Афанасьев (Маркьянов) Александр - Противостояние

Замок…

Здесь на побережье когда-то была крепость рыцарей-тевтонов. Тогда границы были совсем другие, Польша, или Польско-литовское княжество не имело выхода на Балтику, Швеция с ее первоклассным войском считалось "молотом Европы", в немцев от русских отделяли где одна, а где две границы. А здесь, в стоявшем на этом месте замке, под закопченными балками, удерживающими свод, дымно горели факелы, в старом огромном камине жарилась туша оленя целиком, а мрачные, пышно одетые люди рвали зубами еще горячее мясо, запивали его вином и произносили речи. О, какие это были речи! В этих речах был лязг мечей и гарь покоренных городов, удар копья о турнирный щит и жалкий вопль женщины из города, отданного на три дня на разграбление, заунывный вой трубадуров перед поединком и грохот копыт по иерусалимской земле. Люди говорили - и слова валунами срывались с их губ. Вставали горою за веру Христову, за землю родную, за короля и папу. А потом эти люди надевали доспехи - и уходили. Уходили в бой.

Они уходили - и снова стонала земля под копытами их коней, и снова закованная в латы рыцарская "свинья" повергала ниц неверных. Они уходили - и рвались как паутина границы, в огне пожаров рушились города и царства. Они уходили - и обратно возвращались не все и всегда. Но на смену им вставали другие.

Шли времена

Времена шли - но мужчины оставались все теми же. Война была главных их развлечением, главной усладой и главным смыслом жизни. На место посыпанных песком ристалищ с трибунами для поединков конных рыцарей пришли пушки и винтовки, массовая армия сменяла рыцарскую - но самый главный вопрос оставался все тем же. Достоин ли ты. Своей родины, своей веры, своей земли, своего рода. Своего имени.

Последний раз это было в сорок первом. Вновь, как многие столетия, на восток уходили рати, и земля стонала под гусеницами танков, и рати той было несть числа, и на оружии их начертан был крест. А на Востоке их ждала другая рать - и было той рати тысячи тысяч и развевались над тем воинством их флаги. Красные как кровь.

И были битвы - каких доселе не было. Битвы, когда дым застилал небо, когда горели города и исчезали в адском котле сражений целые армии. Битвы - где рати запада показали себя достойными победы - а рати востока стяжали себе право быть непобедимыми. Битвы - не приведи Господь еще таких битв.

Но отгремели бои и осела пыль. И увидели воины разоренную землю свою, и сочли число павших своих, и ужаснулись тому числу. Велико было число то, и не было победителей ни на востоке ни на западе. Ибо одни проиграли сейчас - а другие обречены были проиграть чуть позже, потому что ранен был их народ и ранен тяжело. Выиграли те, кто посмеивался, смотря на происходящее из-за океана, те кто насылал на Европу полчища самолетов, те кто воевал из поднебесной выси.

И не стало больше рыцарей, пали они на поле боя. А на смену им шло другое - мелкое подленькое, за водопадами пустых словес скрывающее собственную ничтожность и глупость. Жадное. Слабое - и потому жесткосердечное, ибо только сильный может позволить себе быть добрым. Они шли, науськиваемые из-за океана - и некому было их остановить.

Обесценились слова, исполненные лжи. Потеряли смысл, испохабились поступки.

Пали рыцари. Все. Или почти все.

Все ли?

Они приехали сюда в разное время и разными путями. Кто-то добирался поездом, кто-то самолетом, кто-то - автомобилем. Начальная точка путешествия тоже была у все разной - Карловы вары, Калининград, Берлин, Солнечные пески, Крым. Собирались они в течение нескольких дней - прибывшие первыми ждали отставших. Принципиальным отличием этого собрания от тех, что были раньше было то, что на нем присутствовали наблюдатели от ГДР и Румынии. Этим странам отводилась ключевая роль в планах заговорщиков.

Замок ждал их. Верней - это был уже не замок. В сорок четвертом армада бомбардировщиков, взлетевшая с британского архипелага, прошла над этим местом и несколько самолетов сбросили сюда свои бомбы. Здесь была "лебенсборн" - замок СС, где женщины должны были рожать истинных арийцев, рыцарей. Короче говоря, объект СС, подлежащий уничтожению - ибо не нужны были больше рыцари. По тому, что осталось в сорок пятом прохрустели гусеницами советские танки.

Но время шло - и те же советские, что в сорок пятом штурмовали Берлин - помогли немцам восстановить замок. Потому что время войны пришло - и настало время восстанавливать разрушенное войной, и кто это понимает лучше тех, кто сам пострадал от войны, от ее разрушений больше всего. Вместе, рука об руку, русские строители и немецкие строители построили здесь санаторий, разбили сад. Все это строилось как база отдыха для офицеров Группы советских войск в Германии. Старших офицеров - поэтому и строили соответственно. Сам замок, крепостные стены восстанавливать не стали - бесполезно это было, война, гусеницы танков и взрывы авиабомб снесли все до основания. Но поставили рядом с парой уцелевших строений замка несколько точно таких же, даже сделанных как раньше - из камня только на цементе. Разбили парк, вместе посадили деревья. Немцы, восстанавливавшие здесь все, помнили про погибших здесь женщин и тайно сделали небольшой памятник, тайно потому что боялись русских. Но русские узнали и… первые принесли цветы к этому памятнику. А потом и вовсе - передали построенный объект немцам.

Загадочная русская душа.

Сейчас русские собрались вновь. Это были те же русские, они чем то очень походили на русских сороковых-пятидесятых годов. Они были разные - кто-то среднего возраста, кто-то постарше. Кто с проседью, а кто и седой как лунь. Разные настолько, что непонятно было, что их объединяло.

Один - с роскошными черными усами и бесенятами в сверкающих глазах произносил какие-то тосты и пытался ухаживать за медсестрой, которая делала ему массаж. Он много и громко шутил, переходил с русского, который здесь все знали в объеме школьного курса на какой-то другой язык, отрывистый и гортанный, он привез с собой в машине несколько бутылок вина и угощал тех, кто сидел с ним за одним столом, он громко и со смаком произносил тосты, воинственно подняв бокал. Он старался не выходить на улицу, даже тепло одетый - говорил что замерзает.

Второй - неприметный, среднего роста, в военной форме полковника - связиста (он то как раз полковником советской армии не был и поэтому надел форму). Он не отличался никакими особыми приметами - взглянешь и забудешь через пять минут - и старался вести себя максимально тихо и незаметно. Он даже разговаривал вполголоса.

Третий - одетый в дешевый костюм, полноватый, даже толстый, довольно молодой на вид превосходно знающий немецкий. Отличали его глаза - жесткие, царапающие, он видимо это знал и поэтому старался не смотреть в глаза собеседнику. Вел он себя тоже - предельно тихо. Из всех остальных он оказался самым нуждающимся в медицинском лечении, но переносил его стоически, не ныл, не жаловался и делал все, что приказывали врачи.