Федор Вихрев - Третий фронт

Первым рейсом улетели Фалангер с Никой, вторым Степан и Змей с Тэнгу. Третьим, уже под утро, полетели мы с Саней. И как же не хотелось, братцы! Лететь к тому же пришлось днём практически. Сначала собирали какие-то бумаги, потом, на взлёте, забарахлил один мотор. Опять задержка. Но в самом самолёте мне было интересно. Ну ещё бы, покажите мне моделиста, который попав на борт ТБ-3 не облазит его весь… Хотя авиация и не моя тема, я как-то больше по корабликам и космосу… В конце концов экипажу надоели мои рысканья и вопросы типа — а это что такое? А зачем эта хрень? И подобные и меня вежливо, но настойчиво попросили не мешать. Ладно, не мешать так не мешать, но заняться было решительно нечем. Меня спас старый армейский рефлекс — даже 5 минут — это куча времени, можно отлично выспаться. Я закутался поплотнее в выданный на земле тулуп, попросил Саню разбудить при посадке или если придётся прыгать и провалился в сон. Долго ли я спал — не знаю, проснулся я от тычка в бок, которым меня наградил Сашка.

— Мессеры! — крикнул он мне и куда-то исчез. Ну вот, закон Мерфи ещё никто не отменил, что называется. Сейчас-то я уже экипажу не мешал. По обшивке барабанили пули, один из стрелков повис на ремнях. Его место занял, громко матерясь, Саня, а я занимался раненым. Сколько это продолжалось и что творилось снаружи я не знаю, это мне Санёк уже потом рассказал, но постепенно бой затих и ТБ пошёл на посадку. Сели на аэродром истребителей, которые нас прикрывали, часа через два за нами прилетел Ли-2 и доставил нас в Москву… А часа через три после посадки мы уже были на тихой лесной «даче» — все шестеро. И Тэнгу…

В гофрированном дрожащем фюзеляже было холодно до жути. Я зарылся в чехлы от моторов, но это помогало мало. Наш борт выбивался из графика сначала из-за того, что долго собирали какие-то бумаги, потом при взлете зачихал мотор, пришлось тормозить, осматривать и что-то крутить в нем и снова взлетать. Рассвет встретил нас еще до линии фронта. Экипажу было явно не по себе лететь днем. Показалась пара одномоторных истребителей. Беспокойство усилилось, но к счастью это оказались ЛаГГи. Потом вдруг они куда-то пропали. Я безрезультатно вертел головой, высунувшись рядом с одной из верхних турелей, пока стрелок не показал мне в сторону вверх назад, где восемь самолетов сплелись в клубок Смерти.

Шесть к двум, шансов чуть больше нуля прикинул я исход боя. И словно в подтверждение моих слов из клубка вывалились два самолета и пошли к земле, выбрасывая столбы дыма. Бой, однако продолжался, а вдали показалась еще четверка. Я не настолько хорошо знаю силуэты самолетов, чтоб различить с более чем километра мессер с ЛаГГом, но продолжение боя после выпадения из него еще одного сбитого несколько озадачило. Я конечно помнил, что у ЛаГГа вооружение не многим уступало ранним Ил-2, но о том что это гроб тоже читал. Тем временем клубок распался и самолеты разлетелись более чем странным составом — три на запад, пара к нам. Тем временем четверка бросилась на догоняющую ТБ пару. Вновь завертелась карусель. Взрыв вспух среди бешено маневрирующих самолетов. Столкнулись двое. Причем судя по едва различимой разнице в окраске — все-таки еще не совсем рассвело — врезались наш и немец. Тем временем оставшийся ЛаГГ крутился с тремя остальными, а один из трех ранее отступивших немцев вернулся к нам.

Я спустился в фюзеляж, чтобы не мешать работе стрелков. По обшивке забарабанили пули. Образовалось несколько отверстий от пушечных попаданий. Ближний стрелок повис на ремнях. Самолет ощутимо потянуло влево. Я бросился к стрелку, он был еще жив. Выпутав его из ремней и забрав летные очки, я взобрался за пулемет и огляделся. Парил левый внутренний мотор, стрелок в соседней кабине вытирал кровь с лица. А Мессершмитт снова заходил на нас со стороны хвоста. Патроны в Шкасе еще были и не стрелять было бы пассивным самоубийством. Второй стрелок тоже открыл огонь. Над головой прошла еще очередь — кто-то с носа присоединился к нам. Все три трассы пошли, как мне показалось мимо, но мессер вдруг споткнулся и пошел к земле. Я проследил за ним до самого падения — так никто и не выпрыгнул. А ЛаГГ тем временем разошелся с парой оставшихся, куда пропал еще один немец я в суматохе не видел.

Мы сели на вынужденную на аэродром ЛаГГов. Наш ангел хранитель с трудом выбрался из своего самолета и подошел к нам, поздоровавшись он представился

— Майор Шестаков, Лев Львович. Кажется поставленную задачу выполнил. Что-ж они нам раньше не сказали, что лететь будете, мы б хоть шестерку поднять смогли.

— Товарищ майор, сколько вы их свалили?

— Четверых я, одного Вы, с одним столкнулся ведомый. Только все равно это. Подтверждений не будет. Ну вашим стрелкам я написать могу, да только кто поверит. С земли не видели. Плюнь, капитан и разотри, — сказал Шестаков нашему командиру корабля.

— Через час прибудет Ли-2 и отвезет пассажиров дальше до места, а к Вам сюда техников с мотором прислать обещали — сказал подошедший со звездами политработника на рукавах.

Долетели нормально. Да, решение об эвакуации «гостей из будущего» самолётами было верным, не подкопаешься — дальнейшие события это лучше всего показали. Немцы, видимо, сильно были обижены на действия русских у себя в тылу и страшно не хотели выпускать наших живыми. Как итог — весь выход превратился в серию мелких и не очень стычек. Не смотря на то, что действия аръергардов не позволили немцам точно определить численность группы и её маршрут, несмотря на на удивление слаженные действия диверсантов НКВД, обеспечивших захват большинства переправ, несмотря на сковывающие и встречный удары армии потери были тяжёлые. Хотя, следует признать, они же были и минимальными, особенно учитывая реалии сорок первого. Молодцы ребята, ничего не скажешь. Реально молодцы.

… Во время выхода за группой охотились немецкие самолёты и, не смотря на плотное воздушное и зенитное прикрытие, несколько одиночек таки прорвались к цели. Потери от таких ударов были минимальными. Для группы минимальными. Ну а гибель сестёр Ивановых вообще не касалась никого, кроме меня. Ну что мешало выдернуть их в пустой бомбер? Правильно, ничего. Однако ж не сделал. Сам не сделал, так что винить некого.

Обычно, после такого известия должна воспоследовать долгая пьянка или, на худой конец, пуля в лоб. Только не было ничего этого. Почему? Да потому, что сейчас решается судьба моей страны. Той самой, которой так мечталось помочь там, в будущем. А это означает, что в силу вступает волшебное слово — «надо».