снится…

И такой болью пахнуло от этих бесхитростных слов, что даже Скворцов посмотрел на своего друга и боевого товарища обескуражено. Шило все это держал в себе, не делился ни с кем. Шутил, куражился. А тут - вон оно как.

- Поедешь… - сказал Цагоев - пора вам и в самом деле на поверхность выныривать. Хватит, отсиделись. В Кабуле дела есть.

- Когда, товарищ полковник? - спросил Сысоев

- Скоро. Очень скоро. Через день или два.

* товарищ полковник (пушту)

Первым таджиков, как ни странно, услышал Аймаль. Тот самый, что и убил ребенка, чтобы сохранить тайну присутствия здесь группы. Он залег слева, прикрывшись валуном и накидкой, такой же как у Мирзы и у Бахта. Он ждал атаки с фронта, моджахеды же заходили с фланга. Но валун - он круглый, с любой стороны прикроет. А пуштун-джадран всегда увидит противника-узбека первым, на то он мужчина, пуштун и воин.

Первым делом, Аймаль переместился так, чтобы валун прикрыл его. Вторым делом - крикнул, подражая голосу одной горной птицы - сигнал чрезвычайной опасности.

Узбеки - их было десять человек, во главе с тем самым высоким, пожилым, главой общины. У них был пулемет, РПГ и два БУРа - но у них не было главного - опыта и подготовки пуштунских коммандос. И тем не менее - узбек, услышав птицу, подал знак рукой - и все моментально бросились на землю…

Это тоже была ошибка. Если бы они атаковали с ходу - у них был бы хоть какой-то шанс, ведь ни Бахт ни сам Мирза не успевали к рубежу открытия огня. Но они залегли, осматриваясь - и потеряли время, дали пуштунам занять позиции…

Они лежали целый час - не шевелясь, не стреляя, даже не дыша. Узбеку не нравился этот крик, это была редкая птица, услышать ее - большая редкость, и большая удача по поверьям местных жителей. Неужели сам Аллах направил их стопы на верный путь?

Наконец, узбек отдал команду - и двое, следопыты отец и сын, прикрывая друг друга направились вперед.

Это были опытные моджахеды, они воевали с Советской армией, они знали за что воюют и кого ищут - шайтанов, не пощадивших бачу из их села, сына Узгена. Они шли медленно и осторожно, направив автоматы перед собой и постоянно смотря под ноги - шурави взяли моду засыпать территории которые они не контролируют маленькими минами с самолетов и вертолетов, нужно быть осторожным и внимательным, чтобы не лишиться стопы. Шаг за шагом, присматриваясь, прислушиваясь они шли вперед, пока сын не поднял руку предупредительно, не присел у следа, оставленного каким-то бешеным, непонятно как сюда забравшимся ослом на каменой осыпи. Отец переместился к нему, положил руку на след, осторожно прикоснулся к нему пальцами пытаясь понять как давно прошли тек кто его оставил а в следующий момент длинная очередь из РПК перерезала их обоих: они упали на каменистый склон Пандшера и ущелье приняло очередную кровавую жертву, неизвестно какую по счету.

Узбек ничего не успел понять - он прицелился - и в этот момент что-то вспыхнуло перед глазами нестерпимо, безумно ярко. Он попытался что-то крикнуть - и вдруг понял, что не может это сделать. Потом на него навалилась тьма…

Двумя одиночными выстрелами Аймаль свалил двух моджахедов - он отлично умел стрелять из автомата, просто снайперски, шурави научили - и с удовлетворением заметил, что тело одного из них, на расстоянии похожее на тряпичную куклу из тех которые матери делают детям из обрезков ткани, медленно сползает по камням к обрыву…

Пуля калибра 12,7, невиданная еще в этих местах, ударила в валун, за которым скрывался моджахед, не расколола его, но стронула с места. Медленно и величественно валун покатился вниз, увлекая за собой все новые камни. Новые выстрелы потонули в грозном рокоте начинающегося камнепада…

Сопровождаемый одним из местных, старлей протолкался к местным, расчищающим место обвала на тропе. Два каравана остановились, из-за этого тропу надо было расчистить как можно скорее и на расчистку вышли все: и мирные, и моджахеды, хотя какие тут к чертям мирные. Оружие у всех, без оружия здесь жить нельзя.

По канонам ислама умершего надо похоронить до захода солнца, иначе Аллах не примет его. Здесь, в этой каменистой, негостеприимной земле выкопать могилу было сложно - этим занимались сразу несколько афганцев, с усердием долбя землю кирками. Чуть в стороне лежали завернутые в саван, готовые к погребению тела.

Не обращая внимания на местных, что-то угрожающе закричавших, зашевелившихся - старлей подошел к усопшим, поднял саван с головы одного из них. В страшно изуродованном молодом бородаче он узнал одного из тех, кого они встретили по пути в Руху. Ахмад Шах пообещал им бакшиш за поимку негодяев - и они отправились в горы. Впрочем - если бы бакшиша не было - они бы тоже отправились. Бадал*

Старлей взглянул на часы. Время еще было - хоть и немного. Потом взглянул на стену ущелья, прикидывая, где будет проходить его путь наверх…

* Бадал - один из принципов пуштунвалай, кодекса чести пуштунов, применимого ко всем афганцам. Обозначает обязательность воздаяния и за добро и за зло.

- Что это?

Николай покрутил в руках большую, блестящую гильзу. Которую он получил из рук Шила. Шило же к свою очередь взял гильзу у Сысоева. На донышке гильзы красовались латинские буквы.